Социально-экономическая модель

Эта модель являлась самой распространенной до конца 90-х гг. Хотя в настоящее время слепая вера в непогрешимость и универ­сальность социально-экономической модели несколько снизи­лась, она все же продолжает оставаться одной из самых распро­стра­нен­ных, особенно на уровне обыденного сознания.

В основе социально-экономической модели лежит очевидное на первый взгляд предположение, что избиратели голосуют исходя из своих интересов, прежде всего экономических. В соответствии с ней избиратели делятся в зависимости от таких интересов на социальные группы. Согласно данной модели, подход к форми­рованию стратегии состоит в том, чтобы максимально точно вы­разить на выборах интересы тех или иных социальных групп избирателей.

Социально-экономическая модель во многом основана на марк­систском (классовом) понимании исторического процесса. В этом плане социально-экономическая модель претендует на един­ственно правильное описание не только избирательного процес­са, но и вообще всей исторической действительности, причем не только в России, но и во всем мире. Немаловажно, что эта модель не один десяток лет вдалбливалась в головы всех советских граж­дан как нечто очевидное и не имеющее альтернативы.

Одна из основных теорем социологии утверждает, что собы­тия, реальные в представлении людей, реальны по своим послед­ствиям: например, если люди верят в существование ведьм, то реальностью становится инквизиция и аутодафе. Поэтому широ­чайшее распространение социально-экономической модели, не­зависимо от того, соответствует ли она действительности или нет, делает ее способной формировать саму эту действительность. Традиционное деление политических сил на «правые», «левые» и т.д. в зависимости от экономического содержания их программ определяется именно социально-экономической моделью. Что бы не думал и не говорил кандидат сам о себе – конкуренты, полито­логи, социологи и СМИ все равно будут вписывать его в эту обще­принятую шкалу. Кандидату постоянно придется отвечать на воп­росы, обусловленные стереотипами социально-экономической модели, типа: «А вы за рынок или государственное регулирование экономики? Интересы каких социальных слоев вы представляе­те?» – и т.д. В общем, социально-экономическая модель заслужи­ва­ет самого серьезного внимания хотя бы потому, что она во мно­гом создает среду, в которой строится избирательная кампания.

Насколько, однако, пригодна социально-экономическая модель для формирования на ее базе стратегии избирательной кам­пании?

Прежде всего следует отметить, что даже если бы социально-экономическая модель была бы полностью адекватна реальности, все равно построение избирательной кампании на ее основе яв­лялось бы далеко не тривиальной задачей. Проблема здесь прежде всего состоит в неопределенности понятия «интерес» того или иного социального слоя. Действительно, всегда существует раз­рыв между краткосрочными и долгосрочными интересами изби­рателей. Непонятно, к каким из них апеллировать в первую оче­редь. Более того, люди далеко не всегда правильно понимают свои собственные интересы. Поэтому кандидат, искренне решив­ший, скажем, защищать «истинные интересы рабочего класса» вполне может оказаться далеким от победы даже в рабочем изби­ра­тель­ном округе.

На самом деле все обстоит еще сложнее. Большие сомнения вызывает сам исходный постулат, согласно которому все (или хо­тя бы большинство) избиратели голосуют исходя из своих эконо­мических интересов.

Как тогда объяснить, почему главной базой поддержки Б.Ель­цина постоянно оказывалась научно-техническая интеллигенция, хотя ни один социальный слой не пострадал экономически от ре­форм сильнее, чем она? И почему, например, провинциальные чи­новники в большинстве своем поддерживают коммунистов, хотя реформы принесли им такие экономические выгоды, которые им и не снились при прежнем режиме? Какими экономическими интересами руководствуются сторонники А.Лебедя и В.Жири­новского? Интересы каких социальных слоев выражали победи­тели последних выборов В.Путин и объединение «Медведь»?

Раз за разом результаты выборов опровергают сторонников социально-экономической модели, вызывая их истерическую реакцию, нашедшую прекрасное выражение в известной фразе: «Россия, ты одурела!». В данном случае факт «одурения», конечно, имеет место, но только не России, а части ее политологической элиты.

Явная неспособность предсказать конкретное поведение из­бирателей в рамках классического варианта социально-экономи­ческой модели побудила ряд политологов дополнительно к тради­ционному «правому» и «левому» электорату ввести дополнитель­но еще и «патриотический» электорат: избирателей, для которых наиболее значимыми являются не экономические, а национально-государственные интересы. И хотя такое дополнение явно не вписывается в логику социально-экономической модели, его мож­но было бы только приветствовать – если бы с самого начала не была допущена серьезная ошибка в понимании, какие, собствен­но, группы избирателей следует отнести к этому электорату. Так, в число «патриотов» чохом зачислили уже упомянутых выше сто­ронников А.Лебедя и В.Жириновского, хотя эта группа избирате­лей на самом деле голосует, руководствуясь несколько иными мо­тивами (подробнее об этом см. § 2.4).

Очень любопытно отметить, как правильное, вообще говоря, понимание того, что национально-государственная программа тех или иных политических сил имеет для их определения не меньшее значение, чем программа экономическая, приводит к полному абсурду традиционное разбиение этих сил на «правые», «левые» и т.д. Так, если брать за основу классификации политические партии, действующие в развитых странах, то российские «левые» (коммунисты) по своим национально-государственным позициям оказываются не менее «правыми», чем американские республи­канцы или английские консерваторы. А некоторые «правые» ры­ночники-демократы в этой области часто исповедуют ультра­левые взгляды; вплоть до лозунга «поражения своего Отечества везде, где только можно».

Из этого, понятно, не следует, что в Рос­сии действуют какие-то неправильные политические силы. Они прос­то другие.

Поэтому мы намеренно употребляем в нашей работе такие понятия, как «правые», «левые» и т.д. в кавычках. Таким образом, мы пытаемся, не избегая при этом общепринятой терминологии, постоянно напоминать читателям, что реальное содержание этих терминов применительно к российским партиям весьма и весьма отличается от традиционного.

Основанные на социально-экономической модели типовые стратегии требуют от кандидата или партии занять то или иное место в «право-левом» политическом спектре. Было интересно на­блюдать, как примерно за год до последних выборов в Государст­венную Думу действовали сторонники социально-экономической модели. Возникавшие один за другим блоки и партии объявляли себя «правоцентристами», «левоцентристами», просто «центрис­тами» и яростно сражались друг с другом на предмет того, кто из них «центристее». В лучшем случае это не оказывало никакого воздействия на избирателей, в худшем – вело к снижению пред­выборного рейтинга. В конце концов, наступило отрезвление: во время избирательной кампании никто о своей «левизне» и «пра­визне» особо не распространялся (кроме СПС, для которого со­хранение в массовом сознании «право-левой» системы коорди­нат жизненно необходимо для утверждения своего образа антиком­мунистов – сторонников западного образа жизни).

Суммируя сказанное, можно заключить, что социально-эко­но­мическая модель малопригодна для формирования полноцен­ной стратегии избирательной кампании. Она достаточно точно может предсказать поведение избирателей со сложившейся сис­темой политических взглядов (хотя и в этом случае такое опи­сание моти­вов голосования представляется достаточно спорным), но прак­тически бесполезна для предсказания поведения изби­рате­лей колеблющихся, подвижных – а ведь именно голосование этой группы и определяет, как правило, результаты выборов. Это осо­бен­но принципиально именно для российской ситуации, ког­да по­литическая система в стране находится в процессе становле­ния и устойчивую политическую мотивацию голосования уда­ется про­сле­дить не более чем у 50% активных избирателей.

Не обсуждая, насколько лежащий в основе социально-эконо­мической модели принцип экономической детерминации исто­рического процесса вообще соответствует реальности (это увело бы нас слишком далеко от основной темы нашей работы), отметим лишь, что столь глобальный принцип может действовать только очень опосредованно и проявляться на больших исторических отрезках. Применительно же к такому скоротечному и подвер­женному многочисленным случайностям мероприятию, как изби­рательная кампания он скорее является источником иллюзий и порождает ошибки стратегического характера. В дальнейшем мы еще остановимся на примерах кампаний, проигранных в резуль­тате некритического использования социально-экономической модели. Пока же мы, уделив столько внимания этой модели и на­рочито заострив ее критику, сочли бы свою задачу выполненной, если бы нам удалось насторожить читателей и обратить их внима­ние на то, что избирательная кампания может быть проиграна еще до ее начала, если кандидат под влиянием идеологически выве­рен­ных советников решит изобразить из себя что-либо «лево­цен­трист­ское» или «праволиберальное».

В заключение – несколько слов о вульгарном применении социально-экономической модели, то есть, попросту говоря, о стратегии, основанной на подкупе избирателей: либо прямом, ли­бо через всякого рода благотворительность. Нельзя сказать, что такой прием вообще не срабатывает – хотя его эффективность, как правило, весьма преувеличивается. Нам, однако, не известно ни одного случая, когда подкуп приносил бы победу сам по себе, при отсутствии какой-либо содержательной стратегии в избира­тельной кампании. Поэтому мы склонны относить его не к стра­тегии, а к тактике, и намерены обсудить его в соответствующей главе нашей работы.

2.2.3. Модель идеального кандидата

Эту модель и вытекающий из нее подход к формированию стратегии особенно любят некоторые социологи: она дает им мак­симальную возможность для творчества (которое, кстати, во вре­мя избирательной кампании достаточно хорошо оплачивается).

Модель идеального кандидата базируется на предположении, что каждый избиратель (или, по крайней мере, большинство изби­ра­телей) имеет достаточно устойчивое представление о совокуп­нос­ти качеств (честность, компетентность и т.д. – вплоть до внеш­него вида), которыми должен обладать кандидат на выбор­ную должность. И хотя избиратели по-разному оценивают раз­личные качества кандидатов, вполне допустимо говорить о некоем усред­ненном их наборе – идеале кандидата.

Подход к построению стратегии, вытекающий из модели иде­ального кандидата, состоит в следующем. Сначала проводятся со­циологические исследования с целью выявления идеала кан­дида­та. После этого задачей кампании является формирование образа кандидата, наиболее соответствующего идеалу. Предпола­гается, что кампания будет выиграна, если кандидат окажется бли­же к идеалу, чем его конкуренты.

Обобщая этот метод, можно говорить о выявлении идеального кандидата для различных групп избирателей и об адресном по­строении стратегии избирательной кампании для каждой из та­ких групп.

В отличие от социально-экономической модели, модель иде­ального кандидата главным стратегическим фактором победы считает не политическую позицию, а саму личность кандидата. И хотя личностная ориентация при голосовании присуща далеко не всем избирателям, для сегодняшних российских условий указан­ная модель явилась определенным шагом вперед по сравнению с социально-экономической. Не случайно она завоевала широкую популярность в первой половине 90-х годов.

Несомненным достоинством модели идеального кандидата является также и то, что ее реализация предполагает проведение обширных исследований, данные которых можно с большой поль­зой употребить при построении стратегии и тактики избиратель­ной кампании.

Однако «лобовое» применение модели идеального кандидата вы­зывает серьезные сомнения. Подгонка кандидата под некий усредненный идеал неизбежно размывает его образ. Кандидат теряет яркость и индивидуальность. В результате некритического применения модели идеального кандидата может получиться до­воль­но странная конструкция в духе гоголевской «Женитьбы»: «Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Баль­тазара Бальтазаровича...». Вряд ли подобный продукт избиратель­ной стратегии покажется избирателям убедительным.

Кроме того, большинство избирателей совершает выбор, ру­ко­водствуясь не столько совокупностью всех положительных ка­честв кандидата, сколько одним, наиболее ценным в их пред­став­лении качеством. Этим, в частности, объясняется неуспех многих так называемых «идеальных» и «взвешенных» политиков. Далеко опережая своих конкурентов по «сумме мест» по всем номи­на­циям положительных качеств, они тем не менее не за­нимают первого места ни в одной из них. В результате – про­висание на выборах.

Итак, главный недостаток рассматриваемой модели заключа­ется не столько в самой идее о решающем влиянии личности кан­дидата на победу в избирательной кампании (хотя и сама идея, как мы уже отмечали, не бесспорна), сколько в связанной с этой идеей типовой стратегией формирования идеала.

Здесь можно очень хорошо проиллюстрировать, какие опас­ности кроются в выборе модели электората. Если только модель идеального кандидата принята как основа формирования страте­гии кампании, то далее никакие социологические опросы не по­могут выявить сделанную ошибку. Избиратели в ходе анкетиро­вания честно укажут, что наибольшее значение они придают, например, волевым качествам кандидата, на второе место поста­вят его политическую позицию, а на десятое – внешний вид. Со­циологи добросовестно обработают результаты, выявив пять-шесть «идеалов» для различных групп избирателей, а имиджмей­керы в поте лица будут трудиться над несчастным кандидатом, подгоняя его под эти идеалы. В результате вся избирательная кам­пания просто пройдет не в той системе координат, в которой изби­ратели реально принимают решение при голосовании.

Суммируя сказанное, можно заключить, что модель идеально­го кандидата оказалась некой переходной стадией от социально-экономической модели к более сложным и адекватным моделям электората. В этом плане она сыграла весьма позитивную роль.

В настоящее время модель идеального кандидата в чистом виде применяется редко.

Дата добавления: 2015-08-09