Модифицированный материализм

Материализм начинает с допущения, что реальна только материя; отсюда все, что существует, есть либо материя, либо нечто, полностью зависимое от нее. Однако понятие «материя» не имеет фиксированного, строго определенного смысла; в свете представлений современной физики оно уже было распространено на физические поля, и материальные частицы стали рас­сматриваться как формы энергии. Соответственно должна была быть модифицирована философия мате­риализма.

Морфогенетические поля и моторные поля связаны с материальными системами; они также могут рассмат­риваться как аспекты материи (раздел 3.4). Таким обра­зом, материализм может быть модифицирован далее, чтобы включить гипотезу формативной причинности[246].

В нижеследующем обсуждении эта новая форма мате­риалистической философии будет называться моди­фицированным материализмом.

Материализм a priori отрицает существование како­го-либо нематериального причинного фактора; физи­ческий мир считается причинно замкнутым. Следова­тельно, здесь не может быть такого понятия как нематериальное «я», которое действует на тело, как это кажется возможным с субъективной точки зрения. Скорее, сознательный опыт либо в некотором смысле тождествен материальным состояниям сознания, либо он просто протекает параллельно этим состояниям, не влияя на них[247]. Но, в то время как в традиционном материализме считается, что состояния мозга опреде­ляются комбинацией энергетической причинности и случайных событий, в модифицированном материализ­ме они определялись бы, в дополнение к этому, еще и формативной причинностью. Действительно, возмож­но, что сознательный опыт лучше всего представить как аспект или эпифеномен моторных полей, действу­ющих в мозгу.

Согласно гипотезе, субъективный опыт свободной воли не может соответствовать причинному влиянию нематериального «я» на тело. Однако можно допус­тить, что некоторые из случайных событий в мозгу могут субъективно переживаться как свободные выбо­ры; но эта кажущаяся свобода была бы не чем иным, как аспектом эпифеномена случайной активации, ско­рее, одного моторного поля, нежели другого.

Если весь сознательный опыт просто сопровождает моторные поля, действующие на мозг, или существует параллельно с ними, то сознательная память, подобно памяти моторных (двигательных) привычек (ср. раздел 10.1), должна зависеть от морфического резонанса со стороны прошлых состояний мозга. Ни сознательная, ни бессознательная память не может сохраняться в мозгу.

В контексте традиционного материализма свиде­тельства о парапсихологических феноменах могут только отрицаться, игнорироваться или оправдываться (известными причинами), коль скоро они кажутся необъяснимыми в рамках концепции энергетической причинности. Но модифицированный материализм вполне допускает более позитивную позицию. Ибо нельзя считать невозможным, что некоторые из якобы существующих феноменов могут оказаться совмести­мыми с гипотезой формативной причинности: в част­ности, можно предложить объяснение телепатии, используя представление о морфическом резонанс[248], а психокинеза — через модификацию вероятностных событий в объектах, находящихся под воздействием моторных полей[249].

Происхождение новых форм, новых типов поведе­ния и новых идей не может быть объяснено с помощью предсуществующих энергетических или формативных причин (разделы 5.1, 8.7, 11.3, 11.4). Более того, матери­ализм отрицает существование каких-либо нематери­альных творческих сил, которые могут их породить. Следовательно, они не имеют причины. Поэтому их происхождение должно быть приписано случаю, и эво­люция может рассматриваться лишь как взаимодейст­вие случая и физической необходимости.

В целом можно заключить, что, согласно этой моди­фицированной философии материализма, Вселенная состоит из материи и энергии, которые происходят либо из вечного, либо из неизвестного источника, организованы в виде огромного разнообразия неорга­нических и органических форм, которые все возникли по воле случая, управляемого законами, которые не­возможно объяснить. Опыт сознания является либо аспектом, либо протекает параллельно с воздействием моторных полей на мозг. Вся человеческая творческая деятельность, так же как и эволюционное творчество, должна быть в конечном счете приписана случаю. Человеческие существа принимают ту или иную веру или убеждения (включая веру в материализм) и осуще­ствляют свои действия в результате случайных собы­тий и физической необходимости в их мозге. Челове­ческая жизнь не имеет цели, помимо удовлетворения биологических и социальных потребностей; ни эволю­ция жизни, ни эволюция Вселенной в целом не имеют какой-либо цели или направления.

12.3. Сознательное «я»

В противоположность философии материализма можно допустить, что сознательное «я» имеет реаль­ность, которая не является лишь производной от ма­терии. Можно, скорее, принять, нежели отвергнуть, что сознательное «я» одного человека обладает спо­собностью делать свободный выбор. Тогда по анало­гии можно допустить, что и все другие люди являются сознательными существами, обладающих такой же способностью.

Этот взгляд с позиции «здравого смысла» приводит к выводу, что сознательное «я» и тело взаимодейст­вуют между собой. Но тогда как же происходит это взаимодействие?

В механистической теории жизни сознательное «я» должно рассматриваться как своего рода «дух в машине»[250]. Для материалистов такое представление кажется абсурдным по своей природе. И даже защит­ники позиции интеракционизма оказались неспособ­ны определить, как происходит это взаимодействие, высказывая лишь неопределенное предположение, что оно каким-то образом зависит от модификации квантовых событий в мозгу[251].

Гипотеза формативной причинности позволяет увидеть эту давно существующую проблему в новом свете. Сознательное «я» может рассматриваться как взаимодействующее не с машиной, но с моторными полями. Эти моторные поля связаны с телом и зависят от его физико-химических состояний. Но это «я» не тождественно моторным полям, и его переживания не являются просто параллельными тем изменениям, которые вызываются в мозгу энергетической и форма­тивной причинностью. Оно «входит» в моторные поля, но остается вверху и над ними.

Через эти поля сознательное «я» тесно связано с внешним окружением и с состояниями тела при вос­приятии и сознательно контролируемой деятельности. Но субъективный опыт, который не связан непосред­ственно с настоящим окружением (тела) или с сиюми­нутным действием — например, во сне, в мечтах или в бессвязных размышлениях,— необязательно должен иметь какое-либо особо близкое отношение к энерге­тическим и формативным причинам, действующим на мозг.

На первый взгляд такой вывод может показаться противоречащим фактам, свидетельствующим о том, что состояния сознания часто связаны с характерными видами физиологической деятельности. Например, сны могут сопровождаться быстрыми движениями глаз и электрическими ритмами определенных частот в мозгу[252]. Но такие свидетельства не доказывают, что определенные детали сновидений происходят парал­лельно с этими физиологическими изменениями: последние могут быть просто неспецифическими след­ствиями вхождения сознания в состояние сна.

Этот момент легче понять с помощью аналогии. Рассмотрим взаимодействие между автомобилем и во­дителем. При некоторых условиях, когда автомобиль управляется водителем, движения автомобиля тесно связаны с движениями водителя и зависят от его вос­приятия дороги впереди, дорожных знаков, положения стрелок на шкалах приборов, указывающих на внутреннее состояние машины, и так далее. Но при других условиях эта связь является гораздо менее тес­ной: например, когда автомобиль стоит с работающим мотором, а водитель разглядывает карту. Хотя и суще­ствует общая связь между состоянием автомобиля и тем, что делает водитель — он не может читать, когда ведет машину,— здесь не будет специфической связи между вибрациями мотора и содержанием карты, которую он изучает. Подобным же образом ритмичес­кая электрическая активность мозга не обязательно должна иметь специфическую связь с образами, пере­живаемыми в снах.

Если сознательное «я» имеет свойства, которые несводимы к свойствам материи, энергии, морфогенетических и моторных полей, нет причин, почему созна­тельная память — например, память об определенных событиях в прошлом — должна или материально со­храняться в мозгу, или зависеть от морфического резо­нанса. Такая память вполне может быть дана непосред­ственно от прошлых сознательных состояний через время и пространство, просто на основе подобия с на­стоящими состояниями. Этот процесс напоминает морфический резонанс, но отличается от него тем, что он зависит не от физических состояний, но от состоя­ний сознания. Таким образом, здесь было бы два типа долговременной памяти: моторная (двигательная), или обычная, память, даваемая морфическим резонансом, и сознательная память, даваемая непосредственным доступом сознательного «я» к его собственным про­шлым состояниям[253].

Коль скоро допускается, что сознательное «я» име­ет свойства, не похожие на свойства любой чисто физической системы, кажется возможным, что неко­торые из этих свойств могут быть способны объяснить парапсихологические феномены, которые необъяснимы в рамках энергетической или формативной при­чинности[254].

Но если «я» имеет свои особые свойства, как оно воздействует на тело и внешний мир через моторные поля? Здесь кажутся возможными два пути: во-пер­вых, выбирая между различными возможными мотор­ными полями, в результате чего реализуется один из возможных способов действия, и во-вторых, играя роль творческого фактора, с помощью которого возни­кают новые моторные поля, например в обучении по типу «инсайта» (см. раздел 10.4). В обоих случаях оно действует подобно формативной причине, но такой, которая в определенных пределах свободна и неопре­делима с точки зрения физической причинности. Фак­тически его можно считать формативной причиной формативных причин.

В такой интерпретации сознательно контролируе­мые действия зависят от трех видов причинности: со­знательной причинности, формативной причинности и энергетической причинности. Напротив, традицион­ные теории интеракционизма типа «духа в машине» признают только две причинности: сознательную и энергетическую, без формативной причинности меж­ду ними. Модифицированный материализм допускает две другие — формативную и энергетическую — и от­рицает существование сознательной причинности. А традиционный материализм признает только одну энергетическую причинность[255].

Связь между сознательной причинностью и форма­тивной причинностью, вероятно, лучше всего предста­вить с помощью аналогии со связью между форматив­ной и энергетической причинностью. Формативная причинность не приостанавливает энергетическую причинность и не противоречит ей, но накладывает не­кий шаблон на события, которые неопределимы с энергетической точки зрения; она делает выбор между энергетическими возможностями. Подобным же обра­зом сознательная причинность не приостанавливает формативную причинность и не противоречит ей,но делает выбор между моторными полями, которые в равной степени возможны на основе морфического резонанса.

Ситуации, в которых возможны несколько различ­ных моделей деятельности, могут возникать, либо когда поведение под воздействием определенных моторных полей уже не канализировано врожденными или привычными хреодами, либо когда два или более моторных поля конкурируют за контроль над телом.

У низших животных сильная канализация инстинктивных моделей поведения, вероятно, почти или совсем не оставляет места для сознательной причинности; но среди высших животных относительно слабая врожденная канализация пищевого комплекса поведения вполне может обеспечить для нее некоторое поле деятельности. А у человека огромный диапазон возможных действий вызывает к жизни множество неопреде­ленных ситуаций, в которых может быть сделан сознательный выбор, как на низших уровнях, между возможными методами достижения целей, уже заданных главными моторными полями, так и на высших уровнях, между главными моторными полями, конкурирующими между собой.

С этой точки зрения сознание направлено главным образом к выбору между возможными действиями, а его эволюция теснейшим образом связана с расширяющейсяобластью сознательной причинности.

На ранней стадии человеческой эволюции эта область должна была чрезвычайно сильно увеличиться с развитием языка как непосредственно, через способ­ность производить бесконечное число наборов звуков при произнесении фраз и предложений, так и косвенно, через все действия, которые стали возможными благодаря этому обстоятельному и гибкому средству общения. Более того, в связанном с языком развитии умозрительного мышления на некоторой стадии созна­тельное «я» качественным прыжком должно осознать самое себя как проводника сознательной причинности.

Хотя сознательное творчество достигает своего высшего развития у человека как биологического вида, возможно, что оно также играет важную роль в разви­тии новых типов поведения у высших животных и даже может иметь некоторое значение у низших животных. Но сознательная причинность имеет место только в уже установившихся рамках формативной причиннос­ти, задаваемой морфическим резонансом от прошлых животных; она не может объяснить главные моторные поля, в области которых она проявляется, и не может также рассматриваться как причина характерной фор­мы вида. Еще менее она может помочь объяснить про­исхождение новых форм в растительном царстве. Так что проблема эволюционного творчества остается не­решенной.

Способность к творчеству можно приписать либо нефизической творческой силе, которая проникает со­бой индивидуальные организмы, либо она может быть приписана случаю.

Принятие последней возможности делает вторую из метафизических позиций совместимой с гипотезой формативной причинности, в которой признается реальность сознательного «я» как причинного факто­ра, но отрицается существование какой-либо нефизи­ческой силы, выходящей за пределы индивидуальных организмов.

Дата добавления: 2015-08-18