Парижский период

Прибыв после изнурительного трехмесячного путешествия во Францию и высадившись в Марселе, Гоген имел при себе лишь четыре франка, приличный рулон картин, значительное количество скульптур, и предельно скудный багаж. Неопределенность материального положения его хоть и смущала, но не настолько, чтобы омрачить творческие планы, а они как всегда были грандиозными: организовать большую выставку произведений, созданных на Таити, и получить заслуженное признание, без которого он так страдал. Здесь же, на берегу марсельской пристани, улетучились мысли о размеренной жизни, высказанные им перед отъездом из Таити в письме к Метте, исчезло ощущение тоски и усталости, о которых он также сообщал супруге.

Фортуна заявила о себе буквально на следующий после приезда день – он становится «богаче» на 250 франков, а спустя несколько дней, узнает, что вместе с сестрой стал обладателем наследства в 30 тыс. франков. Но, главное то, что Дюран-Рюэль согласился организовать ему персональную выставку.

Поглощенный организационными хлопотами, Гоген также стремился к тому, чтобы общество правильно восприняло его таитянское искусство, а для этого необходимо было вести записи в книге «Ноа-Ноа», где читатель получал объяснение сценам воображаемого мира, воплощенного художником в полотнах.

Уверенный в том, что на Таити были созданы шедевры живописи, Гоген не полагался на волю случая, и проводил мощную подготовительную работу, демонстрируя качества профессионального организатора.

Перенесение даты начала выставки, только на пару дней отсрочило крушение надежд художника, а готовившийся им «сильнейший удар», обрушился на него самого. Только символисты нашли в его полотнах гармонию, таинственность и красоту.

После неудачи, поведение Гогена в обществе сильно изменилось, он стал играть роль символиста, на которую его «утвердила» молва, а «магический» вид теперь был его постоянной визитной карточкой. Уроженка Цейлона полуиндианка- полумалайка Аннах Яванская, 13-летняя натурщица легкого поведения, стала его постоянной спутницей, и он откровенно афиширует эту связь, демонстрируя презрение устоям общества. Возобновляется связь с модисткой Жюльеттой Юэ, родившей от него дочь. Отношения с официальной супругой становятся почти враждебными.

«Автопортрет в шляпе», а также «Портрет Вильяма Молара» – работы, которые вскоре появились у него в необычной мастерской в здании барачного типа, расположенного на улице Варцингеторига. Портрет «Яванки Аннах» – одна из серьезных творческих удач (другое название – «Женщина в кресле»). Эта работа, а еще более «Махана но атуа (День божества)», выделяют стиль художника, наделяя его вневременными рамками. Появляется и одна из наиболее совершенных композиций 1894-го года – «Чудесный источник» («Сладкие грезы»), выполненная в импрессионистической манере, несмотря на то, что Гоген отказался от этого направления.

Хотя в Париже художник выполнил не столь много работ, и пережил серьезное творческое потрясение, мнение о пережитом им кризисе, во многом, ошибочно: было и редактирование, и писательская, и журналистская деятельность. Уникальны по манере исполнения и контрастам десять гравюр, навеянных темами «Ноа-Ноа» и, несмотря на то, что это иллюстрации к рукописи, они представляют собой самостоятельное произведение.

Терпевший многие годы материальную нужду, Гоген, после получения наследства, сорил деньгами без разбору, и помогал всем, кто нуждался. Он побывал в Брюсселе, где на выставке «Свободная эстетика» выставил пять своих работ, а по возвращении во Францию, понял, что Париж для него не то место, с которым можно связать будущее. Весной, прихватив с собой Аннах, он направляется в Порт-Авен. До отъезда, он создает уникальное произведение «Париж в снегу», в котором демонстрирует умение использовать живописные контрасты, а также сочетать краски.

Поведение Гогена в Бретани было не менее эксцентричным, чем в Париже. Группа разновозрастных художников, не обременяющих себя понятиями элементарной морали, в сопровождении юной девицы, поведение которой также не отличалось благопристойностью, представляла довольно пестрое собрание, и когда в мае эта компания оказалась в портовом городе Конкарно, воздаяние по делам, «откладываемое» со дня на день, было чувствительным. Потасовка с местными хулиганами, возникшая из-за Аннах, закончилась для Гогена серьезным переломом ноги, уложив его на три месяца в постель.

Затем Мари Анри – его старая знакомая, владелица гостиницы в Лё Пульдю, отказалась возвращать хранившиеся у нее работы. Опять уныние и хандра, усиленные морфием и алкоголем. Живопись этого периода представляла уровень ремесленника, и как сам он сетовал, прием спиртного и наркотиков, делали его тупым. Мысли об Океании становятся более назойливыми, и кажутся единственным выходом из тупика, но тут, как всегда, возникает извечный, после начала самостоятельного творческого пути вопрос – деньги.

Картины, которые остались в мастерской после возвращения в ноябре в Париж, это все, что осталось после того, как Аннах распродала вещи, имевшие хоть какую-нибудь ценность. Попытки продать свои произведения терпели постоянный крах.

Дата добавления: 2015-08-09