КОШМАРЫ 31 страница

Губы Рапсодии приоткрылись, и она застонала от прикосновений его пальцев и пульсирующей воды, ее спина выгнулась дугой, а руки вцепились ему в плечи. Рот Эши переместился в ложбинку на ее шее, нежно лаская место, которое сразу привлекло его внимание, когда они впервые встретились, а потом его нежные губы переместились к ее уху. На древних языках он шептал о своих самых глубоких и сокровенных чувствах, пока его руки дарили ей все новое и новое наслаждение, смешивая чувственные удовольствия с выражением страстной любви, глубины которой он был не в силах измерить. Его собственное возбуждение росло по мере того, как на лице Рапсодии расцветало блаженное выражение счастья.

— Я люблю тебя, — прошептал он.

Она эхом отозвалась на его слова, ее дыхание становилось все более прерывистым. Губы Эши вернулись к ложбинке на ее шее, а потом двинулись вниз, любовно лаская грудь, которая вздымалась над водой, теплая от переполнявшей Рапсодию страсти. Маленькие водовороты щекотали его губы, когда он покрывал поцелуями ее живот.

Затем его голова скрылась под волнами, прочертив линию от верхней части ее бедра вниз. Тихие музыкальные звуки, которые она издавала, сменились легкими всхлипываниями, вода вновь начала нагреваться, становилось жарко. Рапсодия схватилась руками за края ванны и закрыла глаза. Она ждала, что он вынырнет, чтобы сделать вдох, но он не оставлял своих усилий, пока она не закричала от восторга, дрожа в его руках, вновь сомкнувшихся на ее талии.

Теплое ощущение счастья овладело ее телом, и она медленно подняла руку, чтобы коснуться волос Эши; его голова покоилась у нее на животе. Он вновь приподнялся и оказался на коленях, а она лежала расслабленная, не открывала глаз, но даже сквозь закрытые веки чувствовала тепло его улыбки.

Его губы прижались к ее губам в последнем нежном поцелуе, и она распахнула глаза. На его лице появилась пытливая улыбка, глаза со странным вертикальным разрезом искрились любовью — Рапсодия научилась особенно ценить такой взгляд. Она ответила на его улыбку, вновь лениво погладив волосы Эши, остававшиеся почти сухими. Он обхватил ее за плечи и улегся рядом в широкой ванне. Она прижалась к его груди и вздохнула, чувствуя, что совершенно счастлива.

— Ну а теперь скажи мне, ты именно это имела в виду? — игриво спросил он.

В ответ Рапсодия, застав Эши врасплох, ловко перевернула его, так что он вновь. оказался сверху, — она понимала, что его страсть еще не утолена.

— На самом деле нет, — ответила она, в ее потемневших глазах промелькнуло лукавое выражение, и они сверкнули, как изумруд в лучах солнца. — Но если хочешь, я могу показать, что я имела в виду.

Рапсодия раздвинула ноги и обхватила ими своего любовника, и Эши глубоко вздохнул от удовольствия. Как и всегда, его поразила глубина желания, которое в нем вызывало каждое ее прикосновение. Он закрыл глаза, и все его тело начало содрогаться, когда она помогла ему войти в нее; ее тепло сомкнулось вокруг него, Эши прижался к Рапсодии, умоляя не дать ему провалиться в благословенное небытие, грозившее поглотить его целиком.

Она отвечала нежно, ободряюще, однако его возбуждение достигло немыслимых высот, Эши ощущал все глубину ее любви. А потом она продемонстрировала свою страсть физически, и Эши ощутил, как ее огонь заполняет все его существо, начиная от того места, где они соединились, и растекаясь до самых сокровенных уголков его души.

Они опустились под воду, и там начался удивительный танец их страсти, а когда они снова вынырнули на поверхность, оказалось, что теперь Рапсодия находится сверху. Волна смыла ленту, удерживающую ее волосы, и они золотым водопадом обрушились на ее плечи. Ее облик напомнил Эши древние легенды, которые он слышал много лет назад, когда плавал в море Магос, о наядах и русалках, морских нимфах, чьи песни так зачаровывали мужчин, что они навсегда отдавали им свое сердце. Возможно, Рапсодия из их числа, вдруг подумал он.

Эши с благоговением смотрел на ее лицо, она не скрывала своих ощущений, менявшихся, словно в калейдоскопе, по мере того, как она испытывала все большее наслаждение, отчего безупречные черты освещались волшебным внутренним светом. Она полностью отдавалась радости, которую ей дарил любимый человек, и Эши видел, какое значение он имеет в ее жизни. И его благодарность не знала границ.

С каждым касанием, с каждым движением, с каждым прикосновением волны Рапсодия чувствовала приближение обоюдного экстаза, несущего физическое удовлетворение. Одновременно на других, более глубоких уровнях шло исцеление их израненных душ, проливаясь бальзамом доверия и любви, в которую они уже давно перестали верить. Пьянящее, безрассудное ощущение риска, охватывавшее Рапсодию во время их первых попыток познать друг друга, исчезло, когда были сметены все барьеры, и отврати тельное напоминание о том, что она уже давно зашла туда, откуда нет возврата, постепенно покидало ее душу. Даже мысли о временной природе их союза, грядущих опасностях, отсутствии будущего более не притупляли ощущение счастья, открывавшегося для них с каждым следующим мгновением.

И в этот момент, когда он занимался с ней любовью при помощи своего тела, души, слов и даже окружающей их воды, Рапсодия навсегда избавилась от страха перед второй стороной его натуры, она перестала бояться дракона и власти Эши над стихиями. Живущий в Эши дракон был во всем подобен наполнявшей ее музыке. И его присутствие делало Эши особенным. Поскольку она старалась доставить удовольствие любимому человеку, ей хотелось, чтобы эта его часть тоже была счастлива.

Она взяла его руки и поднесла к своим волосам, зная, как это возбуждает дракона. А потом еще сильнее прижалась к нему, она понимала, что сейчас прикасается к обеим частям его природы, и это знание мешалось с ее собственными сладостными ощущениями — ведь Эши продолжал двигаться, — в результате они стремительно приближались к самому пику наслаждения.

Рапсодия закрыла глаза, вода вновь накатила на них, лаская ее спину. Она ощутила щекочущее тепло, возникшее в пальцах рук и ног, но стремительно поднимающееся вверх и усиливающееся; Рапсодия знала, как только оно достигнет ее центра, произойдет взрыв. Она вновь прижалась к Эши, который и сам вел отчаянное сражение за сохранение контроля над происходящим; он проигрывал. Рапсодия от крыла глаза и посмотрела на него. Его лицо было удивительным образом полно страсти и печали.

— Ты сдерживаешься, — мягко укорила она Эши, между двумя вздохами. — Отпусти.

В ответ он закрыл глаза и отрицательно покачал голо вой.

Рапсодия находилось у входа в королевство, куда ей не хотелось идти одной. Она слегка замедлила движение, и руки Эши крепче сжали ее талию.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Я не пойду без тебя. Отпусти.

Он так и сделал. Волны вскипели, как у разгневанной горной реки, обрушиваясь водопадами, ритм их движения резко ускорился. Воды вспенились от силы их страсти, выплескиваясь через край ванны и заливая пол, и, подчиняясь взрыву его эмоций, разбивались о Рапсодию, точно могучий морской прибой о скалы. Даже воздух Элизиума был наполнен электрическим гудением, и Рапсодия слышала, что мелодичный рокот водопада сменился ревом. В соседней комнате ему вторил огонь в камине.

Рапсодия не знала, сколько времени они занимаются любовью, но ей показалось, что это восхитительное занятие вполне могло бы нивелировать страдания целой жизни. Наконец огонь и вода смешались в исступленном крещендо, Рапсодия и Эши закричали одновременно, и на них обрушилась последняя пенная волна.

Через мгновение Рапсодия вновь оказалась на поверхности и положила голову на грудь Эши. Задыхаясь, она гладила его плечо, а он крепко прижимал ее к себе. Вода оставалась горячей, но моментально успокоилась, однако весь пол был залит, и сквозь туман усталости и удовлетворения Рапсодия порадовалась, что он выложен мраморной плиткой.

Они еще долго, расслабленные, лежали в ванне, пока вода окончательно не остыла. Эши поцеловал Рапсодию в лоб и с любовью посмотрел на нее.

— С тобой все в порядке? — спросил он. — Ты не наглоталась воды?

Она вздохнула и с улыбкой повернулась к нему. Ее глаза сияли, словно отраженные в воде звезды. Эши почувствовал, как сжалось его горло.

— Амариэль, — тихо сказал он на языке своего детства. — Мирэй Ариа. Эвет хайра, Рапсодия («Звезда Моря. Я нашел свою путеводную звезду. Это ты, Рапсодия»).

Ее глаза сверкнули, на сей раз его идиома была безупречна.

— Как ты романтичен.

Он улыбнулся:

— Ты сделала меня таким. Это настоящий подвиг.

Рапсодия засмеялась и наклонилась, чтобы поцеловать Эши.

— Романтичный дракон. Разве тут нет противоречия?

— Да. Его лицо засияло. — Но ты все равно меня любишь?

Она серьезно посмотрела на него и заговорила голосом Дающей Имя, подчеркивающим, что она говорит правду:

— Люблю и всегда буду любить.

Он притянул ее к себе и нежно поцеловал.

— Ариа, — прошептал он.

И с этого момента именем Ариа он называл Рапсодию в самые интимные моменты или же чтобы показать свою любовь — ни один другой язык не был столь красив и точен.

Под полуденным солнцем Грунтор нетерпеливо ждал возле скал, охраняющих Кралдурж, прислушиваясь к завываниям ветра. Он пришел по зову Рапсодии и с каждым утекающим мгновением беспокоился все больше. В послании, отправленном ею при помощи ветра, не было даже намека на страх или панику, в нем содержалась лишь просьба встретиться с ней на лугу, находящемся над Элизиумом.

И вот он увидел Рапсодию в ее обычном плаще, который она надела, несмотря на страшную жару.

— Давненько не было весточки от тебя, герцогиня, проворчал Грунтор. — Если бы прошел еще один день, Ой спустился бы вниз вместе со своим отборным полком. — Он обнял и прижал ее к груди, чувствуя, как паника и раздражение быстро исчезают, точно вода, пролитая на гравий. — С тобой все в порядке?

— У меня все хорошо, Грунтор, — со смехом ответила Рапсодия, когда он поставил ее на землю. — Даже более того.

Грунтор бросил на нее подозрительный взгляд.

— И почему же? — осведомился он, только теперь заметив, что ее лицо сияет, а золотые волосы распущены по плечам. Прежде чем она успела ответить, Грунтор поднял сильную руку. — Ладно, не важно. Пожалуйста, больше не говори так, мисси.

Рапсодия немного помрачнела.

— Почему?

— Просто не говори, и все. Пожалуйста, — добавил сержант.

Потом он глубоко вздохнул. Ему казалось, что мысль, оставшаяся невысказанной, совершенно очевидна. Дракон заполучил Рапсодию в качестве сокровища, но только не тот, которого они так опасались.

Он представил себе реакцию Акмеда и содрогнулся. Грунтор отвел глаза в сторону и посмотрел на залитые полуденным солнцем горные пики, а на его лице появилось недоумение.

— Значит, тебе не нужна помощь? — спросил, поразмыслив, Грунтор.

— Нет, конечно, — запинаясь, ответила Рапсодия. — Если бы такая нужда возникла, я бы сразу обратилась к тебе.

Она попыталась сглотнуть ком в горле.

Протянув руку, она коснулась его большого лица и мягко повернула к себе. Когда янтарные глаза Грунтора обратились к ней, она увидела в них глубокую печаль, но при этом его лицо сохраняло привычную маску невозмутимости.

— Мне казалось, ты хочешь, чтобы я была счастлива, Грунтор, — тихо проговорила Рапсодия.

Он задумчиво посмотрел на нее.

— Ой очень этого хочет, мисси. Больше, чем чего-то другого.

— Тогда почему ты не рад за меня?

Великан вновь отвернулся и принялся изучать далекие горы. Раньше они казались непреодолимыми, теперь болги часто добирались до самых вершин, поддерживая в порядке древнюю вентиляционную систему, отстраивая обсерваторию намерьенов. Все, что когда-то казалось таким далеким, сейчас стало близким. Во рту у Грунтора появился горький привкус иронии.

— Ой сделает все, что в его силах, мисси, — после дол гой паузы проговорил он. — А теперь мне пора, нужно идти на разведку в дальние царства. Ой вернется через две недели и весь к твоим услугам.

— Подожди, — попросила Рапсодия, засовывая руку под плащ. — Ты можешь кое-что для меня сделать. — Она вы тащила из кармана сложенный и тщательно запечатанный кусок пергамента и протянула его Грунтору. — Это для Джо. Я хочу объяснить ей то, что произошло, и дать возможность привыкнуть к новому положению вещей. — Она вытерла выступивший на лбу пот. — Джо была… влюблена в Эши, и я не хочу оскорблять ее чувства, — смущенно добавила Рапсодия. — Ты позаботишься о том, чтобы она получила мое письмо, Грунтор? Если возможно, еще до твоего ухода? Я хочу дать ей побольше времени. — Великан кивнул, пряча пергамент в нагрудный карман. — И расскажи обо всем Акмеду, ладно?

Грунтор вновь кивнул, его лицо сохраняло невозмутимое выражение. Судя по легкости ее тона, Рапсодия не понимала, какое трудное поручение она дала. Впервые с того момента, как он познакомился с королем фирболгов, ему придется подыскивать слова во время разговора с ним.

— Когда появишься вновь, мисси? — спросил он.

— Я собиралась подождать еще хотя бы пару недель, чтобы дать Джо хоть немного привыкнуть к новой ситуации, — ответила Рапсодия. — Постараюсь вернуться одно временно с тобой. Тогда мы обсудим с Акмедом наше выступление против Ракшаса.

Грунтор провел пальцем по краю своей куртки.

— Ладно, мисси. Мне пора. — Он неловко погладил ее по голове своей огромной ручищей, а потом сжал в объятиях.

— У тебя все в порядке, Грунтор? Ты выглядишь усталым.

— В последнее время плохо спал, — ответил великан. — Кошмары; что-то выходит из темноты. Пока не могу раз глядеть. Теперь Ой понимает, как ты страдала все это время, мисси. — Он тяжело вздохнул и вновь прижал Рапсодию к груди. — Ты будешь осторожна? И пусть твой туманный друг знает, если он будет плохо себя вести, ему придется иметь дело со мной.

Хотя лицо Рапсодии было прижато к доспехам Грунтора, она улыбнулась.

— Я ему передам, — пообещала она, слегка отодвинулась и чмокнула его в жесткую щеку. — Передай от меня привет всем, а особенно моим внукам.

Грунтор молча сжал ее плечо, быстро повернулся и за шагал по зеленому лугу, ветер шевелил высокую траву и распустившиеся фиалки, которые Рапсодия посадила к конце зимы — лето было в разгаре. Цветы скорби, которые обычно дарят тем, кто находится в трауре, или высаживают на могилах и полях сражений, сейчас не слишком радо вали сердце.

Перстень Патриарха вошел в силу в ночь середины лета. Эта ночь имела огромное значение в традициях людей и лиринов, поэтому Рапсодия и Эши радовались, что могут провести ее вместе. Они разбили лагерь посреди пустоши, Эши собирался совершить ритуалы религиозного ордена, главой которого был его отец, а Рапсодия хотела наблюдать за церемониями, священными для лиринов. Потом они улеглись на ковер из густой травы и молча смотрели в ночное небо. Рапсодия нежно прижалась к своему возлюбленному. Над их головами возникли фейерверки падающих звезд, а через мгновение Рапсодия, почувствовав, как напряглись мышцы на груди Эши, села и посмотрела на него.

— Что случилось?

Он удивленно посмотрел на свою руку.

— Завораживает, — пробормотал Эши.

— Что?

— Ну, я размышлял о химике-гвадде из Первого Поколения, аптекаре по имени Квигли. Говорят, ему были известны секреты всех медицинских смесей и лекарств — главным образом из-за того, что он их сам изобрел. Я знаю о его путешествии с Первым Флотом — гвадды плохие моряки, и он ужасно боялся моря. Тем не менее он сумел найти средство, помогающее избавиться от морской болезни — воспользовался высушенными морскими водорослями. Я подумал, что тебе было бы интересно с ним познакомиться. — Рапсодия кивнула. — А потом я сообразил, что не имею ни малейшего представления о том, кто рассказал мне о нем.

— Как странно.

— Да, но история о нем не столь удивительна, как мысли, которые у меня появились о Горных Ножах. Речь идет об отряде выносливых сильных мужчин, я полагаю, наинов, так виртуозно владевших клинками, что они могли уничтожить целую армию, прежде чем солдаты начинали понимать, что происходит. Однажды вражеский отряд прошел целую милю, а потом буквально развалился на части. Они очень упрямы и больше весельчаки, одержав победу, они пляшут танец войны и пронзительно кричат, даже если им все еще грозит опасность. Они также принадлежат к Первому Поколению, и сведения о них пришли мне в голову только сейчас.

— И ты полагаешь, что это как-то связано с перстнем? — Рапсодия посмотрела на кольцо, и неожиданно белый камень начал светиться, а на лице у Эши появилась широкая улыбка.

— Я уверен. Рапсодия, как же замечательно! Я овладел знаниями всех живых представителей Первого Поколения, вне зависимости от того, остались они верны делу намерьенов или нет. До сих пор живы удивительные люди, Певцы, целители, люди благородного происхождения и простые крестьяне, жрецы и пираты, — теперь я знаю каждого из них. Интересно, владел ли этим знанием Патриарх.

— Сомневаюсь, — ответил Рапсодия. — Он сказал мне, что это кольцо мудрости и оно помогало ему исполнять обязанности, возложенные на него саном. Мне кажется, ты узнал обо всем потому, что тебе предстоит стать Королем намерьенов. Наверное, кольцо считает, что ты лучший кандидат на этот титул.

— Какое разочарование.

— Прекрати, ты оскорбляешь моего сеньора. — Она на клонилась, чтобы поцеловать Эши, потом ей в голову пришла новая мысль. Как насчет советников? Ты знаешь, кто мог бы занять другие важные посты? Стать наместниками?

Эши кивнул.

— Но, к сожалению, я не могу судить о них как о людях, только как о государственных деятелях с присущими им достоинствами и недостатками, — сказал он.

Рапсодия опустила голову и примолкла. Эши сразу же заметил, что ее настроение изменилось.

— Что с тобой, Ариа? Что-то не так?

— Все в порядке, — ответила она, глядя в землю. — А как насчет потенциальной Королевы намерьенов? Таковая есть среди представительниц Первого Поколения?

Эши серьезно посмотрел на нее, а потом ответил:

— Ну, честно говоря, их несколько.

Рапсодия посмотрела на него, и на лице у нее промелькнула улыбка.

— Что ж, хорошо. У тебя есть возможность выбора, и ты сумеешь найти ту, с которой будешь счастлив.

Все очень просто, возразил Эши. На самом деле есть только одна женщина — ее происхождение таково, что никто из намерьенов не станет возражать. Кроме того, она очень мудра и многого добилась. И намерьенам, и мне повезет, если она согласится стать нашей Королевой.

— Звучит многообещающе, — заметила Рапсодия. — Я рада, что ты будешь счастлив с женой.

— Во-первых, Королева намерьенов вовсе не обязана быть моей женой. Кроме того, я совсем не уверен, что она согласится стать моей только из-за того, что я ее выберу. Намерьены в подобных ситуациях ведут себя странно. Возможно, она будет возражать, более того, я почти уверен. Если она захочет, то вполне сможет взять собственный титул. Она уже некоторое время обладает могуществом, позволяющим ей это сделать.

Рапсодия наклонилась к нему и поцеловала.

— Я не сомневаюсь, что она примет тебя, Эши. Ты же сказал, что она мудра. Только полная дура от тебя откажется.

— Надеюсь, ты права. — Он почувствовал, что ее кожа стала холоднее, словно горящий в ней огонь слегка ослабел, и обнял Рапсодию, чтобы согреть. — С тобой все в порядке?

— Да, — кротко ответила она. — Но мне стало холодно. Кто бы мог в такое поверить в эту ночь? Мы можем возвращаться?

— Конечно, — ответил Эши, встал и протянул ей руку. — В Элизиуме, занимающем в моем сердце особое место, тебя ждет камин. Поскольку это ночь размышлений и воспоминаний, почему бы нам не оживить первое воспоминание, которое у нас связано с Элизиумом?

Рапсодия кивнула, взяла его руку, и они неторопливо направились в свой чудесный и такой безопасный дом.

В коридорах Котелка царил жуткий холод, его не могли победить ярко горящие факелы на стенах, расположенные в десяти футах друг от друга. Здесь царила древняя стужа, проникшая в гранит еще до того, как фирболги завладели горами, достойными того, чтобы здесь делалась история. Неприятное, сумрачное место. Звук шагов повисал на несколько мгновений, а потом его поглощал равнодушный камень. Создавалось впечатление, что находишься в склепе.

Эши не мог вспомнить, когда он в последний раз находился в таком отвратительном настроении. Почти три недели он жил в состоянии полного блаженства, ничто не тревожило их с Рапсодией в Элизиуме, который она превращала в рай одним своим присутствием. Он никогда не испытывал таких простых радостей — готовить друг для друга изощренные блюда, плавать в лунном свете в прозрачной воде озера, наблюдать за тем, как Рапсодия шьет, или приводить в порядок оружие в свете камина, или помогать ей развешивать белье, петь с ней, расчесывать ее волосы, заниматься любовью, и стараться все это запомнить, — и ему совсем не хотелось возвращаться к реальности, которая не оставит им ни единого, даже краткого мгновения побыть наедине. И хотя он прекрасно понимал всю необходимость визита в Котелок, его раздражение только росло.

По молчаливому соглашению они не обсуждали Прошлое — оба прекрасно понимали, что воспоминания могут оказаться очень болезненными и разрушат волшебное очарование их идиллии. По тем же причинам они никогда не обсуждали Будущее. Но Рапсодия и Эши договорились именно в этот день обсудить с Акмедом план кампании против Ракшаса, и вот с пульсирующей в голове болью он шагает по влажным коридорам цитадели фирболгов, приближаясь к комнате Совета, находящемуся за Большим Залом, где их ждут ненавистные ему спутники Рапсодии.

Она шла рядом с Эши и, почувствовав его настроение, крепко сжала его ладонь. Рапсодия вновь переоделась и теперь была готова к путешествию — простая полотняная рубашка, мягкие коричневые штаны, заправленные в высокие прочные сапоги, — и, конечно, плащ с отвратительным капюшоном. У него нашлись веские причины дважды раздеть Рапсодию в течение этого утра, но черная лента заняла привычное место в ее волосах, связав сияющий водопад в скромный ручей. Изысканные разноцветные наряды вернулись в шкаф, уступив место маскировочному одеянию, в котором Рапсодия всегда отправлялась в путешествия.

Именно такой увидел ее в первый раз Эши и тут же потерял сердце, несмотря на всю ее маскировку. Но теперь, когда ему удалось узнать ее истинное лицо, он не мог смириться с тем, что она вынуждена прятаться. Ликование, которое исходило от Рапсодии, получившей возможность гулять по Элизиуму, не подчиняясь запретам, распустив волосы, в ярких платьях, доставляло Эши огромную радость — и сейчас он страдал, видя, как у нее отнимают свободу.

Однако Рапсодия спокойно относилась к происходящему и улыбалась, шагая рядом с ним на встречу с людьми, которых ему совсем не хотелось видеть.

Комната Совета располагалась позади Большого зала. Посреди комнаты стоял грубо обтесанный деревянный стол, отполированный за долгие столетия чужими локтями. Стены украшали древние гобелены, от которых пахло гнилью, к тому же они так почернели от дыма, что изображения стало невозможно рассмотреть. Большую часть задней стены занимал камин, где пылал огонь — единственный источник света в комнате; светильники зажигались здесь только после наступления ночи. От камина шел на редкость вонючий дым.

Когда они вошли в комнату, Грунтор вскочил с массивного кресла, щелкнул каблуками и отвесил изящный поклон Рапсодии. Она подбежала к нему и обняла, а Эши, разинув рот, наблюдал за могучим фирболгом: как могло столь огромное существо двигаться с такой грацией и изяществом? Потом Эши оглядел остальную часть комнаты.

Акмед так и остался сидеть, положив одну ногу на стол и продолжая читать пожелтевший пергамент. Он даже головы не поднял, когда они вошли.

Рапсодия обошла кресло короля и наклонилась, чтобы поцеловать его в макушку. Потом она оглядела комнату, и на лице у нее появилось недовольное выражение. Она сморщила нос и покачала головой.

— Боги, Акмед, что ты здесь жжешь? Ладно, не имеет значения — я не хочу знать. — Она поставила свою сумку на стол, порылась в ней и вытащила янтарную стеклянную бутылку сладкого ириса, кипяченного в ванильно-анисовом масле, и замшевый мешочек, состоящий из нескольких отделений. Оттуда Рапсодия извлекла несколько сушеных лепестков, смешанных со стружками кедра, и, прищурившись, чтобы едкий дым не щипал глаза, бросила все это в камин, после чего щедро плеснула в огонь из бутылки. Отвратительный запах тут же исчез, и комнату окутал приятный аромат свежести.

— О, как чудесно. — Грунтор демонстративно потянул носом. — Теперь мы будем пахнуть будто клумба с маргаритками. Ой уверен, солдатам это понравится. Спасибо, дорогая.

Рапсодия продолжала оглядываться по сторонам, все больше мрачнея.

— Ты ничего не сделал, чтобы привести комнату в порядок? А где шелковые гобелены, которые я привезла из Бет-Корбэра?

— Мы использовали их в конюшне, чтобы сделать там пол помягче, — заявил Акмед, продолжая читать. — Лошади шлют тебе благодарность.

— А в одном Ой похоронил своего заместителя, — добавил Грунтор. — Вдова очень тронута.

Эши с трудом сдержал улыбку. Какие бы проблемы с друзьями Рапсодии ни ждали его в будущем, наблюдать за их отношениями было забавно. Однако у него продолжала болеть голова, и ему ужасно хотелось вновь оказаться в Элизиуме вдвоем с Рапсодией. Он вежливо кашлянул.

— О, привет, Эши, — сказал Грунтор. — Ты тоже здесь?

— С этим ничего не поделаешь, — заметил Акмед, обращаясь к Грунтору. — Если ты нездоров, Эши, я могу предложить тебе пиявку.

— В этом нет необходимости, спасибо, — ответил Эши.

— Ну а вот и наша маленькая мисси, — весело сказал Грунтор, когда в комнату Совета вошла Джо. — Поцелуй нас, дорогая.

Джо выполнила его пожелание, а потом они обнялись с Рапсодией.

— Что с тобой происходило? — спросила Джо, радостно глядя на Рапсодию. — Где ты успела побывать?

Рапсодия заметно удивилась:

— О чем ты? Разве ты не получила моего письма?

— Письма?

В первый раз за все время Акмед поднял голову и посмотрел в сторону Грунтора. Тот громогласно закашлялся и густо покраснел.

Рапсодия посмотрела на Грунтора так, словно перед ней неожиданно возникла отвратительная жаба.

— И это все, что ты можешь сказать? Ты не передал Джо мое письмо?

— Скажем лучше, Ой хранил его рядом со своим сердцем, — сконфуженно пробормотал фирболг, вынимая письмо из нагрудного кармана.

— Мне очень жаль, Джо, — сказала Рапсодия, бросив уничтожающий взгляд на Грунтора. — Теперь я понимаю, почему ты так удивлена.

Рапсодия посмотрела на Эши, и в ее взгляде он прочитал очень многое. Они так долго вместе писали это письмо, пытаясь не задеть чувств Джо. И теперь надеялись, что за прошедшие недели она успела смириться с тем, что произошло. Но, увы, стало ясно, что из их лучших побуждений ничего не вышло.

Джо взяла письмо и принялась за чтение. Она нахмурила брови, и Рапсодия решила вмешаться:

— Послушай, Джо, почему бы тебе не вернуть письмо мне? Зачем тебе его читать, если я уже здесь? Мы можем просто поговорить. Джентльмены, мы вернемся через…

Неожиданно Джо подняла руку, и Рапсодия замолчала. Землистые щеки девушки зарделись, и она диким взглядом обвела комнату. Потом на ее лице появилось понимание — она догадалась, что друзья обо всем знали и беспокоились из-за ее реакции. Во второй раз она смутилась еще сильнее.

Рапсодия видела, что Джо страшно обижена, и попыталась ее обнять. Девушка оттолкнула Рапсодию с такой силой, что та едва не упала, и в слезах выбежала из комнаты.

Все четверо беспомощно посмотрели ей вслед.

— Я должна пойти к ней, — нерешительно сказала Рапсодия.

— Нет, разреши мне, — мягко возразил Эши. — Это моя вина, что я не поговорил с ней раньше, да и вам троим лучше побеседовать без свидетелей.

— Ты мудрый человек, — сказал Грунтор.

— Давай не будем отвлекаться, — предложил Акмед. Эши поцеловал руку Рапсодии, а она коснулась его плеча.

— Только не преследуй ее слишком настойчиво, — попросила Рапсодия, заглянув ему под капюшон. — Возможно, она не хочет, чтобы ее нашли, не исключено, что сейчас ей лучше побыть одной. И пожалуйста, не пользуйся своими драконьими чарами и не делай ничего, что могло бы вызвать раздражение у Акмеда. Он чувствителен к подобного рода вещам.

— Как пожелаешь, — ответил Эши и вышел из комнаты. Грунтор бросил быстрый взгляд на хмурое лицо Рапсодии, смотревшей вслед Эши.

— Будет лучше, если ты скажешь за нас обоих, сэр, — нервно сказал он. — Ой согласится на все, что она захочет, — только бы у нее изменилось выражение лица.

Высокая трава и вереск послушно кланялись ветру, мечущемуся в степях и стонавшему в каньонах Зубов. Он заставлял пригибаться густой кустарник, лепившийся к отвесным скалам, отчаянно и безуспешно пытаясь вдохнуть жизнь в опустошенную землю. Кроваво-красное закатное солнце окрашивало зазубренные скалы Илорка в пугающие цвета, густая тень накрыла горные кряжи и морены.

Джо не замечала окружающего пейзажа, не ощущала порывов беснующегося ветра, она бежала, шла, спотыкалась, ползла к небольшому плато на вершине мира. Добравшись до пика ущелья, Джо остановилась, чтобы перевести дух, и опустила влажную от пота голову на ободранные руки, которыми она вцепилась в край скалы. Через минуту она оказалась на относительно ровном участке. Продолжая задыхаться, она положила руки на бедра и развернулась, обозревая раскинувшиеся во все стороны пустоши и болота, откуда начинались скрытые владения фирболгов.

Дата добавления: 2015-08-18