Производства акцизные и остальные 1 страница

В некоторых акцизных производствах мы наблюдаем уменьшение числа фабрично-заводских рабочих с 1860-х годов до настоящего времени, но размер этого уменьшения далеко не таков, как утверждает г. Н. -он,<<62>> слепо верящий в каждую напечатанную цифру. Дело в том, что по большинству акцизных производств единственным источником сведений является "Военно-стат. сборник", который, как мы знаем, в громадных размерах преувеличивает итоги фабрично-заводской статистики. Но для проверки его данных мы имеем, к сожалению, мало материала. В винокуренном производстве "Военно-стат. сборник" считал в 1866 г. 3836 зав. с 52 660 раб. (в 1890 г.: 1620 зав. с 26 102 раб.), причем число заводов не соответствует данным мин-ва фин., считавшего в 1865/66 г. 2947 действовавших заводов, а в 1866/67 - 3386.<<63>> Судя по этому, число рабочих преувеличено тысяч на 5-9. В водочном производстве "Военно-стат. сборник" считает 4841 завод с 8326 раб. (1890: 242 зав. с 5266 раб.); из них в Бессарабской губ. 3207 зав. с 6873 раб. Нелепость этой цифры бросается в глаза. И действительно, из сведений мин-ва фин.<<64>> мы знаем, что действительное число водочных заводов в Бессарабской губ. было 10-12, а во всей Евр. России 1157. Число рабочих, след., преувеличено minimum на 6 тысяч. Причина преувеличения, видимо, та, что к заводчикам отнесены бессарабскими "статистиками" владельцы виноградников (см. ниже о табачном производстве). В пиво- и медоваренном производстве "Военно-стат. сборник" считает 2374 зав. с 6825 раб. (1890: 918 зав. с 8364 раб.), тогда как "Ежегодник мин-ва фин." считает в Евр. России в 1866 г. 2087 заводов. Число рабочих и здесь преувеличено.<<65>> В свеклосахарном и сахарорафинадном производствах "Военно-стат. сборник" преувеличивает число рабочих на 11 тысяч, считая 92 126 чел. против 80 919 по данным "Ежегодника мин-ва фин." (в 1890 г.: 77 875 раб.). В табачном производстве "Военно-стат. сборник" считает 5327 фабрик (!) с 26 116 раб. (1890: 281 фабрика с 26 720 раб.); из них 4993 фабрики с 20 038 раб. в Бессарабской губ. На самом деле, табачных фабрик в России в 1866 г. было 343, а в Бессарабской губ. 13.<<66>> Преувеличение числа рабочих составляет около 20 тысяч, и даже сами составители "Военно-стат. сборника" заметили, что "фабрики, показанные в Бессарабской губ.,... суть не что иное, как табачные плантации" (стр. 414). Г-н Н. -он нашел, должно быть, лишним заглядывать в текст того статистического издания, которым он пользуется; поэтому ошибки он не заметил и рассуждал пресерьезно о "незначительном увеличении числа рабочих на табачных фабриках" (цит. статья, с. 104)!! Г-н Н. -он прямо берет итоги числа рабочих в акцизных производствах по "Военно-стат. сборнику" и по "Указ." за 1890 г. (186 053 и 144 332) и высчитывает процент уменьшения... "Произошло за 25-летие значительное сокращение числа занятых рабочих, их стало меньше на 22,4%"... "Здесь" (т. е. в акцизных производствах) "мы видим, что о приросте и речи не может быть, число рабочих просто сократилось на ¼ прежней величины" (ibid.). Действительно, чего уж тут "проще"! Взять первую попавшуюся цифру и вычислить процент! А того маленького обстоятельства, что цифра "Военно-стат. сборника" преувеличена тысяч на сорок рабочих, можно и не заметить.

Выводы

Изложенная в двух последних параграфах критика нашей фабрично-заводской статистики приводит нас к следующим главнейшим выводам.

1. Число фабрик в России быстро увеличивается в пореформенную эпоху.

Обратный вывод, вытекающий из цифр нашей фабрично-заводской статистики, есть ошибка. Дело в том, что в число фабрик попадают у нас мелкие ремесленные, кустарные и сельскохозяйственные заведения, причем чем дальше мы отступаем от настоящего времени, тем большее число мелких заведений попадает в число фабрик.

2. Число фабрично-заводских рабочих и размеры производства фабрик и заводов равным образом преувеличивается за прежнее время нашей статистикой. Происходит это, во-1-х, от того, что прежде включалось больше мелких заведений. Поэтому особенно недостоверны данные о тех производствах, которые соприкасаются с кустарными промыслами.<<67>> Во-2-х, происходит это от того, что за прежнее время включалось в число фабрично-заводских рабочих больше капиталистически занятых домашних рабочих, чем теперь.

3. У нас принято обыкновенно думать, что раз берутся цифры официальной фабрично-заводской статистики, то они должны считаться сравнимыми с другими цифрами той же статистики, должны считаться более или менее достоверными, пока не доказано противное. Из того же, что было изложено нами выше, вытекает обратное положение: именно, что всякие сравнения данных нашей фабрично-заводской статистики за разное время и по разным губерниям должны считаться недостоверными, пока не доказано противное.

IV. РАЗВИТИЕ ГОРНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ<<68>>

В исходный период пореформенного развития России главным центром горной промышленности был Урал. Образуя район, - до самого последнего времени резко отделенный от центральной России, - Урал представляет из себя в то же время оригинальный строй промышленности. В основе "организации труда" на Урале издавна лежало крепостное право, которое и до сих пор, до самого конца 19-го века, дает о себе знать на весьма важных сторонах горнозаводского быта. Во времена оны крепостное право служило основой высшего процветания Урала и господства его не только в России, но отчасти и в Европе. В 18 веке железо было одной из главных статей отпуска России; железа вывозилось в 1782 г. ок. 3,8 млн. пуд., в 1800-1815 гг.- 2-1½ млн. пуд., в 1815-1838 гг. - ок. 1¹/₃ млн. пуд. Еще "в 20-х годах 19 века Россия получала чугуна в 1½ раза более Франции, в 4½ раза более Пруссии, в 3 раза более Бельгии". Но то же самое крепостное право, которое помогло Уралу подняться так высоко в эпоху зачаточного развития европейского капитализма, послужило причиной упадка Урала в эпоху расцвета капитализма. Развитие железной промышленности шло на Урале очень медленно. В 1718 г. Россия добывала чугуна ок. 6½ млн. пуд., в 1767 г. - ок. 9½ млн. пуд., в 1806 г. - 12 млн. пуд., в 30-х годах - 9-11 млн. пуд., в 40-х годах - 11-13 млн. пуд., в 50-х годах - 12-16 млн. пуд., в 60-х годах - 13-18 млн. пуд., в 1867 г. - 17½ млн. пуд. За сто лет производство не успело удвоиться, и Россия оказалась далеко позади других европейских стран, в которых крупная машинная индустрия вызвала гигантское развитие металлургии.

Главной причиной застоя Урала было крепостное право; горнопромышленники были и помещиками и заводчиками, основывали свое господство не на капитале и конкуренции, а на монополии<<69>> и на своем владельческом праве. Уральские заводчики и теперь являются крупнейшими землевладельцами. В 1890 г. при всех 262 железных заводах империи числилось 11,4 млн. дес. земли (в том числе 8,7 млн. дес. леса), из которых 10,2 млн. дес. было при 111 уральских заводах (леса 7,7 млн. дес.). Средним числом, след., каждый уральский завод владеет громадными латифундиями, тысяч по сто дес. земли. Вырезка наделов крестьянам из этих дач и до сих пор еще не вполне закончена. Средством приобретения рабочих рук является на Урале не только наем, но и отработки. Земская статистика, напр., по Красноуфимскому уезду Пермской губ. считает тысячи крестьянских хозяйств, которые пользуются от заводов землей, выгоном, лесом и т. п. либо бесплатно, либо за пониженную плату. Само собой разумеется, что это бесплатное пользование на деле стоит очень дорого, ибо благодаря ему чрезвычайно понижается заработная плата; заводы получают "своих", привязанных к заводу и дешевых рабочих.<<70>> Вот как характеризует эти отношения г. В. Д. Белов: Урал силен - повествует г. Белов - рабочим, которого воспитала "самобытная" история. "Рабочий на других заграничных или даже петербургских фабриках и заводах чужд интересам этих заводов: сегодня он здесь, а завтра в другом месте. Фабрика идет, и он работает; барыши сменились убытками - он берет свою котомку и уходит так же скоро и легко, как и пришел. Он и хозяин завода - два вечных врага... Совсем в другом положении рабочий уральских заводов: он - местный житель, имеющий тут при заводе и свою землю и свое хозяйство, наконец, свою семью. С благосостоянием завода тесно, неразрывно связано и его собственное благосостояние. Идет завод хорошо - и ему хорошо; идет плохо - и ему плохо, а уйти нельзя (sic!): тут не одна котомка (sic!); уйти - значит разрушить весь свой мир, бросить и землю, и хозяйство, и семью... II вот, он готов переживать годы, готов работать из половины рабочей платы, или, что то же, половину своего рабочего времени оставаться без работы, чтобы дать возможность другому такому же местному рабочему заработать кусок хлеба. Словом, он готов идти с своим хозяином на всякие соглашения, лишь бы только остаться при заводе. Таким образом, между уральскими рабочими и заводами неразрывная связь; отношения их те же, что были я прежде, до их освобождения от крепостной зависимости; переменилась только форма этих отношений, не более. Принцип прежней крепости сменился великим принципом взаимной пользы".<<71>>

Этот великий принцип взаимной пользы проявляется прежде всего в особенном понижении заработной платы. "На юге... рабочий стоит вдвое и даже втрое дороже, чем на Урале", - напр., по данным о нескольких тысячах рабочих, 450 руб. (в год на одного рабочего) против 177 руб. На юге "при первой возможности сносного заработка при полевых работах у себя ли на родине, или вообще где бы то ни было, рабочие оставляют заводы, копи, рудники" ("Вестн. Фин.", 1897, № 17, стр. 265). На Урале же мечтать о сносном заработка не доводится.

В естественной и неразрывной связи с низкой заработной платой и с кабальным положением уральского рабочего стоит техническая отсталость Урала. На Урале преобладает выделка чугуна на древесном топливе, при старинном устройстве доменных печей с холодным или слабо нагретым дутьем. В 1893 г. доменных печей на холодном дутье было на Урале 37 из 110, а на Юге 3 из 18. Одна доменная печь на минеральном топливе давала в среднем 1,4 млн. пуд. в год, а на древесном - 217 тыс. пуд. В 1890 г. г-н Кеппен писал: "Кричный способ выделки железа все еще прочно держится на уральских заводах, тогда как в других частях России он уже вполне вытесняется пудлингованием". Применение паровых двигателей на Урале гораздо слабее, чем на Юге. Наконец, нельзя не отметить и замкнутости Урала, оторванности его от центра России вследствие громадного расстояния и отсутствия рельсового пути. До самого последнего времени доставка продуктов из Урала в Москву происходила главным образом посредством примитивного "сплава" по рекам раз в год.<<72>>

Итак, самые непосредственные остатки дореформенных порядков, сильное развитие отработков, прикрепление рабочих, низкая производительность труда, отсталость техники, низкая заработная плата, преобладание ручного производства, примитивная и хищнически-первобытная эксплуатация природных богатств края, монополии, стеснение конкуренции, замкнутость и оторванность от общего торгово-промышленного движения времени - такова общая картина Урала.

Южный район горнопромышленности<<73>> представляет из себя во многих отношениях диаметральную противоположность Уралу. Насколько Урал стар и господствующие на Урале порядки "освящены веками", настолько Юг молод и находится в периоде формирования. Чисто капиталистическая промышленность, выросшая здесь в последние десятилетия, не знает ни традиций, ни сословности, ни национальности, ни замкнутости определенного населения. В Южную Россию целыми массами переселялись и переселяются иностранные капиталы, инженеры и рабочие, а в современную эпоху горячки (1898) туда перевозятся из Америки целые заводы.<<74>> Международный капитал не затруднился переселиться внутрь таможенной стены и устроиться на "чужой" почве: ubi bene, ibi patria...<<75>> Вот статистические данные об оттеснении Урала Югом:

Годы	Выплавлено чугуна в тыс. пуд.	Добыто кам. угля в империи млн. пуд.
Всего в империи	%	На Урале	%	На Юге	%
				65,1		0,3	26,7
				65,7		6,5	110,1
				63,5		11,1	276,8
				35,8		40,4	683,9
				28,2		53,1	1005,21

Из этих цифр ясно видно, какая техническая революция происходит в настоящее время в России и какой громадной способностью развития производительных сил обладает крупная капиталистическая индустрия. Господство Урала было равносильно господству подневольного труда, технической отсталости и застоя.<<76>> Напротив, теперь мы видим, что развитие горной промышленности идет в России быстрее, чем в Зап. Европе, отчасти даже быстрее, чем в Сев. Америке. В 1870 г. Россия производила 2,9% мирового производства чугуна (22 млн. пуд. из 745), а в 1894 г. - 5,1% (81,3 млн. пуд. из 1584,2) ("Вестн. Фин.", 1897, № 22). За 10 последних лет (1886-1896) выплавка чугуна в России утроилась (32½ и 96½ млн. пуд.), тогда как Франция, напр., сделала подобный шаг в 28 лет (1852-1880), С. Штаты в 23 года (1845-1868), Англия в 22 (1824- 1846), Германия в 12 (1859-1871; см. "Вестн. Фин.", 1897, № 50). Развитие капитализма в молодых странах значительно ускоряется примером и помощью старых стран. Конечно, последнее десятилетие (1888-1898) есть период особой горячки, которая, как и всякое капиталистическое процветание, неизбежно ведет к кризису; но иначе как скачками капиталистическое развитие вообще не может идти.

Применение машин к производству и увеличение числа рабочих шло на Юге гораздо быстрее, чем на Урале:<<77>>

Годы	Применялось в горном производстве паровых машин и сил	Число горнорабочих (кроме занятых добычей соли)
	Всего в России	На Урале	На Юге	Всего в России	На Урале	На Юге
	пар. м.	сил	пар. м.	сил	пар. м.	сил

Таким образом, на Урале число паровых сил увеличилось только раза в 2½, а на Юге вшестеро; число рабочих на Урале в 1²/₃ раза, а на Юге почти вчетверо. <<78>> Следовательно, именно капиталистическая крупная промышленность быстро увеличивает число рабочих наряду с громадным повышением производительности их труда.

Рядом с Югом следует также упомянуть о Кавказе, который тоже характеризуется поразительным ростом горнопромышленности в пореформенный период. Добыча нефти, в 60-х годах не достигавшая и миллиона пудов (557 тыс. в 1865 г.), в 1870 г. составила 1,7 млн. пуд., в 1875 - 5,2 млн. пуд., в 1880 - 21,5 млн. пуд., в 1885 г. - 116 млн. пуд., в 1890 г. - 242,9 млн. пуд., в 1895 г. - 384,0 млн. пуд., в 1902 г. - 637,7 млн. пуд. Почти вся нефть добывается в Бакинской губ., и город Баку "из ничтожного города сделался первоклассным в России промышленным центром с 112 тыс. жит.".<<79>> Громадное развитие производств по добыче и обработке нефти вызвало усиленное потребление в России керосина, вытеснившего вполне американский продукт (рост личного потребления с удешевлением продукта фабричной обработкой), и еще более усиленное потребление нефтяных остатков в качестве топлива на фабриках, заводах и железных дорогах (рост производительного потребления).<<80>> Число занятых в горной промышленности Кавказа рабочих возрастало также чрезвычайно быстро, именно, с 3431 в 1877 г. до 17 603 в 1890 г., т. е. увеличилось впятеро.

Для иллюстрации строя промышленности на Юге возьмем данные о каменноугольном производстве Донецкого бассейна (здесь средняя величина копей мельче, чем во всех остальных районах России). Группируя копи по числу рабочих, получаем такую картину:<<81>>

Группы копей по числу рабочих	В Донецком бассейне	Приходится на 1 копь	На 1 рабочего тыс. пуд. угля
Число	Добыто угля тыс. пуд.	Число паровых	рабочих	Угля тыс. пуд.	Паровых
копей	Шахт и штолен	рабочих	машин	сил	машин	сил
1. Копи, имеющие до 10 рабочих					-	-	6,4	6,6	-	-	1,0
2. " 10-25 "							16,2	45,3	0,1	0,8	2,8
3. " 25-100 "							48,3	241,1	0,5	6,4	4,9
4. " 100-500 "							240,4	2038,9		58,7	8,4
5. " 500-1000 "							739,6	4632,8	4,8	151,2	6,3
6. " 1000 и более рабочих			5,21				1673,7	17868,3	9,6	574,6	10,6
Копи с неизвестных числом
Всего							93,5	681,3	0,9	21,6	7,3

Таким образом, в этом районе (и только в этом) есть чрезвычайно мелкие, крестьянские копи, которые, однако, несмотря на свою многочисленность, играют совершенно ничтожную роль в общем производстве (104 мелкие копи дают лишь 2% всей добычи угля) и отличаются в высшей степени низкой производительностью труда. Наоборот, 37 крупнейших копей занимают около 3/5 всего числа рабочих и дают свыше 70% всей добычи угля. Производительность труда повышается наряду с увеличением размеров копей, даже и независимо от применения машин (ср., напр., V и III разряды копей по числу паровых сил и по размеру производства на одного рабочего). Концентрация производства в Донецком бассейне все возрастает: так, за 4 года, 1882-1886, из 512 отправителей угля 21 вывозили более 5000 вагонов (т. е. 3 млн. пуд.) каждый, всего 229,7 тыс. вагонов из 480,8, т. е. менее половины. За четыре же года, 1891-1895, было 872 отправителя, из которых 55 вывозили более 5000 вагонов каждый, всего же 925,4 тыс. вагонов из 1178,8, т. е. Свыше 8/10 всего числа.<<82>>

Изложенные данные о развитии горной промышленности представляют особенную важность в двух отношениях: во-1-х, они особенно наглядно показывают сущность той смены общественно-экономических отношений, которая происходит в России во всех областях народного хозяйства, во-2-х, они иллюстрируют то теоретическое положение, что в развивающемся капиталистическом обществе особенно быстро возрастают те отрасли промышленности, которые изготовляют средства производства, т. е. предметы не личного, а производительного потребления. Смена двух укладов общественного хозяйства сказывается на горной промышленности с особенной наглядностью вследствие того, что типичными представителями обоих укладов являются здесь особые районы: в одном районе можно наблюдать докапиталистическую старину с ее примитивной и рутинной техникой, с личной зависимостью прикрепленного к месту населения, с прочностью сословных традиций, монополий и пр., в другом районе - полный разрыв со всякой традицией, технический переворот и быстрый рост чисто капиталистической машинной индустрии.<<83>> На этом примере особенно ясна ошибка экономистов-народников. Они отрицают прогрессивность капитализма в России, указывая на то, что наши предприниматели в земледелии охотно прибегают к отработкам, в промышленности - к раздаче работы на дома, в горном деле добиваются прикрепления рабочего, запрещения законом конкуренции мелких заведений и пр., и пр. Нелогичность подобных рассуждений и вопиющее нарушение в них исторической перспективы бросается в глаза. Откуда же следует, в самом деле, что это стремление наших предпринимателей воспользоваться выгодами докапиталистических приемов хозяйства должно быть поставлено в счет нашему капитализму, а не тем остаткам старины, которые задерживают развитие капитализма и которые держатся во многих случаях силой закона? Можно ли удивляться тому, что, напр., южные горнопромышленники жаждут прикрепления рабочих и законодательного запрещения конкуренции мелких заведений, если в другом районе горнопромышленности это прикрепление и эти запрещения существуют исстари и до сих пор, если в другом районе заводчики, при низшей технике, при более дешевом и покорном рабочем получают на чугуне без хлопот "копейку на копейку и даже иногда полторы копейки на копейку"?<<84>> Не следует ли, наоборот, удивляться тому, что находятся при таких условиях люди, способные идеализировать докапиталистические хозяйственные порядки России, люди, закрывающие глаза на самую насущную и назревшую необходимость уничтожения всех устарелых учреждений, препятствующих развитию капитализма?<<85>>

С другой стороны, данные о росте горной промышленности важны тем, что наглядно показывают более быстрый рост капитализма и внутреннего рынка на счет предметов производительного потребления сравнительно с ростом производства предметов личного потребления. Это обстоятельство игнорирует, напр., г. Н. -он, рассуждая, что удовлетворение всего внутреннего спроса на продукты горной промышленности "произойдет, вероятно, очень скоро" ("Очерки", 123). Дело в том, что размер потребления металлов, каменного угля и проч. (на 1 жит.) не остается и не может оставаться неизменным в капиталистическом обществе, а необходимо повышается. Каждая новая верста жел.-дорожной сети, каждая новая мастерская, каждый плуг, заведенный сельским буржуа, повышают размер спроса на продукты горнопромышленности. Если с 1851 по 1897 г. потребление, напр., чугуна в России возросло с 14 фунтов на 1 жителя до 1 1/3 пуда, то и этой последней величине предстоит еще очень сильно возрасти, чтобы приблизиться к величине спроса на чугун в передовых странах (в Бельгии и Англии больше 6 пудов на 1 жителя).

V. УВЕЛИЧИВАЕТСЯ ЛИ ЧИСЛО РАБОЧИХ В КРУПНЫХ КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ ПРЕДПРИЯТИЯХ?

Рассмотрев данные о фабрично-заводской и горной промышленности, мы можем теперь попытаться ответить на этот вопрос, который так занимал экономистов-народников и который они решали отрицательно (гг. В. В., Н. -он, Карышев, Каблуков утверждали, что число фабрично-заводских рабочих в России возрастает - если возрастает - медленнее, чем население). Заметим сначала, что вопрос должен состоять или в том, увеличивается ли торгово-промышленное население на счет земледельческого (об этом ниже) или же в том, увеличивается ли число рабочих в крупной машинной индустрии. Нельзя утверждать, что число рабочих в мелких промышленных заведениях или в мануфактуре должно увеличиваться в развивающемся капиталистическом обществе, ибо фабрика постоянно вытесняет более примитивные формы промышленности. Данные же нашей фабрично-заводской статистики, как было подробно показано выше, отнюдь не всегда относятся к фабрике в научном значении этого термина.

Чтобы рассмотреть данные по интересующему нас вопросу, мы должны взять, во-1-х, сведения о всех производствах; во-2-х, сведения за большой промежуток времени. Только при этих условиях гарантирована более или менее сравнимость данных. Мы берем 1865 и 1890 годы, - двадцатипятилетний период пореформенной эпохи. Подведем итоги имеющимся статистическим данным. Фабрично-заводская статистика дает за 1865 г. наиболее полные сведения, считая в Европейской России 380 638 чел. ф.-з. рабочих во всех производствах, за исключением винокуренного, пивоваренного, свеклосахарного и табачного.<<86>> Для определения числа рабочих в этих производствах, приходится взять единственные имеющиеся данные "Военно-стат. сборника", причем эти данные должны быть, как выше доказано, исправлены. Прибавляя 127 935 рабочих в названных производствах,<<87>> получим итог всего числа фабрично-заводских рабочих в Европейской России 1865 года (по производствам, обложенным и необложенным акцизом) в 508 573 чел. <<88>> За 1890 г. соответствующая цифра будет 839 730 чел. <<89>> Увеличение на 65%, т. е. более значительное, чем рост населения. Необходимо, однако, иметь в виду, что на деле увеличение было несомненно больше, чем показывают эти цифры: выше было подробно доказано, что данные фабрично-заводской статистики за 1860-ые годы преувеличены вследствие включения мелких кустарных, ремесленных и сельскохозяйственных заведений, а также рабочих на дому. К сожалению, полного исправления всех этих преувеличений мы дать не можем по недостатку материала, а от частичного исправления предпочитаем отказаться, тем более, что ниже будут приведены более точные данные о числе рабочих на крупнейших фабриках.

Переходим к горнозаводской статистике. В 1865 г. число горнорабочих дано лишь по медному и железному производству, а также на золотых и платиновых приисках; по Европейской России - 133 176 чел. <<90>> В 1890 г. в этих же производствах было 274 748 чел. рабочих, <<91>> т. е. более, чем в два раза больше. Это последнее число дает 80,6% всего числа горнорабочих в Европейской России за 1890 г.; приняв, что указанные производства обнимали в 1865 г. тоже 80,6% всего числа горнорабочих,<<92>> мы получим итог горнорабочих для 1865 г. - 165 230 чел., а для 1890 г. - 340 912 чел. Увеличение на 107%.

Далее, к числу рабочих в крупных капиталистических предприятиях принадлежат также железнодорожные рабочие. В 1890 г. в Европейской России вместе с Польшей и Кавказом их было 252 415 чел. <<93>> Число железнодорожных рабочих в 1865 г. неизвестно, но оно может быть определено с достаточной степенью приближения, так как число жел.-дорожных рабочих, приходящееся на 1 версту сети, колеблется очень слабо. Считая по 9 рабочих на версту, получим число жел.-дорожных рабочих в 1865 г. - 32 076 чел. <<94>>

Подведем итог нашим расчетам.

Число рабочих в крупных капиталистических

предприятиях (в тысячах)

Годы	В фабр.-зав. промышленности	В горной промышленности	На жел. дорогах	Всего

Таким образом, число рабочих в крупных капиталистических предприятиях увеличилось за 25 лет более чем вдвое, т. е. оно возрастало не только гораздо быстрее, чем население вообще, но даже быстрее городского населения.<<95>> Все большее и большее отвлечение рабочих от земледелия и от мелких промыслов к крупным промышленным предприятиям стоит, следовательно, вне сомнения.<<96>> Так говорят данные той самой статистики, к которой так часто прибегали и которою так злоупотребляли наши народники. Но кульминационным пунктом их злоупотребления статистикой является следующий, поистине феноменальный, прием: берется отношение числа фабрично-заводских рабочих ко всему населению (!) и на основании полученной цифры (около 1%) разглагольствуется о том, как ничтожна эта "горсть"<<97>> рабочих! Г-н Каблуков, напр., повторив это вычисление процента "фабричных рабочих в России"<<98>> к населению, продолжает так: "На Западе же (!!) количество рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности..." (не очевидно ли для каждого гимназиста, что это совершенно не одно и то же: "фабричные рабочие" и "рабочие, занятые в обрабатывающей промышленности"?)... "составляет совсем иное отношение ко всему населению", именно от 53% в Англии до 23% во Франции. "Не трудно видеть, что разница в отношении класса фабричных рабочих (!!) там и у нас так велика, что не может быть и речи об отождествлении хода нашего развития с западноевропейским". И это пишет профессор и статистик по специальности! С необыкновенной храбростью совершает он одним духом две передержки: 1) фабричные рабочие подменены рабочими, занятыми в обрабатывающей промышленности; 2) эти последние подменены населением, занятым обрабатывающей промышленностью. Поясним для наших ученых статистиков значение этих различий. Во Франции, по переписи 1891 года, рабочих, занятых в обрабатывающей промышленности, было 3,3 миллиона - менее десятой доли населения (36,8 млн. распределенного по занятиям населения; 1,3 млн. не распределены по занятиям). Это - рабочие во всех промышленных заведениях и предприятиях, а не только фабричные. Население же, занятое обрабатывающей промышленностью, было 9,5 млн. (около 26% всего населения); к числу рабочих прибавлены здесь хозяева и проч. (1 млн.), затем служащие - 0,2 млн., члены семей - 4,8 млн. и прислуга - 0,2 млн.<<99>> Чтобы иллюстрировать соответствующие отношения в России, приходится взять для примера отдельные центры, ибо статистики занятий всего населения у нас нет. Берем один городской и один сельский центр. В Петербурге фабрично-заводская статистика считала за 1890 г. 51 760 фабрично-заводских рабочих (по "Указателю"), а по переписи С.-Петербурга 15 декабря 1890 г. обрабатывающей промышленностью было занято 341 991 чел. об. пола, распределяющиеся таким образом:<<100>>

Дата добавления: 2015-08-09