Блюз Всемирной Сети 7 страница

Боджо пожал ее, заметив, что, несмотря на узкую кость, деликатное сложение и длинные тонкие пальцы, у Роберта крепкое рукопожатие — более похожее на рукопожатие человека, привыкшего работать руками, чем щеголя при костюме, каким он казался на первый взгляд.

— Рад познакомиться, — сказал он. — Я Боррибл Джонс, большинство зовет меня Боджо.

Роберт приподнял брови:

— Странное имя.

— Дело в том, что когда акушерка, приняв меня, подняла и показала присутствовавшим, то мой отец, взглянув на перемазанного в крови младенца, с которого к тому же капало на пол и который орал во всю мощь своих легких, произнес: «Боже! Terrible!» У него был дефект речи, так что получилось нечто вроде «Боррибл». Почему-то прозвище это ко мне пристало. Не помогло даже то, что я был исключительно послушным и хорошим ребенком.

Роберт с интересом наблюдал за ним, и по глазам было видно, что этот разговор его занимает, даже забавляет.

— Садитесь, — наконец сказал он, кивнув на место, которое только что освободил. Сам он сел рядом со своей гитарой, положив револьвер на стол между ними. — Его обычно называют Миротворцем, — сказал он, заметив взгляд Боджо на оружие. — Однозарядный кольт сорок четвертого калибра. Единственный способ сотворить мир с его помощью — это застрелить того, кто причиняет тебе неприятности. Мой папаша взял его у одного мертвого человека, который непосредственно перед своей кончиной собирался кое-кого линчевать.

Боджо не был уверен, что он правильно расслышал.

— А что, здесь все еще линчуют? — спросил он.

— О, это было давно — в том периоде истории, который быстрее всего забывается, хотя, признаться, очень тяжело забыть, как твои сородичи висят на фонарях, подобно неким странным плодам.

Несмотря на плохое освещение в закусочной, Боджо заметил в глазах Роберта нечто говорящее о том, что тому довелось присутствовать в этом мире при жизни нескольких поколений, но не так, как это удается жестянщикам — перехитрив время и путешествуя между мирами. Роберт просто жил себе и жил, нисколько не старея.

Когда Боджо это понял, он увидел, что в уголках рта Роберта появилась улыбка, как будто музыкант прочел его мысли. Роберт взял гитару и начал наигрывать тихий блюз, большой палец правой руки — на басах, длинные пальцы левой бегают по струнам, как лапки паука.

— Так что за совет вам нужен? — спросил он.

— Это длинная история.

— Чего у меня навалом, так это времени, — заверил его Роберт.

— Да уж не сомневаюсь, — сказал Боджо.

Роберт криво усмехнулся. Он ничего не сказал — только постукивания его большого пальца по басовой струне и последующий блюзовый водопад звуков, казалось, спрашивали: «Ну что ж ты не рассказываешь свою историю?»

И Боджо начал рассказывать: с телефонного разговора, который привел его в магазинчик Холли, и до того, что он успел ощутить в воздухе, пока разыскивал Роберта в городе. Гитара звучала контрапунктом его голосу, создавая у Боджо впечатление, что он скорее исполняет блюз, чем рассказывает историю.

— И вам нужен совет?.. — спросил Роберт, когда голос Боджо иссяк.

Он изобразил вопросительный звон, в то время как басовая струна тихо, но твердо продолжала держать ритм.

— Просто должен вам сказать, — заметил Роберт, — что я вообще не понимаю ни в компьютерах, ни в духах, которые, может быть, и правда сидят внутри их. Как это называется — виртуальные миры?

Боджо покачал головой:

— Нет, имеются в виду те, которые ненастоящие.

— Все зависит от того, где вы сами находитесь. Возможно, эти миры очень даже настоящие для тех, кто в них живет.

— Наверное.

— Я так понимаю, — продолжал Роберт, и гитара аккомпанировала его голосу, — что вы воспринимаете все эти вещи, скорее, как местный житель. У наших ведь всегда начинается торговля, когда речь заходит о духах. Даже баптистский священник старается хоть что-нибудь урвать для себя, будь то билет в рай или чума на чью-нибудь голову. А для индейцев все это напоминает дерево. Мы видим лишь ствол и листву, а самое важное — под землей, и его не видно.

— Дерево?

Роберт улыбнулся:

— Я просто имел в виду все, что скрыто. Это не то что луковица, с которой надо снять шелуху, чтобы посмотреть, что там внутри. Или русская матрешка, когда в куколке побольше спрятана куколка поменьше. Тут вы видите что-то простое, а за этим стоит огромный невидимый мир. Мир, о котором вы даже не подозреваете, что он существует, хотя и вполне можете увидеть его.

Боджо кивнул, чтобы показать, будто он что-то понял.

— Конечно, мы сейчас занимаемся трепотней, — продолжал Роберт, — но ведь для того, чтобы объяснить компьютеру, что делать, тоже используют слова.

— Они называют это кодами, — сказал Боджо, вспомнив, что ему рассказывала об этом Холли. — Языки программирования.

— И все равно это слова, слова, слова. Слова — магия, которая восходит к первым дням творения. И те, которые они используют, разговаривая с компьютерами, — просто древняя магия, переодетая в новые одежды. — Он замолчал на некоторое время, но на гитаре играть не перестал. — Куча людей верит, что мир был создан одним-единственным Словом. Впрочем, полагаю, что вам это известно.

— Слово Божие, — кивнул Боджо.

Он и правда что-то слышал об этом, но в подробностях уверен не был.

— Правильно, — подтвердил Роберт, — Логос. Христианство — не первая и не последняя из религий, которые стремятся уложить всю древнюю историю в байки о том, как нас всех сотворили. Знаете, как это обычно бывает?

Роберт не стал дожидаться ответа. Музыка перешла в минорную тональность.

— Как я слышал, — продолжал Роберт, — то самое первое и единственное Слово, которое «запустило» мир, превратилось в язык, а этот язык — в разговор, который всему придает форму и значение, — в разговор, который продолжается по сию пору. Беда в том, что со временем первоначальный язык разбился на множество кусочков, фрагментов, разновидностей и диалектов. Не успели мы оглянуться, как уже утратили возможность общаться друг с другом. Животные, растения, люди, грязь под ногами — у всех теперь свой язык. Черт! Употребляя слово, мы даже не можем быть уверены в том, что оно значит для нашего собеседника то же самое, что для нас. Но остатки, осколки того, первоначального, языка все же сохранились. Например, могучее наречие моджо.

Боджо кивнул:

— Я помню, Мэран рассказывала мне об этом. Думаю, она даже знает кое-какие из этих старых слов.

— Они у всех застряли в отдаленных уголках сознания — там, где все еще действуют инстинкты, а душа отдыхает. Большинство даже не догадывается об этом. Вы произносите одно из этих древних слов — и все… меняется.

— А вы знаете какие-нибудь? — спросил Боджо.

— Только одно. Благодаря ему ищейки и кружат возле меня, но выследить никак не могут.

Боджо кивнул. Он хотел было расспросить про этих самых ищеек, о которых все время упоминал Роберт, но годы на улице научили его не задавать личных вопросов, а только выслушивать, если тебе сами что-то рассказывают. Так что он просто сидел на диванчике и слушал, как его собеседник наигрывает на своем старинном Гибсоне. Теперь он снова вернулся в мажорную тональность, но Боджо не успел заметить, когда именно это произошло.

— Значит, я так понимаю, эта девушка вам нравится, — сказал Роберт через некоторое время.

Пальцы его левой руки ни на секунду не прекращали заниматься своей паучьей работой и бегали по грифу старинной гитары, а правая рука вела мелодию.

— Кого вы имеете в виду?

Роберт улыбнулся:

— Я имею в виду ту девушку, которую вы недавно встретили и на которую очень хотите произвести хорошее впечатление. Знаете, не теряйте времени даром, поскорее обнимите ее, как только покончите с делами.

— Это совсем не то…

— Всякий раз, когда вы о ней думаете, ваше сердцебиение говорит мне о том, что это то самое.

Боджо поежился.

— Вы можете помочь нам? — спросил он, пытаясь вернуть разговор в конструктивное русло.

— Не понимаю, в чем именно вам нужна моя помощь, — ответил Роберт.

— Не понимаете?

Роберт пожал плечами:

— Неприятности меня всегда находят — вот почему я стараюсь держаться в тени. Приди я в магазин к вашей знакомой — и у нее могут возникнуть проблемы гораздо более серьезные, чем те, которые мы сейчас пытаемся решить.

— Эти… поисковые собаки, о которых вы все время говорите?

— Ищейки, — поправил Роберт. — И это не обязательно должны быть собаки. Они бывают очень разных обличий и размеров. Единственное, что у всех у них есть общего, — это их интерес ко мне.

Раз уж Роберт сам затронул личные темы, спросив его о его чувствах к Холли, Боджо решил, что, может быть, и он вправе удовлетворить свое любопытство и это не будет невежливо с его стороны.

— А почему они охотятся на вас? — спросил он.

Роберт улыбнулся:

— У нас вышла ссора. Это было довольно давно, но некоторые не умеют ни забывать, ни прощать.

— Старые духи.

Роберт кивнул.

— Ну, — возразил Боджо, — я думал, что те, о которых мы тут говорили, — как раз из новых. Можно сказать, технологические духи.

— Если только это не старые духи, рядящиеся в новые одежды, — прибавил Роберт, прежде чем Боджо успел что-нибудь сказать. — Но вы, наверное, правы. Потому что духи более консервативны, чем мы.

— Может, потому, что они существуют гораздо дольше нас.

— Может быть, — согласился Роберт.

— Так вы нам поможете?

— Пока что могу обещать только прийти и посмотреть.

Они взяли такси и поехали к магазину Холли. Оба расположились на заднем сиденье, между ними поместилась гитара. Боджо как-то не отследил, куда делся револьвер. Он помнил, что оружие лежало на столике в закусочной, а потом вдруг оказалось, что уже не лежит, при этом на классическом костюме Роберта не оттопыривался ни один карман. Ну разве что можно было предположить, что револьвер — в мягкой шляпе, которую Роберт надел перед тем, как закрыть за собой дверь, выйдя из закусочной.

— Я знаю этот магазин, — сказал Роберт, когда такси повернуло на север. — Хотя не думаю, что когда-нибудь был внутри. Я не слишком-то большой охотник до чтения.

— Да и я тоже.

— Но там через несколько домов — кофейня, которая мне нравится. Я часто сиживал там по утрам. Пил кофе и смотрел в окно. Читал газеты, играл иногда.

— И почему перестали туда ходить?

Роберт пожал плечами:

— Это стало входить в привычку, а я стараюсь не допускать ничего привычного в свою жизнь.

— Из-за ищеек?

— Отчасти. А отчасти просто чтобы не приобретать привычек. И потом, эта кофейня стала дороговата для меня. Нет, я не виню Джо — Джо Лапенью: это парень, которому принадлежит кофейня. Он просто понял, откуда ветер дует, старается держаться на плаву, а это нелегко, притом что город наводнили все эти фешенебельные кафе.

Роберт выглянул в окно. Такси свернуло на улицу, где жила Холли.

— Кажется, я сигнализирую, что скучаю по этому месту, — сказал он.

Холли

— Она и правда… просто так взяла и пропала в твоем компьютере? — спросила Холли, когда Кристи закончил говорить.

Эпизод с исчезновением Саскии был рассказан еще в самом начале, но Холли все никак не могла привыкнуть к этой мысли. Даже при том, что она пережила нашествие эльфов и уже два года прекрасно уживалась с настоящим домовым, случившееся с Саскией и Бенни все-таки казалось ей непостижимым.

Кристи кивнул:

— Пропала. Как будто ее и не было никогда.

Холли уловила дрожь в его голосе, дотянулась к нему через стол, взяла его руку в свою.

— Мы ее вернем, — сказала она. — И Саскию, и Бенни, и всех.

Она понимала, что это всего лишь слова, но иногда люди нуждаются в словах, даже когда они понимают, что обещание не обязательно будет выполнено.

Они сидели в квартире Холли — так же, как накануне вечером сидели с Боджо и Диком, разве что теперь вместо жестянщика были два брата Риделл и расположились они на кухне, а не в гостиной. Холли встала, чтобы во второй раз сварить кофе, и достала поднос с домашними булочками, испеченными вчера, но еще достаточно свежими, чтобы предложить их гостям, особенно если намазать их джемом. Кофе исчезал быстро, а вот аппетита, похоже, ни у кого не было.

В воздухе витало какое-то беспокойство, вызывавшее во всех потребность делать хоть что-нибудь, ибо никто не знал, что делать конкретно. Единственным, кого это не затронуло, был Джорди, но Джорди всегда славился своим спокойствием. Джилли сказала бы: «У него такой дар». Кристи то и дело отодвигал экран камина, чтобы, рискуя обжечься, прикурить новую сигарету. Дик курсировал между кухонным окном и окнами гостиной, выходящими на улицу, не объясняя, что он надеется там увидеть.

Холли было весьма неуютно. Выходило, что их с Диком только чудом тоже не затянуло в компьютер. Если бы Дик сразу не прервал связь с Интернетом…

«Не думай об этом», — повторяла она себе, наливая еще кофе.

— Значит, они все едут? — спросила она. — Эсти, Тип и все остальные?

— Похоже на то, — сказал Джорди. — У тебя сохранился старый компьютер?

Холли поискала глазами Дика, но он как раз был у окна в гостиной.

— Наверное, — сказала она. — Дик лучше знает.

Джорди вздрогнул при упоминании имени домового и огляделся по сторонам. Холли понимала, что происходит: Джорди не видел Дика — тот, будучи волшебным существом, ускользал от его сознания. Джорди забывал о нем, потом, услышав его имя и увидев его снова, удивлялся, как он мог забыть.

— Все нормально, — успокоила его Холли. — Дика очень многие так воспринимают, пока не узнают получше.

Джорди кивнул:

— Да, Кристи все время мне такое повторяет. И все-таки как-то тревожно, когда это происходит именно с тобой. Заставляет задуматься: может, ты и еще чего-нибудь не замечаешь.

— Кто чего не замечает? — спросил Кристи, в очередной раз прикурив от открытого огня.

Джорди пожал плечами:

— Я. Я не замечаю того, что сокрыто.

— Ты не виноват, — сказал Кристи. — Ты просто еще не научился, вот и все. Ты должен погрузиться в…

Он осекся, потому что на кухню ворвался Дик.

— Жестянщик вернулся, — сказал он. — И привез друга.

— Жестянщик? — переспросил Кристи.

— Это тот парень, который присматривает за квартирой Мэран, пока она в отъезде, — пояснила Холли. — Я вам рассказывала о нем.

Они услышали, как внизу, в магазине, зазвонил звонок, потом в дверь постучали. Холли встала.

— Пойду открою, — сказала она.

Она была рада, что больше никто с ней не пошел, потому что, открыв дверь, в ответ на теплую улыбку Боджо густо покраснела. Спутник Боджо был темнокожий, держался раскованно, его проницательные глаза цепко и внимательно осматривали все вокруг. Он производил не менее сильное впечатление, чем Боджо, хотя его аккуратный костюм и мягкая шляпа резко контрастировали с богемной одеждой последнего, а в руке он держал видавший виды чехол с гитарой. Войдя, он снял шляпу и зажал ее под мышкой.

— Вы, вероятно, Холли, — сказал гость, протягивая руку. — А я — Роберт Лонни.

Они обменялись рукопожатиями, потом Холли посторонилась, чтобы пропустить их в магазин. Она закрыла за ними дверь и снова заперла ее. Когда она обернулась, Боджо положил руку ей на плечо и слегка сжал его.

«Потише, сердце», — подумала Холли.

— Я же говорил, что вернусь, — сказал Боджо. — С подкреплением. Вот Роберт…

— Совершенно не разбирается в компьютерах, — продолжил за него Роберт, — но видел кое-что, что в этом мире не имеет смысла. — Он помолчал немного, потом улыбнулся. — А еще он терпеть не может, когда люди говорят о себе в третьем лице, так что прекращаю немедленно.

— Пока вас не было, обнаружились новые проблемы, — сказала Холли Боджо.

— С вами и с Диком все в порядке?

Холли кивнула:

— С нами все прекрасно. Но… впрочем, поднимитесь наверх, и вам все объяснят.

И она направилась к лестнице, ведущей наверх, в ее квартиру. За ней последовал только Боджо.

— А вы, мистер Лонни?

— Роберт, — поправил гитарист, быстро взглянул вверх, потом обвел взглядом магазин и снова сосредоточился на компьютерном столе.

— Вы что-то ищете? — спросила Холли.

Роберт покачал головой. Он продолжал внимательно изучать стол, потом повернулся и пошел вслед за ними к лестнице.

— Я просто пытался понять это место, — объяснил он, — почувствовать его. Кое-что из Другого Мира чуть не вышло сюда.

Холли кивнула:

— Если бы Дик так быстро не сориентировался, нас бы засосало внутрь, как и остальных.

— Кого это «остальных»? — спросил Боджо.

В глазах Роберта она прочла повторение этого вопроса.

— Вот об этом я и хотела рассказать вам, — сказала Холли. — Теперь это уже проблема не только моя и моего жалкого покалеченного компьютера. Впрочем, Кристи лучше объяснит.

— Пойдемте, — решительно сказал Роберт, а Боджо спросил: — Кто это — Кристи?

— Кристи Риделл, — бросила Холли через плечо, поднимаясь по лестнице. — У него и у его брата Джорди кое-кто пропал в компьютере прошлой ночью. А были еще и другие исчезновения. Кажется, об этом даже в новостях говорили. Кристи считает, что это связано с сайтом «Вордвуд».

— «Ворд-вуд», — произнес Роберт так, как будто примеривался, что будет, если объединить два слова в одно.

Холли больше ничего не успела объяснить, потому что к тому времени они уже поднялись по лестнице и ей пришлось всех представлять друг другу. Джорди и Роберт хоть и мимоходом, но уже встречались раньше. Остальных надо было знакомить друг с другом. Роберту, похоже, было особенно приятно встретиться с Диком.

— У меня раньше не было знакомых среди Маленьких, — сказал он и тут же спохватился: — Вы не возражаете, что я вас так называю?

Дик покачал головой:

— О нет, сэр. Вы нас так называете уже тысячи лет, а мы вас столько же времени именуем Большими или Высокими.

— Очень рад знакомству, — сказал Роберт.

— Боррибл, — обратился Кристи к Боджо. — Какое необычное имя! Я, признаться, коллекционирую имена, но такое мне никогда не попадалось. Вы получили его при рождении?

Боджо кивнул:

— Оно восходит к тем временам, когда мы еще не были кочевым народом. Мы жили в гористой местности, и, когда торговцы впервые забрели в наши деревни, они просто называли нас аборигенами. Позже, когда у нас с ними несколько испортились отношения, они стали называть нас борриблами. Мой отец решил, что нам следует освоить этот термин, вытеснив негативные ассоциации, связанные с ним. И мне велено назвать этим именем своего первого сына, но я не такой жестокий человек.

Холли бросила на него обиженный взгляд. Она была разочарована — выходило, что ей он сказал неправду. Роберт только рассмеялся:

— Похоже, вы для каждого придумываете отдельную версию?

Боджо пожал плечами:

— Придумываю? Это как посмотреть. Где-нибудь и когда-нибудь все эти истории были правдой.

— Не понимаю, — сказала Холли.

— Жестянщики таким образом обманывают время, — объяснил Роберт. — Они путешествуют из одного мира в другой, у них много жизней, а не одна. Так старости сложнее их догнать.

— Это правда? — спросила Холли.

— За исключением моей тетушки Мэран, мы все — люди неприкаянные. Очень мало кто из нас оседает на одном месте, как они с Сирином.

— Ну, если осесть значит путешествовать по полгода… — заметил Джорди.

Боджо задумчиво кивнул:

— Это мне как-то не приходило в голову.

Повисла пауза. Кристи переместился к камину, чтобы прикурить новую сигарету. Дик тоже поднялся со стула.

— Кого ты там высматриваешь? — решилась наконец спросить Холли.

На сей раз домовой счел возможным ответить:

— Эльфов.

Боджо налил себе и Роберту кофе, остальные от кофе отказались. Роберт взял свою чашку и вернулся на стул, который облюбовал в углу. Он достал из чехла гитару и начал пощипывать струны. Звуки складывались в блюз.

— Судя по остаткам компьютера, которые я видел внизу, — сказал Роберт, когда Кристи и Дик вернулись в кухню, и голос его звучал в ритме его гитары, — и, принимая во внимание то, что я только что услышал, думаю, Боджо прав: мы имеем дело с магией и она, эта магия, — не из древних.

— Значит ли это, что мы ничего не можем сделать? — с беспокойством спросила Холли.

Музыкант покачал головой:

— Наоборот, тот факт, что этот дух не старый, нам на руку. Значит, он менее опытен и, следовательно, его легче будет склонить к тому, что нам надо, — если, конечно, мы поведем себя правильно. Но для начала нам нужно вступить с ним в переговоры.

— Без монитора компьютер ни на что не годен, — сказала Холли. — Но можно поискать мой старый…

Она посмотрела на Дика, который все еще был на кухне.

— Он в кладовке, — сказал тот. — За коробками с «Нэшнл Джиогрэфик».

— Установить его? — спросила Холли.

Роберт кивнул:

— Но так как, похоже, никто из нас особенно не разбирается в компьютерах, возможно, следует дождаться ваших друзей. Когда осуществляешь подобный план, у тебя обычно есть только один шанс. Духи очень быстро все схватывают. Так что лишней секунды на обдумывание у нас не будет.

— Значит, шанс у нас все-таки есть? — спросил Кристи.

— О, разумеется, — ответил Роберт. — У человека всегда есть шанс. Беда лишь в том, что, когда мы наконец получаем то, чего нам так хотелось, оно не всегда ведет себя так, как мы предполагали.

— К чему это вы?

Роберт опять перешел в минорную тональность.

— Не волнуйтесь. — Он поднял взгляд от струн и мягко посмотрел на Кристи. — Я знаю, кто вы. Знаю, что вы уже давно изучаете все это. Только не говорите мне, что вас уже ничем не удивишь.

— Не понимаю, — опять сказала Холли.

— Он хочет сказать, — пояснил Боджо, — что духи часто играют не по правилам. Допустим, вы просите богатства. И получаете пещеру, полную сокровищ, но не можете добраться до нее. Например, потому, что сидите в камере смертников и вам оттуда только один выход.

Холли вопросительно посмотрела на Дика, и домовой скорбно кивнул ей.

— Это правда, госпожа Холли, — сказал он. — Некоторые из старых развлекаются тем, что придумывают способы, как бы сдержать слово и в то же время сделать так, чтобы человек не смог этим воспользоваться.

— И все-таки я должен попробовать, — сказал Кристи.

— Разумеется, должны, — сказал Роберт. — Но прежде чем начать игру, нам надо привести мозги в полную боевую готовность. Прикинуть, чего хочет этот дух. Вычислить, как получить то, чего хотим мы, да так, чтобы у нас при этом руки не оказались связаны.

— Вы хотите сказать, что это будет очень трудно, — подытожил Джорди.

Роберт кивнул:

— О да. Это будет трудно. Но трудно — не значит невозможно.

Аарон

Одно из преимуществ работы в газете состояло в бесконечной череде бесплатных удовольствий. И это были не только книги и буклеты, которые Аарон каждый день уносил домой в кейсе. Так как он пристроился писать рецензии и обзоры для отдела развлечений, к нему попадал и весь материал рекламного свойства. Пресс-релизы новых CD, видео, DVD, майки, чашки, бокалы, часы, постеры — словом, все, что компания использует, чтобы прорекламировать свою продукцию.

В редакции дежурно шутили, что Аарон тащит домой все, что попадется под руку. Но при этом они не знали, что он делал на этом маленький бизнес, например продавая кое-что в книжные магазинчики Кроуси. Не говоря уж о том, что иногда он надевал футболку с изображением Эминема или вешал афишу Мэрайи Кэри с автографом у себя в гостиной. Или пил свой утренний кофе из чашки с изображенными на ней персонажами «Симпсонов».

А еще он жадно хватал билеты на концерты, фильмы, шоу, и именно эта привычка привела его вчера в «Сэндиш-Холл» на концерт Кейси Чемберс, австралийской исполнительницы песен в стиле кантри. Она имела грандиозный успех у публики, заполнившей зрительный зал на три тысячи мест. Аарон не понимал, в чем секрет ее успеха. Ему лично не нравилась такая музыка — альт-кантри, американа, или как там еще она называется. Но поприсутствовать на занудном концерте первые двадцать минут — достаточно для того, чтобы написать небольшой отзыв и таким образом заработать себе на билеты на Элтона Джона в первый ряд.

Сейчас он сидел в своем кабинете, на лицо его падал голубоватый свет экрана компьютера. Он сочинял рецензию. От откровенных гадостей он удержался — редактор отдела развлечений придерживалась несколько иных взглядов, нежели Аарон, и предпочитала делать упор на позитивные стороны освещаемых событий. Но он не смог удержаться от парочки шпилек в адрес Австралии — страны, в которой никогда не бывал, но которую инстинктивно не любил. Лейтмотивом рецензии стала мысль о том, что в основе песен Чемберс о разбитом сердце, вероятно, лежит реальный опыт проживания в данной стране.

И потом, эта ее легкая гнусавость! Брала бы пример с настоящих певцов кантри, таких как Шанайя Твейн или Фейт Хилл.

Мелисса Лоуренс, редактор отдела развлечений, возможно, вырежет подколы, так как она неравнодушна к Австралии вообще и к искусству Чемберс в частности, но, по крайней мере, Аарон не мог отказать себе в удовольствии поднять ей артериальное давление на миллиметр-другой. Особенно учитывая то, что вчера она не смогла присутствовать на концерте. Так ему и перепала эта работенка. Никогда не вредно, чтобы люди были тебе чем-то обязаны.

Самым важным во вчерашнем концерте была вовсе не музыка, а разговор, подслушанный им в толпе, входящей в зал. В парочке, идущей перед ним, он без труда опознал друзей Саскии и не смог удержаться от самодовольной усмешки, когда услышал, как они жаловались на то, что сайт «Вордвуд» недоступен. Его так и подмывало похлопать кого-нибудь из них по плечу и сообщить им о той роли, которую лично он сыграл в этом несчастье, но здравый смысл возобладал.

Неразумно было привлекать к себе внимание.

Некоторые субъекты из окружения Саскии были весьма нервны и склонны к ссорам. Это, видимо, присуще всем художественным натурам. Творческие личности.

Закончив писать колонку, он сохранил ее на флешке и выключил компьютер. Потом положил флешку в карман и отправился в редакцию. Он с таким же успехом мог послать Мелиссе текст почтой, но было воскресенье — в редакции «Искусства и жизни» пусто: прекрасная возможность порыться в новых поступлениях и урвать что-нибудь.

Поднявшись на эскалаторе, Аарон обнаружил, что редакция гудит как улей. Сотрудники сидели перед мониторами и как сумасшедшие барабанили пальцами по клавиатуре. Телевизор в углу был включен, работал канал Си-эн-эн, но Аарон сразу не понял, о чем там шла речь. Итак, либо в мире произошло что-то из ряда вон выходящее, либо что-то случилось с кем-то из редакционных.

Какая-нибудь сенсация, решил он, заметив, что несколько самых крепких ребят сидят у своих компьютеров. Чак Тремейн. Барбара Хейли. Роб Уэтли. Их ни за что не застанешь на работе в выходной, если не случилось чего-то особенного, достойного того, чтобы они пожертвовали своим свободным временем. В надежде получить окончательное подтверждение своим подозрениям Аарон бросил взгляд на застекленную перегородку офиса Кэтлин Уинтер. В офисе редактора отдела новостей торчало полдюжины сотрудников производственного отдела: кто сидел за столами, кто стоял. Возможно, это означало, что Кэтлин выпускает экстренный, дополнительный выпуск газеты и ей нужна помощь материально-технического порядка.

— Что происходит? — спросил Аарон у троих журналистов, собравшихся вокруг ближайшего к эскалатору стола.

К нему повернулся один из них, Гарольд Коул.

— Боже, Гольдштейн! — сказал он. — Ты что, в пещере живешь? Си-эн-эн уже несколько часов только и говорит что об этом.

Аарон пожал плечами:

— Меня не было дома вчера вечером, а сегодня утром я не включал телевизор.

— Ну и как она, ничего?

Это был уже Марк Сейкерс, только что окончивший Школу журналистов и всегда готовый выслушать очередную историю о сексуальных победах Аарона. Аарон никогда его не разочаровывал, даже если приходилось сочинять все от начала до конца.

— Да они всегда у меня ничего, — ответил он Марку, повернувшись при этом спиной к Гарольду. — Нет, серьезно, что случилось?

— Си-эн-эн называет их «исчезнувшие» — чтобы не оскорбить тех, чьи родственники пропали из-за произвола латиноамериканских диктаторов. Но это слово, как и любое другое, не совсем подходит, когда речь идет о нескольких сотнях людей, которые просто испарились из своих домов прошлой ночью.

— Что значит «испарились»?

— Это значит пропали без следа, — пояснил Джордж Хупер. Он был третьим из репортеров, собравшихся вокруг стола Гарольда, — пожилой хиппи с седыми волосами, собранными сзади в хвост. — Вот они здесь — и вот их уже нет.

— Но… как это возможно?

Джордж усмехнулся:

— Это невозможно. Потому и весь переполох.

— Сколько, говорите, человек? — спросил Аарон.

Гарольд посмотрел на экран телевизора, Аарон последовал его примеру, но не увидел там ничего и никого, кроме ведущей-блондинки с патентованно-серьезным выражением лица.

— Кажется, еще недавно было сто пятьдесят, — сказал Гарольд. — В последний раз, когда сообщали.

— Все из нашего города? — спросил Аарон.

Джордж покачал головой:

— По всей стране, и за границей тоже.

— У нас в редакции тоже не без потерь, — вставил Марк. — Один исчез прошлой ночью из своей квартиры. Случай — из ряда вон.

Дата добавления: 2015-08-18