Иерусалимский храм как банк

Те несметные богатства, которые поступали в храм в виде храмовой подати, добровольных пожертвований, а также доходов от видимого биз­неса, лишь частично использовались для «уставных» целей храма. Остав­шаяся часть накопленных богатств представляла собой капитал, который первосвященники и их ближайшее окружение пускали «в дело» для полу­чения прибыли. По словам дореволюционного историка Н. Никольского, «организация теократической общины с центром в Иерусалиме отвечала. интересам иудейской буржуазии рассеяния, которая создала под эгидой иерусалимской теократии свой деловой центр: праздничные съезды в Ие­русалиме три раза в год, особенно весной и осенью, были вместе с тем и торговыми съездами иудейской буржуазии. С течением времени иеру­салимское жречество также собирало в казне храма большие капиталы, которые пускались в оборот, и иерусалимский храм тоже был вовлечен в орбиту спекулятивной деятельности»^[569]. Факт превращения сокровищ хра­ма в капитал признают и современные еврейские авторы: «Здесь все эти средства сконцентрированы в одной храмовой казне. Храм, с экономиче­ской точки зрения, являлся также и крупнейшим собственником, способ­ным крайне оперативно распоряжаться своим капиталом»^[570]. Очевидно, что такое использование денег казны не афишировалось, это была закулисная деятельность храма.

Можно отметить по крайней мере три направления такого использова­ния капитала:

1) ростовщичество;

2) торговля драгоценными металлами;

3) операции с недвижимостью, землей, сдача в аренду земельных участ­ков, торговля и т.п.

Наше предположение о том, что иерусалимские олигархи занимались ростовщичеством, базируется на том, что в Древнем мире (Египет, Гре­ция, Рим) храмы почти всегда выполняли банковские функции (при этом собственно религиозные функции нередко отходили на второй план). В старинные времена не было специальных учреждений, называемых се­годня словом «банк». Зато были храмы, которые по совместительству вы­полняли функции банковских учреждений. Вот что мы читаем, например,

0 храмах Древней Греции: «Серьезными конкурентами частных банкиров являлись древнегреческие храмы с их огромным богатством. Так, напр., Дельфийское, Эфесское, Делосское и Самосское святилища давали из сво­их храмовых сокровищ взаймы большие суммы как частным лицам, так и на общественные предприятия, сравнительно за невысокий процент (напр., известен делосский заем из 10% на 5 лет)»^[571]. У нас нет оснований пола­гать, что Иерусалимский храм являлся исключением. М. С. Волгин прямо включает Иерусалимский храм в список древних банковских учреждений: «Иерусалимский храм, храм александрийских евреев в Египте, греческие и римские храмы в первую очередь были банками и только во вторую - центрами религиозной жизни»^[572]. Н. Козлов называет Иерусалимский храм не просто банком, а международным банком: «Сокровищница храма Го­сподня в Иерусалиме была по существу (если не считать аналогичных учреждений при языческих храмах Вавилона, Ассирии и Египта). глав­ным международным банком, обслуживающим самые различные финан­совые интересы»^[573].

Надо иметь в виду, что евреи в VI в. до н.э. побывали в плену в Вави­лонском царстве, где они прошли хорошую «стажировку» по части банков­ских операций. После этого ростовщичество стало одним из главных за­нятий евреев, располагающих деньгами. Современный израильский автор Петр Люкимсон по этому поводу пишет: «Согласно наиболее распростра­ненному мнению, первые ростовщики появляются среди евреев лишь после разрушения Первого храма и их массового изгнания в Вавилон. И это по­нятно: та происшедшая две с половиной тысячи лет назад депортация зна­чительной и вдобавок наиболее обеспеченной части еврейского народа за пределы родной земли носила, как известно, относительно "цивилизован­ный характер". Это проявилось, прежде всего, в том, что евреям разрешили взять с собою большую часть накопленного ими имущества. Оказавшимся в Вавилоне - стране с развитой системой ростовщичества - бывшим зажи­точным еврейским земледельцам, не владеющим навыками к каким-либо ремеслам, по сути дела, не оставалось ничего другого, кроме как заняться торговлей и ростовщичеством, на ходу обучаясь премудростям этих заня­тий у местных жителей, тем более, что Тора не запрещала выдавать про­центные ссуды неевреям»^[574].

Конечно, в самой Иудее ростовщичество ограничивалось и осужда­лось^[575]. Однако запреты, содержащиеся в Пятикнижии Моисеевом, строго не соблюдались, ростовщические операции совершались тайно или ма­скировались. Об этом мы узнаем из современного еврейского источника: «Очевидно, запрет на дачу в рост строго не соблюдался в библейское время. Библия нередко повествует о кредиторе (ноше), неумолимо взыскивающем долг (I Сам. 2:2; II Ц. 4:1; Ис. 50:1 и др.); Иехезкель говорит о таких заимо­давцах как о людях, забывших Бога (22:12). Нихемия упрекает "знатнейших и начальствующих" за то, что они берут "лихву с братьев своих" (Нех. 5:7). Папирусы из Элефантины свидетельствуют, что в 5 в. до н.э. среди живших там евреев дача денег в рост друг другу была вполне обычным явлением»^[576].

Для евреев рассеяния указанные ограничения на занятие ростовщиче­ством не действовали. За пределами Иудеи они могли заниматься этим сво­бодно (если только не было ограничений со стороны той страны, где евреи находились); тем более, что там деньги давались в рост иноверцам и инород­цам, а это прямо поощрялось законом иудеев.

Ряд исследователей обращает внимание на то, что наиболее предпри­имчивым и энергичным иудеям было «тесно» в Иудее с ее многочисленны­ми ограничениями и запретами, касающимися ведения бизнеса (ростовщи­ческого и всякого другого); в результате они уезжали из страны, пополняя заграничную диаспору. Так, Е. Ф. Глушков обращает внимание на активный выезд жителей Иудеи (прежде всего ростовщиков и торговцев) начиная с III в. до н.э.; при этом он следующим образом комментирует этот процесс: «Массовый исход иудеев со своей исторической родины означал, что боль­шинство жителей Иудеи осознало хозяйственное и государствообразующее бессилие своей нации и начало массовый переход к паразитической форме существования за счет более развитых народов»^[577]. Развивая свою мысль, ав­тор далее пишет: «В Иудее из-за неразвитости ее экономически-торговых отношений торгово-ростовщический потенциал иудеев мог использовать­ся лишь узким слоем ее общества. Как для кочевников оседлые народы служили дополнительным, а иногда и главным источником жизненных средств, которые добывались грабежами и разбоем, так и для иудеев на­роды, в которые они внедрялись, становились вынужденными донорами жизненных благ, созданных их цивилизацией, трудом многих поколений их предков и их собственным. Паразитирование на донорстве или хозяйствен­ный вампиризм иудеев были главным движущим мотивом их расселения среди других народов»^[578]. Данные демографической статистики, приводимые в современных еврейских источниках, свидетельствуют: после возращения евреев из вавилонского плена численность еврейской диаспоры росла бы­стрее, чем численность жителей Иудеи^[579]. Наиболее очевидное объяснение данной тенденции: за пределами Иудеи евреи могли более эффективно за­ниматься ростовщичеством и торговлей.

Известный специалист по истории еврейского народа профессор Т. Буткевич в начале прошлого века писал: «Но особенно было широко рас­пространенно среди евреев барышничество в торговле и ростовщичество: заем в 100% казался устроенным не на тяжелых условиях. Если пять талан­тов давали другие пять талантов - это еврея не удивляло; но он стремился к тому, чтобы одна мина приносила ему десять мин (Мф. 25:20; Лк. 19:16). Заем обеспечивался не только распиской и залогом должника, но и поручи­тельством других лиц. Если имущества должника было недостаточно для погашения долга, кредитор мог бросить должника в тюрьму или обратить его со всем его семейством в вечное рабство»^[580]. Вот что пишет о распростра­нении евреев-ростовщиков и евреев-торговцев по пространству Средизем­номорья Петр Люкимсон: «Последующие (после возвращения евреев из ва­вилонского пленена) исторические катаклизмы, которыми сопровождалось создание и последующее крушение Персидской империи, заинтересован­ность персидских, а затем и греческих властей в развитии Суз, Алексан­дрии и десятков других, куда более мелких городов не могло не привести к тому, что вскоре еврейские купцы и ростовщики распространились по всей территории Ближнего Востока, добравшись до Египта и Туниса, а затем оказались и на Кавказе, и в Средней Азии, и в Причерноморье»^[581].

Известно, что ростовщичеством занимались евреи, которые прожива­ли в Риме. Растущая склонность аристократии Древнего Рима к роскоши создавала спрос на деньги. Этот спрос с готовностью удовлетворяли ев­рейские ростовщики, которые торговали как собственными деньгами, так и (в еще большей степени) деньгами иерусалимских иудеев. В первую оче­редь, левитов, которые имели свои собственные капиталы, а также управ­ляли капиталами храма. Таким образом, выстраивалась «финансовая ось» Иерусалим—Рим.

Петр Люкимсон пишет о еврейских ростовщиках в Риме того времени: «Рано или поздно они (еврейские ростовщики. - В. К.) должны были поя­виться и в Риме - особенно после того, как Иудея оказалась в зоне римского влияния»^[582]. Далее автор продолжает: «И именно в Риме их ждала наиболее острая конкуренция с местными ростовщиками и банкирами. Любопытно, что в будущем эта геополитическая ситуация сохранится: именно купцы, ростовщики и банкиры из Италии будут выступать в качестве главных кон­курентов евреев в этих областях на международной арене»^[583]. Здесь мы от­метим, что на стороне еврейских ростовщиков было конкурентное преиму­щество, которое заключалось в том, что в Италии того времени местных ростовщиков преследовали гораздо более строго, чем иностранных (в дан­ном случае еврейских).

Кстати, если говорить об Иерусалимском храме как банке, то надо иметь в виду, что он занимался не только активными операциями (т.е. размещением средств в виде кредитов - ростовщичеством), но также пассивными (т.е. при­влечением средств). Под последними имеются в виду депозитные операции.

Храмы Древнего мира почти всегда осуществляли депозитные опе­рации. В Древнем мире люди постоянно становились жертвами разбоя и грабежей, поэтому крайне важным для них был вопрос сохранения своего имущества. Наиболее ценную часть своих накоплений (прежде всего зо­лото и серебро в монетах и различных изделиях) они доверяли храмам, вернее богу, обитавшему в стенах храма. В редкой теперь книге Пьетро Рота «История старинных банковских учреждений» мы читаем: «В от­даленные эпохи цивилизация была на такой низкой степени развития, что никому из подобных себе люди не были склонны оказывать неограничен­ное доверие; естественно, что они обращались к высшему существу - бо­жеству, чтоб оно хранило и распоряжалось их деньгами. Потому самым старинным банковским учреждением был храм»^[584]. Опять-таки Иерусалим­ский храм не был в этом отношении исключением. Храм Иерусалима был наиболее охраняемым и безопасным для хранения ценностей объектом, что сделало его своеобразным «сберегательным банком». В Краткой ев­рейской энциклопедии отмечается: «В храмовой казне также хранились вклады частных лиц, например, деньги вдов и сирот; однако по большей части это были вклады богачей. Эта часть храмовой казны была так ве­лика, что Иосиф Флавий писал, что Храм был "главным хранилищем все­го еврейского богатства"»^[585]. Судя по всему, в этом хранилище находились средства не только граждан Иудеи, но также евреев зарубежной диаспо­ры. Остается открытым лишь один вопрос: платил ли храм держателям вкладов процент и использовались ли вклады для выдачи кредитов или депозиты, по сути, оставались простой складской операцией? В Энцикло­педическом словаре Ф. Брокгауза и И. Эфрона на этот счет нет четкого ответа: «Неприкосновенность храмовых сокровищниц привлекала к ним значительные вклады от частных лиц, правителей и городов. Пускали ли храмы в оборот вверенные им вклады и платились ли по ним какие-нибудь проценты - неизвестно»^[586]. Учитывая, что Иерусалимский храм заимство­вал опыт других храмов, а другие храмы пускали депозитные деньги в оборот^[587], можно все-таки предположить, что Иерусалимский храм также занимался такими операциями.

Дата добавления: 2015-08-09