ГЛАВА 9. — Я очень рад объявить всем вам — король Корвин стоял на тронном возвышении и

ОРАНОС

— Я очень рад объявить всем вам… — король Корвин стоял на тронном возвышении и обращался к большой толпе друзей и придворных, собравшихся на праздничный пир, — что моя младшая дочь, принцесса Клейона Аврора Беллос, будет соединена брачными узами с государем Эроном Лагарисом, сыном Себастьяна Лагариса с Кручи Старшего. Надеюсь, вы присоединитесь к празднованию столь счастливого события! Так выпьем же за принцессу Клео и государя Эрона!

Собравшиеся разразились приветственными кликами. Клео стояла подле отца, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. Она уже не могла рассмотреть отдельных лиц — лишь размытые пятна. Но плакать — нет! Они не увидят ее слез!

— Улыбнись, Клео. — Эрон чокнулся с ней винным бокалом, и она опустилась на свое место за столом в переполненном гостями пиршественном зале дворца. Кругом звенел хрусталь, а она сидела с судорожно выпрямленной, напряженной спиной.

— Улыбнись, — повторил Эрон. — Не то все подумают, будто ты не рада нашей помолвке.

— А я и не рада, и тебе это прекрасно известно, — сквозь зубы ответила Клео.

— Стерпится — слюбится, — заверил он ее, но прозвучало довольно-таки равнодушно. — А потом, и очень скоро, наступит и наша брачная ночь…

Клео показалось, что это было не обещание, а скорее угроза.

Итак, все действительно состоялось. Она официально помолвлена.

После неприятного разговора с Эроном три недели назад она обратилась к отцу, надеясь отвести его от мысли об этой помолвке, пока дело не дошло до прилюдного о ней объявления. Однако отец слушать не стал. Напротив, заявил, что заботится лишь о ее благе. Ей следовало больше верить в его способность подобрать любимой дочери подходящего мужа.

Теперь Клео с нарастающим ужасом думала о том, что мысль об Эроне в качестве зятя — об Эроне, который якобы ринулся в бой, обороняя беспомощную принцессу от разъяренного пелсийского мужлана, — импонировала ее отцу куда больше, чем ей самой… теперь или в обозримом будущем.

После той, с позволения сказать, беседы король был постоянно занят, и Клео больше не удалось поговорить с ним наедине. Хорошо хоть занятость мешала ему и с объявлением о помолвке. Всякий день без этого казался Клео подарком. Еще одним шансом отыскать какой-то выход из положения…

Только придумать она ничего не сумела. По крайней мере, вовремя.

«А теперь поздно», — с отчаянием думала она.

Кусок не лез ей в горло. На столе чего только не было — ветчина и телятина, фаршированные куры и фрукты, сладкая выпечка и еще очень многое, входившее в пять перемен роскошного пира, — но скрученный тошнотой желудок Клео вряд ли смог бы что-нибудь удержать. Что касается вина… вот уж чего она ни под каким видом не собиралась даже в рот брать!

Как только подвернулась возможность, она сбежала из переполненного зала. Увернувшись от бдительного Теона, проскользнула сквозь толпу благожелателей, восторженно предвкушавших королевскую свадьбу.

— До чего же приятно праздновать столь радостные события, — услышала она мимоходом голос одной дамы. — Надеюсь, обвенчаются они весной! Прелестное будет зрелище!.. Остается пожалеть лишь о принцессе Эмилии. Какое несчастье, что слабое здоровье помешало ей присутствовать здесь…

Сердце Клео болезненно стиснула незримая рука. Всякий раз, когда она себялюбиво сосредоточивалась на собственных несчастьях, совесть давала ей ощутимого пинка, напоминая: на свете происходили вещи куда важнее ее отношений с Эроном!

Головокружения и головные боли Эмилии становились все тяжелее. Она теперь большей частью лежала в постели и там же принимала пищу, слишком слабая, чтобы выходить к общему столу. Лекари, которых вызывали во дворец, один за другим оказывались бессильны установить, что же не так с принцессой. Только и могли, что советовать Эмилии побольше отдыхать… и ждать, пока «само пройдет». Вот все и уповали, что загадочная немочь принцессы со временем улетучится, как насморк.

Уповали.

Клео всегда воротило, когда речь шла о надеждах. Она предпочитала определенность. Желала наверняка знать, что завтрашнее утро выдастся веселым и солнечным, а день будет полон забав. Любила, когда ее родственники и друзья были вне сомнения счастливы и здоровы. Иной подход для Клео был неприемлем.

Эмилия непременно поправится, потому что так тому следовало быть. Если Клео достаточно сильно чего-либо хотела, ее желания сбывались. По крайней мере, до сих пор так происходило всегда. Почему же не теперь?..

И она решительно выкинула из головы помолвку с Эроном.

Удрав из большого зала, Клео направилась в покои сестры. Эмилия полулежала в постели, под пологом, опираясь на груду разноцветных подушек, и читала при свечке. В углу на мольберте стояла последняя, недавно законченная картина Эмилии — набросок вечернего неба. Когда Клео вошла в комнату, старшая принцесса подняла взгляд. Ее глаза показались сестре несколько остекленевшими, а лицо — бледным и изможденным.

— Клео… — начала она.

Та неудержимо расплакалась, одновременно казнясь за каждую слезинку, пролитую не то о себе, не то об Эмилии. Слезы — они ведь бесполезны. От них она лишь чувствовала себя слабой и беспомощной, точно щепка, увлекаемая — как все — могучим потоком.

Эмилия отложила книгу, отодвинула кисейный полог и протянула руку сестре. Клео подошла, спотыкаясь, и рухнула к ней на постель.

— Не могу смотреть на тебя больную, — всхлипнула она.

— Знаю, знаю, — отозвалась Эмилия. — Но ведь плачешь ты не только по этому поводу, правда? Отец, верно, сделал официальное объявление о помолвке?

Клео сумела только кивнуть — горло перехватило вконец.

Эмилия стиснула ей руку и очень серьезно на нее посмотрела:

— Папа это делает не для того, чтобы причинить тебе боль. Он в самом деле думает, что Эрон станет хорошим мужем.

Не станет, ни под каким видом не станет. Муж из него получится кошмарный. Почему никто, кроме самой Клео, не видел этого, не понимал?

— Но чего ради прямо сейчас? Почему он не мог выждать два года?..

— Многие, даже из числа здешних жителей, усматривают в случившемся в Пелсии прямое оскорбление сопредельной державе. Объявляя о твоей помолвке с Эроном, отец как бы свидетельствует, что принимает Эрона и видит в нем достойную и благородную пару для своей возлюбленной дочери. Тем самым подтверждается слух, что-де Эрон бросился на защиту девушки, которую любит. Глядишь, на том противостояние и завершится.

— Как все несправедливо… — выговорила Клео. Эмилия так умело все разложила по полочкам, явив политическую подоплеку, что повеяло холодком. Клео привыкла считать, что свадьба должна строиться на любви, а не служить осуществлению королевских планов.

— Наш отец — король, — продолжала Эмилия. — Все, что он делает, говорит и решает, имеет целью служение стране. Он стремится укрепить ее повсюду, где может появиться слабинка.

Клео судорожно вздохнула:

— Но я совершенно не хочу замуж за Эрона…

— Знаю.

— И что же мне делать?

Эмилия улыбнулась:

— А ты возьми да удери с Ником. Сама же рассказывала, что он тебе предлагал.

Клео чуть не расхохоталась.

— Что ты городишь!..

— Знаешь ведь, что мальчик с ума по тебе сходит, верно?

Клео нахмурилась и, повернувшись, вопросительно уставилась на сестру:

— Да брось ты. Я бы уж заметила…

Эмилия пожала плечами.

— Некоторые истины не бросаются в глаза, — сказала она.

Клео не могла осмыслить услышанное. Нет, нет, невозможно! Ник вовсе не был влюблен в нее! Они с ним просто дружили. И не более… Краем глаза она заметила Теона. Телохранитель расхаживал по ту сторону открытой двери в покои Эмилии, обозначая свое присутствие. Он следом за нею покинул банкетный зал и поднялся по винтовой лестнице, что вела в комнаты старшей сестры. Клео поняла, что в очередной раз не сумела от него ускользнуть, и эта мысль неожиданным образом доставила ей удовольствие.

Она отвела взгляд от молчаливого силуэта, маячившего на пороге, вновь повернулась к сестре… И тут у нее перехватило дыхание, потому что из носа у Эмилии струйкой текла кровь.

Заметив ее полный ужаса взгляд, Эмилия взяла кремового цвета носовой платок, уже измаранный багровыми пятнами, и промокнула под носом. Судя по всему, кровотечение не было для нее неожиданностью.

Клео от этого зрелища так и похолодела.

— Эмилия…

— Я знаю, ты очень расстроена из-за помолвки, — мягко перебила Эмилия. Ей определенно не хотелось рассуждать о новых проявлениях точившей ее болезни. — Знаешь, Клео, я кое о чем хочу тебе рассказать… О моей расторгнутой помолвке. Вдруг это тебе чем-то поможет…

Клео изумленно молчала. Она-то думала, что никогда не узнает правды об этой истории.

— Расскажи, пожалуйста, я слушаю…

— Во время заключения помолвки я была вполне счастлива, — начала Эмилия. — Полагала, что таков мой долг, да и государь Дарий не казался мне отвратительным. Скажу больше, он мне по-настоящему нравился. То есть я чувствовала, что готова выйти за него замуж. Опять же и отец не торопился подбирать для меня жениха, терпеливо ожидая моего восемнадцатилетия. Такой спешки, как сейчас, не было и в помине…

Саму Клео отделял от подобного рубежа срок, казавшийся ей вечностью. Вот бы кто дал ей это время, чтобы разобраться во всем и в особенности в себе!

— Что же случилось потом? — спросила она.

Эмилия ответила:

— Я полюбила другого.

— Так и знала! — Клео порывисто стиснула руку сестры. — Кого же?

Эмилия облизнула бледные губы кончиком языка и довольно-таки неохотно ответила:

— Одного стражника.

У Клео, что называется, глаза полезли на лоб. Вот уж чего она ни в коем случае не ожидала!

— Да ладно тебе, — вырвалось у нее.

Эмилия чуть улыбнулась.

— Я ни к кому не испытывала таких чувств, как к нему, — сказала она. — У меня просто голова шла кругом. Он был красив, так волновал меня… В его присутствии я чувствовала себя по-настоящему живой. Никогда прежде не знала, что такое бывает. Я понимала, что у моей любви нет будущего, что подобный союз никогда не сможет состояться… Только сердцу ведь не прикажешь. Я сказала отцу, что не могу выйти замуж за государя Дария. Умоляла его не принуждать меня к этому браку. Заявила, что, если он заставит меня, я… я… я покончу с собой…

Клео невольно содрогнулась, вспомнив, в каком глубоком унынии пребывала сестра во время той помолвки.

— Пожалуйста, не говори такого, — вырвалось у нее.

— Просто в тот момент именно так дело и обстояло. И отец понял, что это не пустые слова. Он тотчас разорвал помолвку, ибо жизнь будущей королевы Ораноса показалась ему ценней свадебного сговора. Теперь мне совестно, что так напугала его, но в тот момент я была неспособна рассуждать здраво…

— Где же он теперь? — прошептала Клео. — Тот стражник?

Глаза Эмилии наполнились слезами, и по бледным щекам протянулись мокрые дорожки.

— Его больше нет, — сказала она.

Короткий ответ дохнул физически ощутимой болью. В руке сестры была зажата ее любимая книга — сборник священных гимнов в честь богини Клейоны.

— Я черпаю силы, читая о ее духовной мощи, — глядя на золотое тиснение корешка, тихо проговорила Эмилия. — Когда потребовалось оградить Оранос от угрозы извне, она исполнила должное, поставив под удар собственную жизнь… Моя вера — вот и все, что у меня остается, все, что помогает мне пережить это время тьмы… Твоя же вера, как я понимаю, обращена в более мирские сферы…

Ибо Клео, названная в честь богини, особой набожностью не отличалась. И не она одна. Многие жители королевства успели отойти от этой некогда важнейшей составляющей оранийского образа жизни. Прошли годы с тех пор, как король умерил строгость закона, предписывавшего раз в неделю посвящать один день молитвам. С тех пор в его королевстве все дни стали равны, а подданные получили право распоряжаться временем по своему усмотрению.

Клео пожала плечами и сказала:

— Трудно верить в то, чего я не способна увидеть.

— Хотелось бы мне, чтобы ты сделала еще попытку и узнала о нашей небесной покровительнице побольше. Клейона была такой сильной, смелой!.. Вот почему мама настояла на том, чтобы назвать тебя в ее честь. Прежде твоего рождения она уже потеряла ребенка, и ей сказали, что больше у нее не будет детей. Поэтому твое появление стало сродни чуду. Мама так хотела, чтобы ты выжила. И она непременно желала назвать тебя именем богини, надеясь, что оно придаст достаточно сил для жизни. Это была ее последняя воля…

— Лучше бы мы выжила обе!..

Голос Клео сорвался. Король Корвин был велик и несметно богат, но его возлюбленная супруга умерла родами, и он оказался бессилен предотвратить ее смерть.

— Я тоже этого желала бы, — сказала Эмилия. — Но я радуюсь хотя бы тому, что ты здесь, со мной.

— Помни, я для тебя что угодно сделаю, — задыхаясь, выговорила Клео. — Я тебя так люблю! Так люблю!..

— Знаю. И я тоже тебя очень люблю, — улыбнулась Эмилия.

Кровь снова потекла из носа, и она потянулась за платком.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? — спросила Клео.

— Нет, — сказала Эмилия. Взгляд у нее был усталый и безнадежный. — Я умираю, Клео.

— Эмилия! Не смей так говорить! — едва не рыдая, вскрикнула Клео, ибо сестра только что впервые высказала вслух самый главный и тайный ее страх.

Эмилия нашла ее руку и крепко сжала:

— Это всего лишь правда, Клео, так что лучше готовься к неизбежному. Ты должна выстоять во всех бурях и выйти из них сильнее, чем была.

— Замолчи, — неверным голосом выговорила Клео. — Слушать ничего не хочу! И совсем ты даже не умираешь! Ты…

— Умираю, — повторила Эмилия. — Я знаю это. Человека, которого я любила, не стало два месяца назад, и с тех пор я только и молила Клейону забрать меня, чтобы воссоединиться с ним в смерти. И мои молитвы оказались услышаны…

Лицо старшей принцессы дрогнуло от горя, и по щекам заново потекли слезы. Только они были окрашены алым. Еще кровь!..

Клео ахнула. Ее сестра любила стражника, умершего два месяца назад! Неужели…

— Это был отец Теона?.. — спросила она.

Дыхание Эмилии запнулось в груди, она изумленно посмотрела на Клео и еще горше заплакала.

Клео поняла, что догадка оказалась верной. Ее сестра была влюблена в телохранителя короля, которого сбросила норовистая лошадь, отчего он и погиб. Какая трагедия!.. У Клео и так сердце разрывалось, когда она думала об утрате, пережитой Теоном. Она и не догадывалась, что гибель Симона Рануса подкосила еще и Эмилию!

— Мне так жаль, так жаль…

Она крепко обняла сестру, и слезы, окрашенные кровью, впитались в плечико ее платья. То, что Эмилия до такой степени дала волю чувствам, было поистине удивительно. Обычно она ото всех прятала слезы, даже от Клео. Это Клео вечно приходилось думать о своем поведении, Эмилия же всегда была совершенством, строгим и безупречным. Она казалась младшей сестре чем-то вроде надежной скалы, на которую Клео опиралась во всех мелких горестях, расстраиваясь то из-за дурацкой сплетни, то из-за размолвки с друзьями.

То из-за утраты невинности после ночи с Эроном…

«Ты точно такая же, какой была и вчера, и позавчера, — утешала ее сестра. — Ничто не изменилось. По сути — ничто, не смущайся и не грусти. Ни о чем не жалей, но, если уж делаешь ошибку, усваивай урок, который она тебе преподает. Завтра будет хороший солнечный день, это я тебе обещаю…»

— Мне так жаль, что его больше нет, — пробормотала Клео куда-то в волосы сестры. — Я бы очень хотела, чтобы все кончилось по-иному. Только не рассказывай мне, что молилась о смерти! О таком упоминать даже нельзя!

— Когда я узнала о его гибели, думала, что в тот же день от боли умру, — сказала Эмилия. — Как будто не возлюбленного потеряла, а любимого мужа…

Она судорожно вздохнула и продолжала:

— Мы с Симоном и мечтать не могли о том, чтобы пожениться, но за две недели до его гибели поехали в долину Лестурн… Это в нескольких часах пути от города. Там провели вместе весь день, обмениваясь клятвами любви, и прекрасная природа была нам свидетельницей. Я дала обет принадлежать ему до смертного часа, и он поклялся в том же. Это был безукоризненный день, Клео… Несколько часов наши жизни текли рядом, и в них не было никакого изъяна… Мы вместе следили за тем, как уходило с небес солнце и как зажигались в нем звезды… Он сказал, что после смерти мы сами станем звездами и будем присматривать за теми, кого любили на земле… И вот теперь я каждую ночь смотрю в небо, пытаясь отыскать его там. Мне так его недостает… Вот тебе, Клео, и причина этой болезни. Горе свило гнездо в моем сердце и засело там — темное существо, пожирающее мою жизнь…

— Ты не должна ему позволять! — Клео с трудом выдавливала слова, но в ее голосе слышался гнев. — Нельзя так! Ты ведь королевой стать должна! Если вдруг умрешь, что же, мне отдуваться придется? Слушай, Эмилия, так дело не пойдет! Знаешь, какая из меня королева получится? Жуткая!.. Я понимаю, ты пережила ужасное горе… и еще столько времени секрет свой хранила… но я все равно и думать не могу, будто ты умираешь от горя! Ты заболела, и что с того? Болеешь — значит, поправишься!

— Лекари, которые сюда приходили, не могут взять в толк, что со мной происходит, — тихо ответила Эмилия. — Вся наука излечения только и способна, что опаивать меня зельями, от которых я день-деньской сплю! — Невзирая на слабость и горе, Эмилия слегка фыркнула. — Один из лекарей предложил мне обратиться за помощью в Пелсию. Сказал, это для меня единственная возможность выздороветь…

— В Пелсию? — тотчас переспросила Клео. — К кому?

Эмилия отмахнулась:

— Это не более чем легенда…

— Какая?

Улыбка Эмилии сделалась шире.

— Неужели моя сестричка, верящая лишь в то, что может увидеть, вдруг заинтересовалась мифами и преданиями?

— Если не скажешь мне, я знаешь как завизжу!

— Силы небесные, только не это, — пробормотала Эмилия и устало откинулась на подушки. — Тот лекарь сказал, что в Пелсии живет одна женщина… Она хранит изначальные виноградные зернышки, напитанные земной магией. Те самые, благодаря которым тамошние виноградники производят несравненные хмельные напитки. Эта женщина ухаживает за виноградниками, используя магию земли, которую она укрывает от всего остального мира…

— Магию, — полным сомнения голосом повторила Клео.

— Я знала, что ты не поверишь. Поэтому и не хотела тебе говорить.

— Стало быть, та женщина хранит волшебные семена и отвечает за то, чтобы в Пелсии плодоносили чудесные лозы. Что же она не использует магию и не вытащит свою страну из нищеты?

— Быть может, сила ее волшебства не простирается так далеко. Но легенда гласит, будто изначальные семена способны исцелить любую болезнь, даже самую тяжкую.

— Что же это за женщина, которая распоряжается таким чудом?

Эмилия не ответила. Ей не хотелось больше ничего говорить.

— Ну и?.. — настаивала Клео.

— Говорят, это ссыльная Хранительница, оставившая Убежище много-много лет назад…

— Хранительница!.. — Клео не верила собственным ушам.

— Да, так говорят. Ты права: это всего лишь людские россказни. Хранителей не существует. Никто не наблюдает за нами сквозь зоркие глаза птиц, никто не ищет подсказок, где найти Родичей…

— Я никогда не верила в подобную чушь, — ответила Клео.

— Вот потому-то я и не хотела об этом заговаривать.

Эмилия промокнула под носом, убирая очередной кровавый потек. Сердце Клео, в котором вспыхнула было надежда, вновь разболелось.

— Эмилия… — Глаза младшей принцессы жгли слезы. — Я не знаю, что делать!

Старшая сестра расстроенно смотрела на нее с постели.

— Я… Не следовало мне говорить об этом с тобой, Клео. Как-то само собой получилось, что вся моя история сорвалась с языка… А ведь я всего лишь хотела сказать, что, если вправду не хочешь замуж за Эрона, обратись к отцу! Сделай так, чтобы он понял: если выдаст тебя за него, ты умрешь. А если… если полюбишь кого-то другого, заклинаю тебя, проводи с ним как можно больше времени. Будь с ним, ты ведь не знаешь, в какой момент его у тебя заберут! Следуй зову сердца, куда бы оно тебя ни повело!.. Цени жизнь, Клео. Это дар, который в любой миг может быть похищен… Чем бы ни кончилась для меня эта болезнь, я не сожалею ни о единой минуте, что провела с Симоном…

Клео заскрипела зубами.

— Ты не умрешь! Я этого не допущу!

Эмилия трудно вздохнула.

— У меня сердце болит, — сказала она. — Спать хочется… Глаза так и закрываются из-за всех этих эликсиров, что лекари заставляют меня пить… Спокойной ночи, сестренка. Завтра будет лучше…

Клео не отпускала руки Эмилии, пока не уверилась, что та и вправду уснула. Потом тихонько поцеловала ее в лоб и вышла в коридор. Ноги у нее слегка подкашивались.

Теон стоял за порогом. Его красивое, мужественное лицо хранило суровое и горестное выражение.

Клео только сейчас сообразила, что дверь все это время стояла открытая, то есть Теон наверняка до последнего слова слышал ее беседу с сестрой. Даже если очень старался не слушать.

— Я уж боялся, что вы надумали снова сбежать через балкон, — сказал он негромко.

— Только не сегодня. — Клео подняла голову, вглядываясь в его напряженное лицо. — Ты знал?..

Теон покачал головой:

— Мне было известно, что отец кого-то полюбил, но кого именно, он говорить не хотел. Я уж решил, что он увлекся замужней женщиной… Теперь знаю все.

Клео обхватила себя руками, шагая по коридору. Стенные фонари отбрасывали перемежающиеся тени и свет.

— Ты веришь в то, что она говорила о ссыльной Хранительнице и о волшебных семенах, исцеляющих болезни?

— Не знаю, — ответил Теон.

Клео остановилась и повернулась к нему:

— Не знаешь? В смысле, думаешь, что такая возможность не исключена?

— Мой отец верил в магию, — сказал Теон. — В давно утраченные легенды о Родичах и Хранителях. Говорил, те из них, что отправляются в добровольную ссылку в наш смертный мир, могут иметь детей, также прикосновенных к магии. Их называют ведуньями и ведунами…

— А я никогда не верила, что ведьмы по-настоящему существуют. И эти… Хранители.

Теон помрачнел:

— Я тоже. И не уверен, что вам следует в них уверовать прямо сейчас.

— Я вот гадаю, знают ли сами жители пелсийских деревень, где искать эту женщину, — помолчав, пробормотала принцесса. — Вот бы выяснить, как ее зовут и где она обретается! Я бы в лепешку расшиблась, но отыскала ее и переговорила с ней…

Теон тоже некоторое время молчал.

— Вы же не думаете в самом деле пуститься на поиски… или как? — спросил он затем. — Это лишь сказка, которую кто-то поведал вашей сестре, а она — вам…

— Если есть некто, способный помочь Эмилии, я должна отыскать этого человека.

Теона, казалось, немало озадачила внезапная решимость его подопечной.

— После того, что произошло с государем Эроном, нам, оранийцам, вряд ли стоит ступать в пелсийские пределы. Лучше подождать, пока все не уляжется.

Клео встревоженно посмотрела на него:

— Ты в самом деле так думаешь?

Теон кивнул:

— Это одна из причин, по которым ваш отец решил именно теперь объявить о вашей помолвке. Отвлечь внимание…

Ее плечи поникли.

— Мою жизнь бросают под жернова, чтобы отвлечь чье-то внимание! Вот радость-то!..

— Как совершенно правильно сказала ваша сестра, вам вовсе не обязательно за него выходить, если вы этого не желаете.

— Тебя послушать, так у меня выбор есть…

— Но ведь принцесса Эмилия сумела избавиться от помолвки, поскольку полюбила другого.

— Ты полагаешь, мне стоило бы срочно влюбиться в другого?..

Теон не торопился с ответом. Клео поняла, что он пристально вглядывается в ее лицо.

— Может, и стоило бы, — проговорил он наконец.

У нее сердце стукнуло невпопад.

— И стать бесстрашной, как моя сестра, если меня угораздит полюбить кого-то, с кем для принцессы невозможен союз?..

— Это будет только вашим решением.

Клео смотрела на его губы и не могла отвести взгляд.

— Я хочу помочь Эмилии, — прошептала она. — Не хочу ее потерять. А она думает, что умирает… Я увидела это у нее в глазах… И не могу допустить, чтобы она умерла!

— Я знаю.

— Мне нужно поехать в Пелсию. Я должна побольше разузнать об этой ссыльной Хранительнице!

Лицо Теона стало жестким, взгляд утратил странноватое выражение, замеченное Клео.

— Забудьте, принцесса, — сказал он ей. — И потом, вы же не верите в магию.

— Это раньше я никогда не верила, потому что не привыкла доверять чему-то, чего своими глазами не видела. Поэтому я и должна как можно скорей отправиться в Пелсию и самолично установить истину!

Теон долго и терпеливо смотрел на нее, и в его взгляде постепенно появлялось нечто похожее на уважение.

— Вы так решительно настроены спасти сестру…

— Она вправду умирает, Теон. Я… я чувствую это. Если я в самом скором времени чего-то не предприму, потеряю ее. — Клео сглотнула и снова подняла на него взгляд. — Ты поедешь со мной?

Телохранитель некоторое время молчал.

— Если ваш отец даст разрешение на эту поездку, тогда я, конечно, поеду.

Кажется, Клео получила ответ, которого так ждала. Эмилии необходимо поправить здоровье. А если в Пелсии было местами слегка неспокойно, она уж постарается обходить опасные места стороной. С ней рядом будет Теон, а раз так, никто и ничто не сможет остановить ее…

В жизни Клео неожиданно появилась цель, и за спиной принцессы выросли крылья.

— Будет, — сказала она, — разрешение от отца!

Дата добавления: 2015-08-09