Арно дю Тиль помогает повесить Арно дю Тиля в городе Нуайоне

Первый день прошел спокойно, и ничто не препятствовало Арно дю Тилю на пути. На всех заставах Арно с гордостью предъявлял пропуск лорда Уэнтуорса, и повсюду, хоть и не без досады, владельцу подобного пропуска оказывали почет. Однако на второй день к вечеру, подъехав к Нуайону, Арно решил во избежание всяких недоразумений обогнуть город и заночевать в ближайшей деревне. Но для этого надо было выбрать нужную дорогу, а он, не зная местности, заблудился и в конце концов столкнулся нос к носу с группой всадников. Каково же было самочувствие Арно, когда один из них воскликнул:

– Эге! Да не презренный ли Арно дю Тиль перед нами?

– А разве Арно дю Тиль был на коне? – спросил другой.

«Великий боже! – похолодел оруженосец. – Выходит, меня здесь вроде бы знают, а если знают, то мне конец».

Но отступать и удирать было уже поздно. К счастью, уже стемнело.

– Кто ты такой? Куда направляешься? – спросил его один из всадников.

– Я прозываюсь Мартен-Герром, – ответил, дрожа, Арно, – я оруженосец виконта д'Эксмеса, пребывающего пленником в Кале, а еду я в Париж за его выкупом. Вот мой пропуск от лорда Уэнтуорса, губернатора Кале.

Начальник отряда подозвал солдата с факелом в руке и тщательно проверил пропуск.

– Печать как будто настоящая, – сказал он, – и пропуск действителен. Ты сказал правду, дружище, и можешь ехать дальше.

– Спасибо, – с облегчением выдохнул Арно.

– Одно только слово, дружище: не доводилось ли тебе по дороге встречать одного бездельника-висельника по имени Арно дю Тиль?

– Не знаю я никакого Арно дю Тиля! – воскликнул оруженосец.

– Ты, конечно, его не знаешь, но мог повстречаться с ним на дороге. Он такого же роста, и, насколько можно судить темной ночью, у него такая же осанка, что и у тебя. Но одет он, пожалуй, похуже твоего. На нем коричневый плащ, круглая шляпа и серые сапоги… Ох, попадись он нам только в руки, этот чертов Арно!

– А что он натворил? – робко спросил тот.

– Что натворил? Вот уже третий раз изворачивается, убегает. Надеется, что ему удастся продлить свою жизнь. Но не тут-то было! На сей раз мы схватим этого злодея!..

– Так что вы с ним сделаете? – снова спросил Арно.

– По первому разу его отлупили; по второму – чуть не убили; на третий раз его повесят!

– Повесят!.. – в ужасе повторил Арно.

– А другого суда ему и не будет. Посмотри-ка направо – видишь перекладину? Вот на этой перекладине мы его и повесим.

– Вон оно что! – неискренне рассмеялся Арно.

– Уж будь спокоен, дружище! А если ты где наткнешься на этого плута, хватай его и тащи сюда. Мы сумеем оценить твою услугу. Счастливо, добрый путь!

Они тронулись, но Арно, осмелев, окликнул их:

– Позвольте, господа хорошие, услуга за услугу! Я, видите ли, малость заблудился… Разъясните мне толком, куда ехать…

– Дело нетрудное, дружище, – сказал всадник. – Вон там, позади тебя, – стены и ров. Это Нуайон. А вон там, налево, где блестят пики, – наш караульный пост. Позади – прямиком через лес дорога на Париж. Теперь ты, дружище, знаешь все не хуже нашего. Счастливо!

– Спасибо! И спокойной ночи! – выкрикнул Арно и помчался рысью.

Указания, которые он получил, были действительно точны: в двадцати шагах он нашел перекресток и углубился в лес.

Ночь была темная, и в лесу не видно было ни зги. Однако минут через десять, когда Арно выехал на полянку, луна, пробившись сквозь перламутровую завесу облаков, просеяла слабый свет на дорогу. Вспомнив, какого страха он натерпелся, Арно похвалил себя за то, что сумел проявить такую железную выдержку. Итак, дело прошло удачно, но будущее не сулило радужных надежд.

«Очевидно, под моим именем здесь охотятся за настоящим Мартен-Герром, – думал он. – Но если этот висельник улизнул, то я вполне могу столкнуться с ним в Париже, и тогда произойдет досадное недоразумение. Я знаю, что наглость может меня выручить, но она же может и погубить. И зачем только этот чудак ускользнул от петли? Для меня это большая неприятность! Ей-богу, этот человек поистине мой злой гений»

Не успел Арно закончить свой назидательный монолог, как зорким своим оком заметил в ста шагах какого-то человека или, вернее, не человека, а какую-то тень, юркнувшую в канаву.

«Эге! Еще одна недобрая встреча! Засада, что ли?» – подумал осмотрительный Арно. Он попытался свернуть в лес, но пробиться в самую чащобу было просто невозможно. Он выждал несколько минут, потом выглянул из-за дерева. Тень тоже высунулась из канавы и мгновенно спряталась обратно.

«А что, если он боится меня так же, как я его? – размышлял Арно. – А что, если мы оба хотим увильнуть один от другого? Но надо что-нибудь предпринимать. А может, двинуться вперед? Пожалуй, это самое подходящее. Надобно пустить лошадь галопом и мигом проскочить перед ним. Он пеший, и одного удара аркебузы было бы достаточно… Ладно! Он у меня опомниться не успеет!»

Сказано – сделано. Пришпорив коня, Арно молнией промчался мимо затаившегося незнакомца. Тот даже и не пошевельнулся. Страх у Арно пропал, и тут же в голове у него блеснула одна неожиданная мысль: он круто осадил коня и немного подался назад.

Незнакомец все так же не давал о себе знать. Тогда Арно окончательно осмелел и, почти уверенный в удаче, направился прямо к канаве.

Но не успел он воскликнуть: «Господи, помилуй!», как незнакомец бросился на него, высвободив его правую ногу из стремени, вытолкнул из седла, повалил на землю вместе с лошадью и, навалившись на него всем телом, схватил за горло. На все это ушло не больше двадцати секунд.

– Ты кто? Чего хочешь? – грозно спросил победитель у поверженного противника.

– Пощадите, умоляю! – прохрипел Арно, сдавленный железной рукой. – Я хоть и француз, но у меня пропуск от лорда Уэнтуорса, губернатора Кале.

– Если вы француз – а в самом деле у вас нет акцента, – так не нужно мне от вас никакого пропуска. Но почему вы подъехали ко мне этаким манером?

– Мне показалось, что в канаве кто-то лежит, – отвечал Арно, чувствуя, как хватка незнакомца ослабевает, – вот я и подъехал, чтоб разглядеть, не ранены ли вы и не смогу ли я вам помочь.

– Доброе намерение, – отозвался человек, убирая руку. – Тогда подымайтесь, приятель. Я, пожалуй, слишком круто с вами поздоровался. Ну ничего. Прошу простить, таков уж мой обычай со всеми, кто сует нос в мои дела. Но коли вы мой земляк, тогда мы с вами познакомимся. Меня звать Мартен-Герр, а вас?

– Меня? Меня?.. Бертран! – еле-еле выдавил из себя оцепеневший от страха Арно.

Итак, здесь, в глухом лесу, ночью он оказался с глазу на глаз с человеком, над которым не раз брал верх благодаря хитрости и подлости и который на сей раз взял верх над ним благодаря силе и мужеству. По счастью, ночная темнота не позволяла разглядеть лицо Арно, а голос он удачно изменил.

– Так вот, друг Бертран, – продолжал Мартен-Герр, – знай, что я нынче утром сбежал во второй, а если верить слухам, то даже в третий раз от этих окаянных испанцев, англичан, немцев, фламандцев и от всякой прочей сволочи, налетевшей, как туча саранчи, на нашу несчастную страну. Ведь Франция похожа сейчас, прости господи, на Вавилонскую башню[44]. Вот уже месяц, как я переходил из рук в руки к этим разным обормотам. Они гоняли меня от деревни до деревни, так что мне порой казалось, будто мои мучения доставляют им развлечение.

– Да, невесело! – заметил Арно.

– Что и говорить! Наконец все это мне так осточертело, что в один прекрасный день – дело было в Шони – я взял да и удрал. На мою беду, меня поймали и так отделали, что мне стало больно за самого себя. Да о чем там говорить! Они клялись меня повесить, если я снова примусь за свое, но у меня другого выхода не было, и, когда утром меня хотели препроводить в Нуайон, я потихоньку ускользнул от моих злодеев. Один бог знает, как они искали меня, чтоб повесить… Но я залез на высоченное дерево и там проторчал весь день… Вот было смеху, когда они, стоя под деревом, ругали меня на чем свет стоит! Смех-то, по правде говоря, был не слишком веселый. Ну ладно… Вечером слез я со своей вышки и перво-наперво заблудился в лесу – ведь я здесь никогда не бывал… Да еще чуть не помираю от голода. Целый день ничего во рту не было, кроме листьев да нескольких корешков… Разве ж это еда? Немудрено, что я с ног валюсь от голода и усталости…

– Что-то незаметно, – сказал Арно. – Вы мне наглядно доказали совсем другое.

– Это потому, друг, что я слишком распалился. А ты не поминай меня лихом. У меня, должно быть, лихорадка от голода разыгралась. Но сейчас ты мне как помощь свыше! Если ты земляк, так ты не толкнешь меня обратно в лапы врагов, верно же?

– Конечно, нет… Все, что могу… – рассеянно отвечал Арно дю Тиль, лихорадочно размышляя над рассказом Мартена. Он уже понял, какие выгоды можно получить, если воткнуть кинжал в спину двойника.

– А ты можешь мне здорово помочь, – продолжал добродушно Мартен. – Прежде всего, ты знаешь хоть немного здешние места?

– Я сам из Оврэ, а это четверть лье отсюда, – сказал Арно.

– Ты туда идешь? – спросил Мартен.

– Нет, – я оттуда, – мгновение поразмыслив, ответил мастер плутней.

– Значит, Оврэ находится там? – сказал Мартен, махнув рукой в направлении Нуайона.

– Конечно, там, – подхватил Арно, – это первая деревушка после Нуайона по дороге в Париж.

– По дороге в Париж! – воскликнул Мартен. – Вот как можно растеряться в дороге! Я думаю, что иду от Нуайона, а оказывается, совсем наоборот. Значит, чтобы не попасть к волку в зубы, мне нужно идти как раз туда, откуда ты идешь!

– Вот именно… Я лично еду в Нуайон. Вы же пройдите немного со мной и там, в двух шагах от переправы через Уазу, увидите другую дорогу, которая вас прямехонько приведет к Оврэ.

– Большущее спасибо, друг Бертран! – поблагодарил его Мартен. – Конечно, короткий путь – милое дело, а особенно для меня. Я ведь чертовски устал и, как я уже говорил, просто помираю от голода. У тебя, случаем, не найдется чего-нибудь перекусить? Тогда бы ты спас меня дважды: один раз от англичан, а второй – от голодухи.

– Как назло, – ответил Арно, – в сумке у меня ни крошки… Но если желаешь, глотни разок… При мне полная фляга.

И в самом деле, Бабетта не забыла наполнить флягу своего дружка красным кипрским вином. В пути Арно не прикасался к этой фляге, дабы сохранить ясность ума средь дорожных опасностей.

– Еще бы не глотнуть! – радостно воскликнул Mapтен. – Глоток доброго вина быстро поставит меня на ноги!

– Ну и хорошо! Бери и пей, дружище, – сказал Арно, протягивая флягу.

– Спасибо, пусть бог тебе воздаст за это! – молвил Мартен. И доверчиво приложился к этой предательской фляге, которая по коварству своему была под стать хозяину. Винные пары сразу ударили ему в голову.

– Эге, – заметил он, развеселясь, – такой кларет согревает порядком!

– Господи боже, – ответил Арно, – да ведь это же невиннейшее винцо! Я сам за обедом осушаю по две бутылки такого. Однако поглядите, какая чудесная ночь! Давай-ка на минутку присядем на травку. Тогда ты отдохнешь и выпьешь в полное свое удовольствие. А у меня времени хватит. Только бы явиться в Нуайон до десяти часов, когда запирают ворота… Между прочим, не нарвись на вражеские дозоры. В общем, самое лучшее для нас – задержаться здесь и немного поболтать по-дружески. Как это тебя угораздило попасть в плен?

– Я и сам толком не знаю, – ответил Мартен-Герр. – Должно быть, в этом деле столкнулись две линии моей жизни: одна, о которой я знаю сам, и вторая, о которой мне рассказывают. Например, меня уверяют, будто я был в сражении под Сен-Лораном и сдался там на милость победителя, а мне-то казалось, что я никогда там и не был…

– И ты все это выслушиваешь? – словно изумившись, спросил Арно дю Тиль. – У тебя целых две истории? Но этакие похождения должны быть интересны и поучительны. Признаться, обожаю сногсшибательные рассказы! Хлебни-ка, брат, еще пять-шесть глотков, чтобы прояснилась память, и расскажи мне что-нибудь из своей жизни. Ты, часом, не из Пикардии?

– Нет, – ответил Мартен, осушив добрые три четверти фляги, – нет, я с юга, из Артига.

– Говорят, хороший край. Что ж у тебя там, семья?

– И семья и жена, дружище, – охотно ответил Мартен-Герр.

Стоит ли говорить, что кипрское винцо быстро развязало ему язык. Поэтому, подогреваемый обильными возлияниями и вопросами Арно, он принялся излагать свою биографию со всеми интимными подробностями. Он рассказал о своем детстве, о первой любви, о женитьбе, о том, что жена его прекрасная женщина, но только с одним недостатком – ее легкая ручка иногда, неизвестно почему, становится страшно тяжелой. Конечно, оплеуху от женщины мужчина всерьез не принимает, но все-таки это может надоесть. Вот почему Мартен-Герр расстался с женой без особого сожаления. Не забыл он упомянуть о железном обручальном колечке на своем пальце и о нескольких письмах, которые ему написала дорогая женушка, когда они впервые расстались, – они всегда при нем… здесь, на груди. Повествуя об этом, добряк Мартен-Герр страшно расчувствовался и даже пустил слезу. Потом перешел к рассказу о том, как он служил у виконта д'Эксмеса, как начал его преследовать какой-то злой дух, как он, Мартен-Герр, раздвоился и сам себя не узнавал в этом двойнике. Но эта часть его исповеди была уже знакома Арно дю Тилю, и он все норовил вернуть Мартена к годам его детства, к отчему дому, к друзьям и родным в Артиге, к прелестям и недостаткам его женушки, именуемой Бертрандой.

Не прошло и двух часов, как лукавый Арно дю Тиль ловко выведал у него все, что ему хотелось знать о давнишних привычках и сокровенных поступках бедняги Мартен-Герра. По прошествии двух часов Мартен-Герр попытался было встать, но тут же грохнулся на землю.

– Вот так так! Вот так так! Что случилось? – разразился он раскатистым смехом. – Накажи меня бог, это противное винцо сделало свое дело. Дай-ка мне руку, дружище, я попытаюсь удержаться на ногах.

Арно приподнял его крепкой рукой, и он, шатаясь, поднялся на ноги.

– Эге! Сколько фонариков! – вскричал Мартен. – Нет, до чего же я поглупел – звезды за фонари принял!..

И затянул на всю округу:

За чаркой доброго вина

Тебе предстанет сатана,

Властитель преисподней бездны,

Как собеседник разлюбезный!

– Да замолчи ты! – закричал Арно. – Вдруг здесь где-нибудь поблизости бродит неприятельский дозор?

– Довольно! Теперь уж я над ними сам посмеюсь! Что они мне могут сделать? Повесить? Ну и ладно, пусть! Ты меня, однако, здорово подпоил, дружище!

За чаркой доброго вина!..

– Тс-с!.. Тихо!.. – прошипел Арно. – Ну, теперь попробуй пройтись. Ты хотел идти на ночлег в Оврэ?

– Да, да, на ночлег!.. Но при чем здесь Оврэ? Я хочу поспать здесь, в траве, под фонариками господа бога.

– Верно, а утром тебя подберет испанский патруль и пошлет тебя досыпать на виселицу.

– На виселицу? – ответил Мартен. – Нет, тогда уж лучше я положусь на самого себя и поплетусь в Оврэ!.. Это туда идти? Ну, я пошел!

Он действительно пошел, но по дороге выделывал такие немыслимые зигзаги, что Арно тут же понял: если его не поддержать, он свалится с ног, а это никак не входило в расчеты негодяя.

– Знаешь что? – сказал он Мартену. – Я человек отзывчивый, а Оврэ совсем недалеко. Давай мне руку, я тебя провожу.

– Идет! – ответил Мартен. – Я человек не гордый…

– Тогда в путь, час уже поздний, – сказал Арно дю Тиль и, держа своего двойника под руку, направился прямо к виселице. – Но чтобы сократить время, может, еще расскажешь что-нибудь интересное про Артиг?

– Так я тебе расскажу историю Папотты, – сказал Мартен. – Ах, ах! Эта бедняжка Папотта!..

Однако история с Папоттой была настолько запутанна, что мы не беремся передать ее суть. Наконец, когда рассказ уже близился к концу, они подошли к виселице.

– Вот, – сказал Арно, – дальше мне идти без надобности. Видишь вот эти ворота? Это и есть дорога на Оврэ. Ты постучи, караульный тебе откроет. Скажешь, что ты от меня, от Бертрана, и он тебе покажет мой дом, а там тебя встретит мой брат, накормит ужином и устроит на ночлег. Ну, вот и все, любезный! Дай мне в последний раз свою руку – и прощай!

– Прощай и спасибо тебе, – ответил Мартен. – Я даже не знаю, как мне отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал. Но не беспокойся – господь справедлив, уж он-то тебе за все воздаст, за все! Прощай, друг!

Странное дело! Услышав это предсказание, Арно невольно вздрогнул и, хоть не был суеверен, чуть не позвал Мартена обратно, но тот уже стучал кулаком в ворота.

«Вот идиот! Стучит в свою могилу, – подумал Арно. – Что ж, пусть стучит»

Между тем Мартен, не подозревая, что его дорожный спутник издали следит за ним, истошно вопил:

– Эй! Караул! Эй, цербер! Откроешь ты, бездельник, или нет? Я от Бертрана, от достойного Бертрана!

– Кто там? – спросил часовой. – Ворота закрыты. Кто смеет подымать такой галдеж?

– Кто смеет? Невежа, это я, Мартен-Герр, я же, если хотите, Арно дю Тиль и друг Бертрана!..

– Арно дю Тиль! Так ты Арно дю Тиль? – спросил часовой.

– Да, Арно дю Тиль! – вопил Мартен-Герр, грохая в ворота руками и ногами.

Наконец ворота распахнулись, и Арно дю Тиль, затаившийся в лесу, услыхал, как несколько солдат удивленно воскликнули в один голос:

– Да это же он, честное слово! Конечно, это он!

Тогда Мартен-Герр, должно быть опознав своих мучителей, испустил крик отчаяния. Затем по шуму и крикам Арно догадался, что храбрый Мартен, видя, что все пропало, пустился в бесполезную борьбу. Но против двадцати солдат он мог выставить только два свои кулака. Шум драки наконец стих. Слышно было, как Мартен проклинал все на свете.

– Он небось думает, что кулаки и ругань ему помогут, – приговаривал довольный Арно, потирая руки.

Когда снова воцарилась тишина, хитрец задумался и, наконец решившись, забился в глубь чащи, привязал лошадь к дереву, положил на сухие листья седло и попону, закутался в плащ и через несколько минут погрузился в глубокий сон, который господь дарует и закоренелому злодею, и невинному страдальцу.

Так он проспал целых восемь часов кряду, а когда проснулся, было еще темно. Поглядев на звезды, он понял, что сейчас не больше четырех часов утра. Он поднялся, отряхнулся и, не отвязывая лошади, осторожно прокрался к дороге.

На знакомой ему виселице покачивалось тело несчастного Мартена. Гнусная улыбка скользнула по губам Арно. Твердым шагом подошел он к телу и попытался было дотянуться до него. Но Мартен висел слишком высоко. Тогда он с кинжалом в руке залез на столб и перерезал веревку. Тело грохнулось на землю.

Арно спустился обратно, стянул с пальца Мартена железное кольцо, на которое никто бы не польстился, пошарил у него за пазухой, вынул и бережно спрятал бумаги, снова закутался в плащ и преспокойно удалился.

В лесу он отыскал свою лошадь, оседлал ее и поскакал во весь опор по направлению к Оврэ. Он был доволен: теперь мертвый Мартен-Герр больше не внушал ему страха.

Спустя полчаса, когда слабый луч солнца возвестил рассвет, проходивший мимо дровосек увидел на дороге обрезанную веревку и повешенного, лежащего на земле. Он со страхом приблизился к мертвецу. Его мучало любопытство: почему тело рухнуло на землю? Под своей тяжестью или какой-то запоздалый друг перерезал веревку? Дровосек даже рискнул прикоснуться к повешенному, чтобы убедиться, действительно ли он мертв.

И тогда, к его величайшему ужасу, повешенный вдруг пошевелился и встал на колени. Тут ошеломленный дровосек бросился со всех ног в лес, то и дело крестясь на ходу и призывая на помощь бога и всех святых.

III.

Дата добавления: 2015-08-09