Место для магии

Исторический анализ сведений о древних святилищах — в тех немногих случаях, когда он оказывается возможным — показывает нам, что места Силы, имеющие определённую «ориентацию» на ту или иную группу божеств, почти никогда не меняли её с течением времени, даже при смене этнической принадлежности населения, использовавшего данное место, а иногда даже после прихода христианства. Так, известно, что храмы Ильи-пророка нередко появлялись на месте святилищ Перуна, храмы, посвящённые св. Параскеве-Пятнице, — на месте святилищ Макоши и т.д. Очевидно, существуют некие объективные характеристики места, определяющие характер его магии. Это прекрасно известно и народной магической традиции: для совершения различных магических действий многие знахари и деревенские колдуны предпочитают выбирать разные места.

Накопленный современными российскими исследователями опыт позволяет утверждать, что одной из важнейших таких характеристик является рельеф конкретного места, что прекрасно согласуется с положениями иных, не-индоевропейских, геомантических традиций — китайской, тюркской и т.д.

Действительно, давайте задумаемся: и в магии, и в культовой ритуалистике огромное значение придаётся геометрической форме ритуальных предметов, чётко разделяемых на два класса по соответствию мужскому (ян) или женскому (инь) принципу. Острые, вытянутые предметы, имеющие «не-вогнутую» поверхность, считаются «мужскими» — нож, посох, жезл. Напротив, предметы, обладающие вогнутыми поверхностями, определяются как «женские» — чаша, котёл. С таким разделением связан, например, один из самых распространённых «плодородных» магических ритуалов — погружение ножа в ритуальную чашу.

Вернёмся к сакральной географии.

Одинокий высокий холм стягивает к своей вершине янские силы, — чтобы увидеть это, не обязательно знакомиться с Фэн-Шуй или другими геомантическими учениями, достаточно просто почувствовать жизнь, дух этого холма — как горделиво, величественно возвышается он над равниной, утверждая своё солнечное Я. Остроконечный холм — это ли не повторение на ином уровне мужского символа, отражённого в посохе и ноже? А глубокая долина, ограниченная отвесными склонами, закрытая от Солнца ветвями деревьев, вбирающая в себя воды дождей и ручьёв, — чем не аналог колдовского котла? Долина хранит иньские силы, беспрепятственно стекающие с высоких холмов.

Необходимо вспомнить и о священном браке Земли и Неба, известном индоевропейской Традиции; Небо (в котором находятся вершины холмов) всегда связывается именно с мужским принципом, а Земля (в которую погружены долины) — с женским. Там, где долины уравновешивают холмы, где гармония Инь и Ян рождает чистую Ци, — там идеальное место для жизни...

Любопытным доводом в пользу соотнесения положительных форм рельефа с мужским, а отрицательных с женским началами может послужить известная на Руси средневековая традиция парного расположения монастырей на противоположных берегах реки: мужского — на высоком обрывистом, и женского — на низком заливном берегу[90].

Прекрасным примером чёткой привязки (в геомантическом контексте) конкретного божества или Силы к конкретному типу ландшафта могут служить прощи — очень широко распространённые на славянских землях святилища местного, как правило, значения. В центральной России, например, таких святилищ можно насчитать десятки, а то и сотни в любой области, в том числе и в Московской. Наиболее характерные их черты — наличие источника, называемого святым или целебным, расположение в заросшей долине или низинном лесу и почитание в этом месте св. Параскевы Пятницы, а в более поздние времена — Богородицы.

Здесь стоит остановиться несколько подробнее, поскольку и сами прощи, и связанный с ними круг магических и религиозных представлений видятся нам очень интересными.

Культ святой Пятницы неоднократно уже становился предметом серьёзных этнографических исследований[91]. Связь этой святой с источниками и родниками (в том числе и со священными) была известна ещё самым первым исследователям славянского фольклора. «Св. Параскева считается покровительницею воды и имеет, по народному взгляду, особую близость к ней. На это верование указывают существующие в народе предания о том, что образ св. Параскевы чудесно являлся иногда на воде, на реке или в колодце, вследствие чего вода приобретала особую силу...»[92]

Вот один из многочисленных примеров такого чудесного явления, описанный С.В.Максимовым[93]. «В Муромском уезде Владимирской губернии, в селе Спас-Сечен, рассказывают о недавнем случае, относящемся приблизительно к 1881-1882 гг., по поводу явления новой чудотворной иконы Параскевы Пятницы. Один крестьянин, проездом мимо суглинистого холма, вблизи села, заметил вновь пробившийся ключ. Подивился он и забыл. Но напомнил о том тайный голос, говоривший во сне одной богомольной старушке: «Иди к горе, увидишь у подножия ключик, а в нём чудотворную икону. Вынь её и вели мужичкам строить тут часовню». Народ старухи не послушался, а икона, поставленная в церкви священником, — «ушла» и вновь, как была, с ликом св. мученицы Параскевы в серебряном окладе, оказалась на дне источника. Так повторялось до трёх раз, пока над родником не построили часовню и не списали копию с иконы, которую тут же и повесили. Случилось, однако, так, что в первый же год по явлении одна баба, бывшая «с придурью», вздумала взять из колодца воды для стирки белья. Тотчас же вода в нём пропала, а через несколько дней источник пробился в другом месте, позади часовни. Новый колодец существует до сих пор, считаясь целебным...»

Как уже указывалось во второй главе этой книги, народный культ св. Пятницы полностью повторяет древний культ Макоши — богини судьбы и плодородия. Посвящённые ей святилища, как мы видим, всегда отвечают женскому геомантическому принципу (расположение в низине, в долине, в тёмном лесу) и, кроме того, отвечают сформулированному выше положению о магической связи мест Силы с подземными водами (которые выбиваются в прощах на поверхность, образуя источники). Вместе с тем прощи имеют и другие особенности, которые мы продемонстрируем на примере недавно исследованного нами Киндяковского святилища на севере Московской области, расположенного у слияния трёх ручьёв, что само по себе говорит о волшебстве этого места.

Впервые это святилище было описано почти двадцать лет назад Ю.М.Золотовым[94], которому, как первооткрывателю, мы и предоставим слово.

«Сейчас Камень полузабыт, а когда-то известность о нём распространялась километров на двадцать вокруг. Он имел славу целителя от всяких болезней, но более всего — от детских. Сюда несли тяжелобольных детей и проделывали следующее. Набирали из ручья ковшиком воду и «скатывали», т.е. обливали ею Камень, собирая стекавшую воду в особую посудинку. Этой водой, считавшейся целительной, чудодейственной, обмывали больное дитя, надевая после этого на него новое бельё. [...] Народная молва утверждала, что результаты такой процедуры могут быть двоякого рода (что вообще характерно для памятников такого типа): “если ребёнку суждено жить, то он сразу после омовения пойдёт на поправку, а коль суждено умереть — быстро зачахнет”. Популярность Камня в старину была очень велика...»

Действительно, предания, связанные с Киндяковским камнем, достаточно типичны. Народная молва издревле приписывала воде, коснувшейся поверхности священных камней, целебную силу[95]. Если камень — чашечник или следовик, целебною считалась вода, скопившаяся в его углублениях; если же камень, как и Киндяковский, не имел углублений, то воду «скатывали» по его поверхности. Лишь немногим менее распространена легенда о том, что камень «приплыл по реке»: несколько схожих связанных со священными камнями преданий известно, например, в землях вятичей.

Но в данном случае священный камень является всего лишь частью святилища, находящегося в глубокой и тёмной заболоченной долине и отвечающего всем признакам прощи[96]. Давайте попытаемся представить себе, как могли видеть это святилище древние — попытаемся отойти от представлений о «скверных молбищах» и взглянуть на данное место Силы глазами традиции.

Итак, Камень. Будучи центром всего комплекса, священный камень в данном случае является воплощением архетипа Мирового Древа или Мировой Горы так же, как воплощает этот архетип новогодняя ёлка у нас дома. Далее — источник, ручей, текучая вода у подножия Камня... Источник Урд у корней Мирового Древа! А ведь нам известно из скандинавских мифов, что именно здесь богини судьбы спрядают свои нити, и одна из этих богинь — славянская Макошь, св. Пятница!

То, что вверху, как то, что внизу. Где-то там наверху, у священного источника богов, сплетает Богиня Судьбы людей. А здесь, внизу, те же люди приносят больных детей к слиянию трёх вод, к отражению того, божественного, источника и вопрошают Макошь, Мать Жребия... «Коли суждено ребёнку жить, то сразу после омовения пойдёт он на поправку, а коль суждено умереть — быстро зачахнет...»

Как святилище у Киндяковского камня чётко привязывается к женской, иньской, половине Силы, так другое исследованное нами славянское святилище — Александрова гора на Плещеевом озере — оказывается связанным с Силой мужской. О нём-то мы и расскажем в качестве примера святилища на высоком холме[97].

Совсем небольшой участок озёрного побережья, центром которого является святилище, столь богат археологическими и историческими памятниками, что в литературе нередко употребляется термин «Клещинский комплекс». Финские (мерянские) и славянские захоронения, поселения древних финнов, Клещино — славянское городище (одно из древнейших в этих землях), несколько священных источников, само святилище — Александрова гора, и, конечно, знаменитый на всю Россию Синий Камень, о котором у нас ещё будет речь...

Первое укреплённое поселение здесь, на западном побережье Плещеева озера, появилось уже около двух тысяч лет тому назад. Эту вершину (которую спустя много веков назовут Александровой горой), — вершину, на три десятка метров возвышающуюся над поверхностью озера и отделённую от остального берегового массива двумя глубокими оврагами, выбрали для поселения древние финны, обитавшие тогда в этих землях. Они же срыли перешеек, связывающий вершину с соседними холмами (таким образом, что он превратился в сильно вогнутую седловину), и надсыпали саму Гору, превратив её в неправильный конус с плоской вершиной.

В настоящее время Гора представляет собой обособленный от материнского берегового плато холм, вершина которого, именуемая в народе «Ярилова Плешь», образует ровную, почти горизонтальную площадку более 50 метров длиной и около 20 шириной.

Несомненно, что главной целью работ было улучшение фортификационных качеств укрепления на холме; однако нельзя в то же время не обратить внимание и на то, что в результате весь связанный с холмом ландшафтный комплекс оказался ориентированным по сторонам света: его ось, отнюдь не перпендикулярная, как следовало бы ожидать, береговой линии, проходит через плоскую вершину, седлообразный перешеек и прилегающий к нему мыс берегового плато строго с юга на север. К сожалению, мы не можем сейчас однозначно утверждать, что такая геометрия была намеренно спланирована древними зодчими, однако принимать во внимание самый факт её существования при исследовании с точки зрения сакральной географии — необходимо.

Вероятно, уже тогда — во время существования укреплённого финского поселения — на южном, обращённом к озёрным просторам, краю площадки на вершине Горы было святилище, а ко времени появления на берегах Плещеева озера первых славян-поселенцев (вторая половина I тысячелетия) Гора, судя по всему, уже не имела значения населённого пункта и служила сугубо сакральным целям. По мере славянизации этой земли и возникновения северо-восточных славянских племенных союзов и княжеств святилище теряло своё значение как место отправления финно-угорских языческих обрядов и становилось постепенно святилищем славянским. От имени языческого бога, которому было посвящено святилище славянами, произошло древнее название плоской площадки на его вершине — «Ярилова Плешь».

Святилище и окружающие его земли интересны не только своей историей, но крайним традиционалистским консерватизмом жителей. До начала текущего столетия в этих местах не прерывалась преемственность весенних праздников, некогда посвящённых Яриле и описанных, например, М.М.Пришвиным. Разумеется, «срамные и богопротивные» языческие действа не могли после крещения Руси происходить на самой вершине, где, лихорадочно сменяя друг друга и не задерживаясь надолго, появлялись то православный храм, то хоромы кн. Александра Ярославича, то целый монастырь. Но они, эти действа, продолжали жить, сохраняя, вероятно (как и вся народная культура этих мест), древние, ещё финские элементы традиционных культов. В какую древность следует нам отнести возникновение здесь, на этом холме, первого святилища мужских сил плодородия — к появлению финнов (рубеж новой эры) или, быть может, к ещё более давним временам, когда пришли сюда фатьяновцы, носители арийской культуры боевых топоров (бронзовый век)? Или к ещё более древним охотникам волосовской культуры?..

Дата добавления: 2015-08-09