Отсутствующий Арно дю Тиль оказывает пагубное влияние на судьбу бедняги Мартен-Герра

Это был самый страшный и напряженный момент. Потрясенный Габриэль словно увидел перед собой воочию неумолимую опасность. Да не одну, а целых три. Внизу бурлящее море, казалось, требовало своей доли добычи; впереди, над головой Габриэля, двенадцать человек застыли в смертельном ужасе, не имея возможности ни отступить, ни продвинуться, преграждая ему путь к третьей, пока еще незримой опасности – к пикам и аркебузам англичан, поджидающих их, вполне возможно, наверху.

По счастью, Габриэль был из тех людей, которые не медлят даже перед пропастью, поэтому решение его было мгновенным. Он даже и не задумался, что рука может дрогнуть и тогда он грохнется прямо о скалы. Подтягиваясь на руках, он стал подыматься по краю веревочной лестницы. Сила и воля его были столь велики, что он добрался до Ивонне.

– Ты будешь двигаться? – резко и повелительно обратился он к Ивонне.

– У меня… голова… кружится, – отвечал бедняга, выбивая дробь зубами.

– Будешь двигаться? – повторил виконт д'Эксмес.

– Не могу… – лепетал Ивонне. – У меня руки и ноги… отрываются от ступенек… вот-вот упаду…

– Посмотрим, – проронил Габриэль.

Он выхватил кинжал, потом, действуя ногами и левой рукой, дотянулся до поясницы Ивонне и приложил острие кинжала к его спине.

– Чувствуешь мой кинжал? – спросил он.

– Ох, ваша милость!.. Пощадите!..

– Клинок тонок и остер, – продолжал Габриэль с поразительным хладнокровием. – Стоит тебе откинуться назад, он сам собою пронзит тебя. Теперь слушай меня хорошенько. Мартен-Герр пойдет перед тобою, а я позади. Если ты хоть вздрогнешь, клянусь богом, ты не упадешь вниз! Я пришпилю тебя кинжалом к этой каменной стене, и все пройдут дальше через твой труп.

– О, смилуйтесь, монсеньер! Я пойду! – испуганно воскликнул Ивонне, избавившись от прежнего страха.

– Мартен, – сказал виконт, – ты слышал? Подымись выше.

Мартен тем же способом, что и его хозяин, через мгновение очутился первым на лестнице.

– Вперед! – произнес Габриэль.

Мартен ловко полез по лестнице, а Ивонне, забыв про свое головокружение, двинулся за ним, ибо Габриэль в правой руке держал кинжал, грозивший Ивонне смертью.

Так все четырнадцать прошли последние сто пятьдесят ступенек.

«Черт возьми! – весело размышлял Мартен-Герр, видя, что стена почти рядом, – монсеньер нашел превосходное средство от головокружения…»

Развить эту мысль ему так и не удалось, ибо голова его вдруг вынырнула над краем крепостной площадки.

– Это вы? – обратился к Мартену незнакомый голос.

– Черт возьми! – только сказал оруженосец, переводя дыхание.

– Давно пора, – заметил часовой. – Через пять минут пройдет дозор.

– Ладно, мы сумеем его встретить, – отозвался Мартен и уперся коленом о каменный выступ.

И в эту же минуту часовой, пытаясь разглядеть его в темноте, спросил:

– Как тебя зовут?

– Мартен-Герр…

Не успел он закончить фразу, как Пьер Пекуа (это был именно он) изо всех сил толкнул его в грудь, и Мартен-Герр полетел в пропасть.

– Господи! – падая, прошептал бедняга.

На площадку уже взбежал Ивонне и, ощутив под ногами твердую почву, немедленно обрел свое хладнокровие и смелость; вслед за ним появились Габриэль и все остальные.

Пьер Пекуа не оказал им ни малейшего сопротивления. Он стоял словно окаменевший.

– Несчастный! – вскричал виконт д'Эксмес, тряся его за плечи. – Что с вами случилось? Что вам сделал Мартен-Герр?

– Мне? Ничего, – глухо ответил оруженосец. – Но Бабетте! Моей сестре!

– Да, я и забыл совсем! – вскричал пораженный Габриэль. – Бедный Мартен… Но это же был не он! Неужели его не спасти?

– Спасти от падения с высоты двухсот пятидесяти футов на голый камень! – зловеще рассмеялся Пьер Пекуа. – Полноте, господин виконт, подумайте лучше о том, как бы вам спастись самому вместе в вашими людьми! Сейчас не время жалеть преступника!

– Преступник! Он неповинен, говорю я вам! И я это вам докажу! Но сейчас не время, вы правы. Что же нам теперь предстоит?

– Сейчас пройдет ночной дозор. Надо заткнуть рот и связать четырех человек… Но нам не придется их ждать, вот они!

Едва Пьер Пекуа проговорил эти слова, как действительно показался городской патруль, направлявшийся по внутренней лестнице на площадку. Если бы они подняли тревогу, все бы, наверно, пропало. Но, по счастью, Шарфенштейны, дядюшка и племянник, люди от природы любопытные и дотошные, как раз оказались рядом с ними. Поэтому никто из всего патруля не успел даже и пикнуть. Мощные ладони зажали им рты и мгновенно прижали к земле. Подбежавшие Пильтрусс и еще двое волонтеров тут же обезоружили и связали четырех ошарашенных городских стражников.

– Здорово получилось! – заметил Пьер Пекуа. – Теперь надо захватить врасплох остальных часовых, а потом уж ринуться в караулку! Мы с братом обработали чуть ли не половину стражников, и теперь они ждут не дождутся французов. Я сам схожу и сообщу им о нашем успехе. А вы тем временем займитесь часовыми.

– Я крайне вам благодарен, Пекуа, – сказал Габриэль, – и если бы не гибель Мартен-Герра!..

– Еще раз прошу вас, господин д'Эксмес предоставьте это дело богу и моей совести, – сурово ответил непреклонный горожанин. – Я ухожу. Делайте свое дело, а я займусь своим.

Все дальнейшие события развернулись именно так, как предсказывал Пьер Пекуа. Большинство часовых перешли на сторону французов. Один вздумал было сопротивляться, но был мгновенно обезоружен и связан. Когда оружейник возвратился в сопровождении Жана Пекуа и нескольких верных людей, вся крепостная площадка форта Ризбанк была во власти виконта д'Эксмеса.

Теперь предстояло завладеть караульным помещением, и Габриэль решил не медлить. Нужно было скорее воспользоваться первым смятением и нерешительностью врага.

В этот ранний утренний час сменившиеся с постов караульные спали праведным сном младенцев. Не успели они даже проснуться толком, как были уже связаны по рукам и ногам. Словом, до битвы дело не дошло, ибо вся эта суматоха длилась всего несколько минут. Не было еще и шести часов, как весь форт Ризбанк – ключ к гавани и к городу – принадлежал уже французам.

Итак, вся операция прошла необычайно быстро и удачно. Форт Ризбанк уже был взят, виконт д'Эксмес успел расставить новых часовых и сообщить им новый пароль, а в городе обо всем этом даже и не догадывались.

– Но раз Кале еще держится, значит, и нам рано складывать оружие, – говорил Пьер Пекуа Габриэлю. – Поэтому, господин виконт, советую поступить так: вы с Жаном и с половиной наших людей будете удерживать форт, а я – во главе с другими – вернусь в город. Если потребуется, мы там лучше поможем французам, чем здесь.

– А вы не боитесь, – спросил Габриэль, – что лорд Уэнтуорс разъярится и сведет с вами счеты?

– Будьте покойны! Не такой уж я дурак. Если надо, я обвиню Жана в предательстве. Мы, дескать, были застигнуты врасплох и, несмотря на яростное сопротивление, вынуждены были сдаться на милость победителя. А тех, кто отказался подчиняться вам, попросту прогнали с форта. У лорда Уэнтуорса теперь дела невеселые, так что он не усомнится в наших словах и еще поблагодарит нас!

– Ладно, – согласился Габриэль. – Идите обратно в Кале. Я вижу, вы не только смельчаки, но и большие хитрецы. Вы и мне сумеете помочь, если я рискну на вылазку.

– Ох, не рискуйте, ваша светлость! – воскликнул Пьер Пекуа. – С такими силами многого вы не добьетесь, а потерять можете все! Оставайтесь уж тут!

– Значит, пока герцог де Гиз и все остальные бьются, рискуя жизнью, я сложа руки буду здесь бездельничать? – возмутился Габриэль.

– Их жизнь принадлежит только им, ваша светлость, а форт Ризбанк – Франции, – возразил благоразумный горожанин. – Послушайте: в решающий момент я подниму всех, кто со мной одних убеждений. Вот тогда-то вы и явитесь, нанесете сокрушительный удар и передадите юрод герцогу де Гизу.

– Но кто же меня предупредит, что пора действовать?

– Вы мне вернете тот рог, что я вам вручил. Кстати, зов его оповестил меня о вашем прибытии. Когда до форта Ризбанк снова донесется призыв, смело выходите и во второй раз добейтесь победы!

Габриэль сердечно поблагодарил Пьера Пекуа, отобрал вместе с ним людей, которые должны были вернуться в город, и проводил их до ворот форта.

Было уже половина восьмого. Светало.

Габриэль сам проследил, чтобы над фортом водрузили французские флаги: ведь они должны были успокоить герцога де Гиза и отпугнуть английских капитанов. Потом он прошелся по площадке, которая была свидетельницей событий этой ужасной достославной ночи.

Побледнев, он подошел к тому месту, где был сброшен в пропасть Мартен-Герр, несчастная жертва рокового недоразумения, и наклонился над скалой. Сначала он ничего не увидел, но, приглядевшись, заметил у края водосточной трубы распростертое тело Мартен-Герра. Видимо, эта труба и смягчила силу страшного падения.

Ему показалось, что оруженосец мертв, и он захотел отдать ему последние почести. Рядом с Габриэлем стоял и Пильтрусс; оплакивая Мартен-Герра, которого всегда очень любил, он тут же присоединился к благочестивому намерению своего начальника. Укрепив веревочную лестницу, он полез обратно в пропасть и вскоре возвратился с телом своего друга. Мартен еще дышал.

Приглашенный хирург обнаружил, что у бедняги сломана рука и раздроблено бедро.

Хирург брался залечить руку, а ногу посоветовал ампутировать, но сам не решался на столь сложную операцию.

Осталось только ждать. Если бы удалось связаться с метром Амбруазом Парэ, Мартен-Герр был бы спасен.

XX.

Дата добавления: 2015-08-09