Порфирородный младенец

Йен Воррес. Последняя Великая Княгиня

Жанр: Историческая проза или Олитературенные мемуарыЙен Воррес: Мемуары Великой Княгини Ольги Александровны, 1960Перевод с английского В.В.Кузнецова, 1996

Предисловие Ее Императорского Высочества

Великой Княгини Ольги Александровны [Эти стокипродиктованы Великой княгиней Йену Ворресу незадолго до еекончины 24 ноября 1960 года.] Автор настоящей книги, господин Йен Воррес, убедил меня назакате моей жизни в том, что мой долг, как перед историей, таки перед моей семьей поведать о подлинных событиях, связанных сцарствованием последнего представителя Дома Романовых. Стольжестокая в отношении к членам моей семьи судьба, возможно,намеренно щадила меня столько лет, чтобы дать мне возможностьнарушить обет молчания и защитить мою семью от стольких клевети кривотолков, направленных против них. Я благодарна Всевышнемуза то, что он дал мне такую возможность у преддверия могилы.Меня печалит лишь одно: я не увижу эту книгу опубликованной. По причине многих моих недугов за преклонностью лет у менянет возможности написать эти мемуары лично. Свыше года вдлительных беседах мы обсуждали все стороны и события моейжизни вместе с господином Ворресом, который пользуетсяполнейшим моим доверием. Я предоставила в его распоряжение всеписьма и фотографии, которые находились в моем распоряжении, ия сообщила ему все сведения, необходимые для создания настоящейкниги. Пусть эти страницы правдиво осветят два царствования ДомаРомановых, столь безжалостно искаженные небылицами и"творениями" безответственных писателей. Пусть книга господинаВорреса даст возможность читающей публике произвести переоценкухотя бы некоторых лиц и событий, тесно связанных с одной изсамых великих и трагических Династий Европы.

Предисловие

В 1958 году я начал подготовку к выставке произведенийвизантийского искусства в Торонто. разумеется, я знал, что вКуксвилле, милях в десяти от города живет Великая княгиня ОльгаАлександровна. Я предполагал, что у нее найдутся какие-торусские иконы, но, должен признаться, отправился в этонедальнее путешествие без всякой надежды на успех. Мне былоизвестно, что Великую княгиню постоянно осаждают праздныетуристы, а также журналисты, охочие до сенсаций. Я также слышало ее любви к уединению. Даже не был уверен, что меня пустят напорог ее жилища. Лишенная состояния изгнанница, она по-прежнемуоставалась Романовой. Члены ее семьи могли быть обаятельнымилюдьми. Но могли оказаться и людьми высокомерными, при одномвиде которых у незнакомого человека язык присохнет к гортани отстраха. Куксвилль, некогда небольшая деревушка, превратился впригород Торонто. Живет в нем всего несколько тысяч человек.Небольшой кирпичный коттедж, окруженный садом, который занималзапущенный участок земли площадью в несколько акров, найтиоказалось несложно. Подойдя поближе, я увидел невысокуюхуденькую женщину, хлопотавшую в саду. На ней была старомоднаятемная юбка, обтрепанный на рукавах свитер, простая кофта икрепкие коричневые башмаки. Зачесанные назад волосы стянуты вузел. Лишь кое-где в них проглядывали серебряные нити. Изрытоеморщинами лицо не было похоже на лицо старого человека, асветлые карие глаза, несмотря на затаившуюся в их глубинепечаль, не походили на глаза старой женщины. Она направилась комне, и меня поразило изящество ее походки, а своей манеройобщения она тотчас рассеяла все мои страхи. Каждая жилка ееподтверждала принадлежность этой женщины к Императорской семье.В данном случае определение это подразумевало благородство,которое, оставаясь самим собой, не имело ничего общего ни соснисходительностью, ни с заносчивостью. Великая княгиня пригласила меня к себе в дом, и мызаговорили об иконах. Сидели мы в небольшой жилой комнате,забитой мебелью, книгами, бумагами, всевозможными сувенирами ипамятными предметами. Пол уставлен горшками с цветами ирастениями, кипами бумаги для рисования, усеян кистями итюбиками краски. Вскоре я узнал, что живопись и садоводство --главные занятия Великой княгини. У окна -- выцветшая розоваясофа, служившая Великой княгине рабочим креслом и столом. Постенам развешаны картины, над камином -- большой портрет ееотца, Александра III. На столиках множество семейныхфотографий, на одной из них -- Великая княжна АнастасияНиколаевна -- любимая племянница и крестница Великой княгини.Парадокс состоял в том, что в комнате царили одновременно иневероятный хаос и в то же время порядок. Мы продолжали беседовать с ней. Время от времени пожилаяженщина улыбалась, и я с каждой минутой все больше привязывалсяк ней. У нее самой, как и у комнаты, в которой мы находились,вид был неказистый. И все же на ее манеру держаться налагалоотпечаток величие и красота дворцов; простота обращенияобезоруживала, а безупречное чувство собственного достоинствавнушало к ней уважение. Каких только тем мы не затронули с ней. Беседовали обискусстве, о событиях, происходящих в мире, о садоводстве. Я ужи не помню, о чем мы только не говорили во время первой нашейвстречи. Зато помню хорошо, что время летело как на крыльях. Дочего же я поразился, когда понял, что нахожусь в гостях улюбезной хозяйки уже три часа. Она пригласила меня зайти к нейеще раз, и я знал, что ее слова искренни. И я действительнопришел к ней снова -- не как случайный посетитель, а как друг.Между нами была разница в возрасте в сорок лет, но нашапривязанность друг к другу росла и крепла. Из каждой поездки вКуксвилль я возвращался в Торонто, полный уверенности в том,что доброта, моральная сила Великой княгини и, прежде всего, еенепоколебимая вера в Бога и в людей будут до конца моей жизнивдохновлять меня. Мне кажется, что в основе привязанности, возникшей междунами, были моя национальность и наша общая с ней вера. Грециявсегда была близка России. Нашу первую королеву, супругуГеоргия I, звали тоже Ольгой [Королева Эллинов Ольга была однойиз дочерей Великого князя Константина Николаевича, второго сынаИмператора Николая I и дяди Александра III, отца Великойкнягини. Королева Эллинов Ольга Константиновна приходиласькрестной матерью Великой княгине Ольге Александровне.]. Онабыла двоюродной теткой моей хозяйки, которую Великая княгиняобожала. Дочь Королевы Эллинов Ольги Анастасия приходиласьтеткой Великой княгине, а сын Королевы, принц Николай,сочетался браком с русской Великой княгиней Еленой,приходившейся Ольге Александровне двоюродной сестрой. Узы, связывавшие фамилию Романовых с Грецией, былидостаточно прочны, но еще больше их связывала общность веры.Киевский князь Владимир в 988 году взял в жены царевну Анну ибыл крещен в православную веру греческими епископами.Впоследствии между патриархами возникали споры, мелкие распри,но суть их взаимоотношений оставалась неизменной. Великийраскол 1054 года кончился тем, что все русские княжествасохранили свою приверженность православию. Ни падениеВизантийской империи, ни попытка Рима навязать Московии "унию"-- ничто не смогло ослабить приверженности русских православнойвере. Великая княгиня Ольга Александровна и я не были людьми,говорящими на разных языках, когда мы обсуждали церковноеискусство и вопросы религии. Иконы, которые у нее были, неявлялись для нее предметами, представлявшими ценность дляколлекционера. Они для нее были тем, чем являются иконы длялюбого православного, а именно, символами веры в Христа, МатерьБожию вместе с сонмом святых. Быстро крепнущая дружба стала большим источником утешениядля меня. Тогда я еще не знал, что дни Великой княгини сочтены,но для меня было радостью и честью вносить хоть немного света иразнообразия в ее унылую жизнь. Шли месяцы. Я все больше убеждался в том, что Великаякнягиня -- сущий кладезь воспоминаний. Мне было известно, чтоона не раз отвергала заманчивые предложения со стороныредакторов и издателей. Однако я понимал, что если она нарушитобет молчания, то тем самым хотя бы в известной мере развеетсамые дикие домыслы, если не сказать, клеветы, паутиной которыхопутали трагедию Дома Романовых авторы сенсационных книг.Великая княгиня знала такие факты, касающиеся Распутина, окоторых никто не упоминал в печати. Ее воспоминания обумученных братьях носили отпечаток непосредственности идостоверности. В ее критических замечаниях в адрес другихчленов Императорской фамилии, при всей их суровости, не было ниследа злопыхательства. Но, самое главное, эта самаясвоеобразная представительница Дома Романовых, как явпоследствии убедился, до боли близко знала свою родину.Слушать ее было все равно, что бродить по садам истории. Наконец я собрался с духом и посоветовал ей написать своимемуары, хотя бы ради грядущих поколений. Я подчеркнул, что еевоспоминания представляют собой огромную историческую ценность.Какие только доводы я не приводил! Помимо ее сестры, Ксении,ставшей уже инвалидом, которая проживает в Англии, она, ОльгаАлександровна, самая последняя Великая княгиня, внучка, дочьЦарей, сестра Царя, которая родилась, окруженная блеском ивеликолепием, которые нынче даже трудно представить себе,испытавшая такие невзгоды и лишения, которые выпадают на долюне всякой благородной дамы. Несмотря на все это, она принимаетжребий мало кому известной изгнанницы с врожденным тактом икротостью, сумев сохранить веру незапятнанной перед лицом бед инесчастий. Наверняка рассказ такого человека будет представлятьогромную ценность в наши дни, когда большинство людей такравнодушно к красоте духовной. Великая княгиня выслушала мои доводы достаточно терпеливо.Я закончил. Она покачала головой. -- Какой будет смысл от того, что я напишу автобиографию?О Романовых написано слишком много и без того. Слишком многолживых слов сказано, слишком много мифов создано. Возьмемодного только Распутина! Ведь мне никто не поверит, если ярасскажу правду. Вы же сами знаете, люди верят лишь тому, чемусами желают верить. Признаюсь, я был разочарован, но слишком уважал ту точкузрения, которой она придерживалась, чтобы продолжать своиуговоры. Но потом, какое-то время спустя, однажды утром онапоздоровалась со мной, одарив меня одной из редких своих улыбоки сказала: -- Ну, так когда мы начнем? -- Начнем что? -- спросил я. -- То есть, как что? Разумеется, работу над моимимемуарами. -- Значит, вы все-таки решили написать их? -- писать будете вы, -- убежденно проговорила Великаякнягиня. -- Думаю, судьба свела нас для того, чтобы вы смоглинаписать историю моей жизни. Убеждена, что вы сможете этосделать, потому что понимаете меня лучше, нежели большинстводругих людей. Уж и не помню, что я ей ответил. Мы продолжали стоять напороге ее дома. На Великой княгине была та же самаябесформенная старая юбка и тот же потрепанный свитер. Мынаходились на земле Канады за тысячи миль от ее любимой родины,которую ей не суждено больше увидеть. Мы стояли на порогескромного коттеджа -- последнего ее жилища. И тут я понял, чтомы действительно встретились по воле Провидения. Великая честь,которую мне оказала эта женщина, превратилась для меня впоручение доверенному лицу. Не в силах произнести ни слова, япоклонился. -- Так когда же мы начнем? -- улыбнулась она. -- Сию же минуту, -- ответил я. Мы вошли в загроможденную вещами комнату, и Великаякнягиня села на выгоревшую розовую софу. -- Начну с того, -- проговорила она, -- что я обдумалавсе, что вы мне сказали на-днях, и поняла, что я действительносвоего рода исторический феномен. Если не считать мою сестру,живущую в Лондоне, [Великая княгиня Ксения Александровнаскончалась в Лондоне в 1960 г.], которая очень больна, япоследняя русская Великая княгиня. Более того, я последнийпорфирородный член династии [Определение "порфирородный"относилось лишь к сыновьям и дочерям, родившимся у царствующегомонарха. Династия Романовых царствовала в течение трех столетий(1613-1917), но порфирородных детей в ней было сравнительномало. В их числе младший сын Павла I Михаил Павлович, тримладших сына Николая I и два младших сына Александра II.Великая княгиня Ольга была единственным порфирородным ребенкомАлександра III. Зато все пятеро детей последнего царя, НиколаяII, родившиеся после его восхождения на престол в 1894 году,были порфирородными.]. Так начался мой труд, который продолжался до самой кончиныВеликой княгини. Я не склонен к сентиментальности, но в глубине душипонимал, что бедная, тесная комнатенка не могла заставить менязабыть о высоком происхождении ее владелицы. Все внешниеатрибуты величия были утрачены, но осталось неистребимоечувство породы. По мере того, как перед моими глазамиразворачивалась ее история, я с каждым днем все большепоражался некоему началу сродни гениальности, присущему этоймаленькой старой женщине. Пожалуй, это была даже гениальность-- способность находить общий язык с жизнью, которая наносилаей удар за ударом, ранила, насмехалась над нею, но не смоглапобедить и ожесточить ее. Петр I и Екатерина II могли бы поправу гордиться таким своим потомком. Великая княгиня обладала необыкновенной памятью. Многиесобытия так глубоко врезались в нее, что казалось, будто онипроизошли день или два тому назад. По мере продолжения нашейработы мне становилось ясно, что она все в большей степенидовольна принятым ею решением. Особый упор она делала наточность и нередко собственноручно описывала некоторые события,как, например, крушение императорского поезда в Борках (см.стр.20). Работа с Великой княгиней требовала ознакомления почти совсеми книгами, которые были написаны про Романовых в течениепоследних сорока лет. В нужном месте будут приведены ее взглядына Распутина, Екатеринбургское злодеяние и на утверждение АнныАндерсон, будто бы она является Великой княжной АнастасиейНиколаевной. Следует отметить, что Великая княгиня былапоследним живым свидетелем, который мог отделить факты отвымыслов. Ее негодованию и гневу, которые вызывали в нейклеветнические измышления относительно фамилии Романовых,появлявшиеся на страницах мировой печати, не было границ. К каждой проблеме Великая княгиня подходила со всейвозможной объективностью. Она не испытывала тщеславного чувстваот того, что ее воспоминания имеют большое значение. Она сосуждением отзывалась как о своих близких, так и о своейродине. Однако, несмотря на то, что работа наша продвигалась, вней все больше росла уверенность, что следует торопиться. Однажды Ольга Александровна сказала: -- Нам нужно спешить, потому что осталось совсем маловремени. Очевидно, у нее было какое-то предчувствие. Прошло совсемнемного, и на ней начали сказываться все те лишения истрадания, которые она так мужественно переносила. Она уже немогла трудиться в саду. Миром для нее стала захламленная жилаякомната. Но память не изменяла ей. Не мне судить, хорошо ли я справился с задачей,возложенной на меня последней русской Великой княгиней, но хочузаверить своих читателей, что писал эту книгу с чувствомискренней преданности и благодарности за то, что был удостоендружбы и доверия со стороны одной из самых мужественных иблагородных женщин нынешнего столетия.

Порфирородный младенец

Дата добавления: 2015-08-09