Глава тринадцатая. Шоколадный торт отмщения по рецепту Китти

Шоколадный торт отмщения по рецепту Китти

Для торта:

200 г горького шоколада;

230 г сливочного масла;

1 чашка сахарного песка;

7 яиц, разделенных на белки и желтки;

1 чашка без верха молотого миндаля.

Растопите шоколад на медленном огне. Протрите вместе масло и сахар. Добавьте яичные желтки и молотый миндаль. Добавьте растопленный шоколад. Взбивайте белки, пока масса не станет плотной, затем добавьте ее в шоколадную смесь. Получившуюся смесь вылейте в смазанную маслом форму и на 45 минут поставьте в духовку, разогретую до 180 °C.

Пока торт печется, приготовьте шоколадную глазурь.

Для глазури:

150 г горького шоколада;

1/2 чайной ложки ванильного экстракта;

1 чашка жирных сливок.

Растопите шоколад на водяной бане на среднем огне. Когда шоколад растает и станет мягким, добавьте к нему ваниль и сливки. Получившуюся массу взбивайте, пока она не станет гладкой и блестящей. Вылейте глазурь на остывший торт, не убирая с боков подтеки.

Оближите миску. Мням.

На лестнице я увидела рыдающую Китти. Она еще не переоделась из школьной формы и сидела, крепко обхватив себя руками, словно маленький худенький черный паучок. Она уселась так, чтобы видеть в зеркале на стене всю сцену: рыдающая принцесса, страдающая от несправедливости этого мира.

– Милая, что с тобой? – переполошилась я.

– Молли и Анна ужасно ко мне относятся. Ненавижу их; проклятые суки!

– Не говори так. Что случилось?

– Мы после школы пошли в «Брент Кросс», ну, ты в курсе?

Я кивнула. Этим занимаются все девочки – болтаются по торговым центрам, изображая из себя взрослых: пьют кофе, глазеют на витрины. В дни моей молодости мы ходили на Хай-стрит, и я никак не могла отделаться от мысли, что там было гораздо душевнее, чем в нынешних торговых центрах. (И что вообще это значит – «в мои дни»? Мои дни когда-нибудь закончатся, и начнутся чьи-нибудь еще. А когда кончаются дни моей молодости? Где этот волшебный рубеж? В двадцать, тридцать лет? А может, и сейчас еще «мои дни»? В конце концов, я же пока не умерла. Дни остаются моими, пока я жива, вот как я считаю.)

– Мам, ну послушай же, – затрясла меня Китти, пытаясь обратить на себя внимание. – Так вот, я ушла немного вперед от остальных девчонок, а когда обернулась, их уже не было, представляешь? Они сбежали от меня, и я не смогла их найти. Я там по всему магазину бегала, врезалась в какую-то девицу, которая чуть не упала. Ужасно вульгарная девка – знаешь, с такими огромными серьгами, в кроссовках и укороченных штанах. Она встала передо мной, уперла руки в боки и как разорется типа «Не трогай меня!» А потом ее дружок нас увидел, зыркнул на нее и говорит: «Чё, эта цаца тебя нехило взбесила», так что я решила смотаться оттуда, пока они меня не избили, – рассказывала Китти, совершенно позабыв про слезы. Она вжилась в роли той парочки, и я не сомневалась, что она абсолютно точно передает их голоса. Для нее вся жизнь была источником и материалом для актерской игры.

– Ну а потом что? Ты нашла девочек? – прервала я ее рассказ.

– А, да, в конце концов нашла, но я так расстроилась!

Я обняла ее, вспомнив, как иногда могут быть жестоки друг к другу маленькие девочки. Да и большие тоже – например, мамаши из школы, которые так грубо ведут себя со мной и Рути.

– Они все надо мной постоянно издеваются! У меня нет ни одной подруги, – всхлипывала Китти, уткнувшись мне в шею.

Мне захотелось надавать пощечин Молли и Анне.

– А как же Сефи, а?

– Ну, Сефи не считается, она мне как сестра.

– Так в том-то и дело, зайка. Если у тебя есть хоть один друг, такой, как Сефи, на других наплюй. Если они так себя ведут, значит, они тебе вовсе не друзья.

– Но я хочу, чтобы Молли с Анной тоже со мной дружили.

Все родители, включая меня, разрешали девочкам одним ходить в торговый центр только при соблюдении одного правила – что они не будут разделяться. Я постоянно им об этом говорила. Я набрала номер матери Молли.

– Это Хлоя, мама Китти.

– О, здравствуйте, – отозвалась она, словно силясь припомнить, кто же я такая и не встречались ли мы прежде.

Я объяснила ей, что произошло, и она рассмеялась, коротко и нетерпеливо.

– Ну, девчонки есть девчонки. Не знаю уж, чего вы от меня ждете в такой ситуации.

Львица-мать внутри меня медленно зарычала:

– Насколько я понимаю, со стороны Молли это было форменным издевательством, так что будьте добры поговорить с ней, пока это не зашло слишком далеко.

– Да бросьте вы, – сказала она и положила трубку.

Будь она рядом, я бы оторвала ей голову своими большими когтистыми лапами.

– Вот ведь сука, – пробормотала я.

– А я что говорила, – кивнула Китти, услышав меня.

Ну, война так война. Поведение Молли разделило нас на два лагеря. Мы с Китти обсудили возможности психологической атаки. Выяснилось, что завтра у Молли день рождения, а в свой день рождения девочки всегда приносят в школу торт. Мамаша Молли одевалась исключительно в «Маркс энд Спенсер», и, очевидно, единственное, что она могла сделать, выкроив время между походами в спортзал, – это купить торт по пути – первый попавшийся. К тому времени домой вернулась Джесси, учившаяся на два класса старше Китти, и втроем мы приготовили превосходный шоколадный торт, чтобы завтра моя дочь отнесла его в школу. Китти отрепетировала свою речь:

– Ой, я совсем забыла, что сегодня у Молли день рождения! Нам с мамой просто захотелось угостить всех тортиком.

Хитрость заключалась в том, что, если был выбор между покупным и домашним тортами, все всегда отдавали предпочтение домашнему. Тщательно украсив свое творение глазурью, мы написали на нем «Просто потому, что сегодня четверг» и восхитились собственным коварством.

– Думаю, это научит их вежливости, – резюмировала я, нанося последние штрихи из глазури.

Наш план чуть не разрушил Лео. Он бесшумно прокрался на цыпочках на кухню, словно вор, и собирался уже вонзить в торт огромный нож, чтобы отрезать себе щедрый кусок, как вдруг к нему подбежала я и, выдернув из его ушей айпод, заставила положить нож обратно.

– Чего вы так расшумелись? – удивился он. – Я только попробую.

– Это торт для Китти, она его завтра в школу с собой возьмет, – объяснила я.

– Ну, вечно так, как что-нибудь хорошее, так для Китти, – вздохнул Лео.

Чтобы доказать сыну, что я люблю его не меньше дочки, мне пришлось приготовить сандвич в виде пряничного человечка.

– Только маленький, – предупредила я, – мы ведь сегодня ужинать идем, помните?

По средам мы ходим ужинать в ресторан, чтобы избежать компании хмурой и унылой Беа, которая посреди недели всегда почему-то впадает в депрессию. С тех пор как к нам присоединилась Зузи, настроение у Беа исправилось, но в рестораны мы ходить не перестали, тем более что девушки с нетерпением ждали каждой среды, чтобы устроить себе романтический вечер на двоих. Единственной проблемой оставалось то, что почти все окрестные рестораны мы уже обошли. Грег с его капризами – отнюдь не идеальный клиент, и в справочнике «Рестораны в вашем районе» напротив почти каждого заведения красовался начертанный его рукой жирный красный крест. Мне всегда казалось, что такие же кресты рисовали в XVI веке на дверях несчастных, зараженных чумой. Иногда после смены руководства тому или иному ресторану удавалось реабилитироваться, но, как правило, вскоре он возвращался в позорный список, прибавив к первому кресту второй.

Мы устроились в «Сверчке», новой пиццерии на Вайлсден-лейн. Это место нам порекомендовали Рути с Ричардом. Меню было составлено многословно и до отвращения жизнерадостно: «Попробуйте нашу аппетитную пиццу «Сверчок» с острыми сосисками, покрытую расплавленным сыром, обладающую невероятным ароматом».

– Я ничего не хочу, – заявила Китти. – Читаю меню и все думаю, как у них в печках на пиццах сидят сверчки и заживо поджариваются.

Грег беспрестанно крутил в руках нож, которым, видимо, хотел намазать масло на булочку, несмотря на то что никакого масла нам не подали. Я решила заказать «Садовый салат»: «Ароматные свежие овощи на хрустящих листьях салата». Надо было им еще дописать»… с маленьким блестящим жуком посередине», потому что именно его я обнаружила, когда салат мне принесли.

– Официант! Будьте добры, пригласите шеф-повара, – ледяным тоном произнес Грег. Такой голос он всегда использовал, когда хотел закатить сцену.

Я посмотрела на детей и подняла бровь – вернее, обе брови, потому что так и не научилась задирать только одну из них – словно говоря: «Ну, началось».

К нашему столику подошел молодой парень в поварском колпаке, из-под которого выбивались неопрятные и не очень чистые пряди волос. Грязные штаны сидели на нем в обтяжку, а пальцы рук были сплошь в пластырях и порезах.

– Вы не расскажете, как вы делаете этот салат? – поинтересовался Грег.

Шеф-повар, кажется, удивился.

– Извините? – переспросил он.

– Ну, просто расскажите поподробнее про процесс приготовления, – объяснил Грег.

– Ну, я режу овощи, – неуверенно произнес шеф-повар.

Дети заерзали, мучаясь от смущения. Грег поднял руку, заставляя их замолчать. Джесси тоже пошла с нами в ресторан. Раньше она никогда не видела Грега в подобных ситуациях и, кажется, была страшно поражена.

– Да-да, – кивнул Грег повару.

– Потом мою латук, – продолжил тот.

– Прошу прощения? – спросил Грег, наклоняясь к нему поближе, словно гончая, унюхавшая лису.

– Латук, – повторил повар, качая головой.

– Да-да. А вот что за слово было перед словом «латук»?

Повар почесал голову. Лицо его выражало напряженную работу мысли.

– Эээ… «Мою». Мою латук.

– Точно! – воскликнул Грег, многозначительно подняв палец. – Именно это слово – «мыть».

Из внимательной собаки он превратился в сердитого хозяина и собирался ткнуть повара лицом в его ошибки да еще наподдать напоследок свернутой газетой по голове.

– Все дело в мытье, не правда ли? – спросил он, сделав акцент на слове «мытье». – Так почему же, позвольте спросить, в салате моей жены лежит этот жук?

Впечатляющий указующий перст моего мужа переместился на жука, который спокойно лежал себе на ароматнейших листьях и знать не знал, какой из-за него поднялся переполох. Повар подхватил тарелку и шустро удалился на кухню, пробормотав что-то себе под нос на непонятном языке и энергично проведя пальцем поперек горла, выражая тем самым свое недовольство.

Я настояла, чтобы после «победы» Грега мы отправились домой. В юности я работала официанткой и прекрасно понимала, что униженный шеф-повар скорее всего наплюет в заказанные нами блюда, если не сделает чего-нибудь похуже.

– Почему нельзя было просто сказать ему, что в салате жук? Зачем было устраивать такую сцену? – сквозь зубы спросила я, выпроваживая всех к двери.

– Должны же они учиться! – воскликнул сумасшедший, за которого я по какой-то глупости умудрилась выйти замуж.

Вернувшись домой голодными как звери, мы обнаружили пустой холодильник. Беа с Зузи, удобно расположившись на кухонном диванчике, облизывали губы и похлопывали себя по набитым животам.

– Ну, все! – заорала я на Грега. – Никогда больше не пойду с тобой на ужин. С этого момента есть мы будем только в этих стенах!

– Но не по средам, да? – обеспокоенно спросила Беа. – Среда – это день Беа и Зузи, да?

Я сомневалась, что смогу ей нормально ответить, так что поднялась вслед за Грегом наверх. Он взял ресторанный справочник и поставил большой красный крест рядом со «Сверчком», а затем уселся сочинять письмо в редакцию справочника. Разумеется, он будет настаивать, чтобы они убрали «Сверчка» из своего списка. Взбешенная, я стояла и смотрела, как он царапает по бумаге гусиным пером. Не надо было ему его дарить. Я явственно чувствовала, как в воздухе вокруг меня образуются ледяные глыбы. Я превратилась в Снежную королеву; оттаивать я начну в лучшем случае через пару дней.

– Эй, пап, мама тебя сейчас заживо съест! – крикнула Китти, направляясь в свою комнату.

Дата добавления: 2015-08-18