Допустимо ли квалифицировать посредничество во взяточничестве как соучастие в даче или получении взятки?

Федеральным законом от 04.05.2011 № 97-ФЗ "О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции" УК РФ был дополнен ст. 291.1 (Посредничество во взяточничестве). Со времени опубликования законопроекта и до сегодняшнего дня в научной прессе был обозначен круг проблемных вопросов, которые возникнут, а сейчас уже возникли в «полный рост», в связи с включением в уголовный закон новой нормы.

Одним из наиболее острых является вопрос о возможности квалификации действий посредника во взяточничестве по ст. ст. 290 или 291 УК РФ, когда имела место взятка в незначительном размере при отсутствии квалифицирующих обстоятельств. В таком случае квалификация по ст. 291.1 УК РФ исключается в силу того, что в ч. 1 ст. 291.1 предусмотрена ответственность за посредничество во взяточничестве в значительном размере.

Анализируя законопроект, Капинус О. С. высказала предположение, что правоприменители воспримут такое изменение законодательства как декриминализацию соучастия в получении и даче взятки в незначительном размере[1]. В частности было отмечено, что «суды вполне могут расценить решение законодателя как запрет привлечения к уголовной ответственности за посредничество в случаях, когда планируемый и фактический размер взятки не превышает двадцати пяти тысяч рублей. И тогда вместо усиления уголовно-правового противодействия коррупции произойдет ее существенное ослабление: правоприменитель станет считать непреступными действия, которые до внесения обсуждаемых изменений в уголовный закон уголовную ответственность влекли».

В публикациях, которые появились уже после вступления в силу указанного закона, отмечается, что такая трактовка закона не соответствует целям законодателя, и указанные действия (посредничество во взяточничестве в незначительном размере при отсутствии квалифицирующих признаков) следует расценивать как соучастие в даче или получении взятки.

Так, Борков В. пишет, что «задача состоит в разъяснении правоприменителю смысла изменений, которые, по нашему убеждению, не предполагают декриминализации поведения, описанного в ст. 291.1 УК РФ, разумеется, если речь не идет о приготовлении к преступлению небольшой и средней тяжести (ч. 2 ст. 30 УК РФ). При оценке исследуемой проблемы не теряет актуальности положение уже недействующего постановления Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 3 "О судебной практике по делам о взяточничестве", где разъяснялось, что "лицо, которое организует дачу или получение взятки, подстрекает к этому либо является пособником дачи или получения взятки и одновременно выполняет посреднические функции, несет ответственность за соучастие в даче или получении взятки". Проще говоря, если сумма взятки не превышает 25 тыс. руб., то фактический посредник ответственность по-прежнему будет нести как соучастник в даче либо получении взятки»[2].

Солидаризируется с ним Яни П. С., который отмечает, что «конечно же, декриминализация подобного весьма распространенного коррупционного поведения не могла быть целью законодателя. А потому посредничество в получении либо даче взятки в меньшем размере по-прежнему должно квалифицироваться как соучастие в даче либо получении взятки»[3].

К такому же выводу приходит и Гарбатович Д., замечающий, что «уголовно-правовая норма, предусматривающая такой состав преступления, как "Посредничество во взяточничестве" (ст. 291.1 УК РФ), является специальной нормой по отношению к нормам об ответственности за дачу и получение взятки в случаях, когда действия лица образуют соучастие в даче или получении взятки. Следуя общему правилу квалификации преступлений в случае конкуренции общей и специальной норм применяться должна специальная норма. Общая норма, общий состав преступления будут применяться лишь в случаях, которые специальными составами не охватываются. Соответственно, если было совершено посредничество в даче или получении взятки в незначительном размере, специальным составом данный случай не предусмотрен, следовательно, действия будут квалифицированы как соучастие в получении или даче взятки»[4].

В защиту своей позиции высказаны весьма убедительные аргументы: 1) телеологическое толкование (изменения законодательства направлены не на ослабление, а на усиление борьбы с коррупцией); 2) обращение к ранее действовавшему постановлению Пленума Верховного Суда СССР по вопросам отграничения посредничества во взяточничестве от соучастия в даче и получении взятки; 3) правила квалификации преступлений при конкуренции общей и специальной норм. Рассмотрим обоснованность указанных аргументов.

Обоснованность первого аргумента проверяется с математической (в прямом смысле этого слова) точностью. С этой целью проанализируем оценку степени общественной опасности, которая отражается в санкции статей Особенной части, до включения в УК РФ нормы о посредничестве во взяточничестве и после этого.

Максимальное наказание за посредничество во взяточничестве в значительном размере до появления ст. 291.1 УК РФ, если посредник действовал со стороны взяткополучателя, определялось санкцией ч. 1 ст. 290 УК РФ и составляло лишение свободы на срок до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Максимальное наказание за посредничество во взяточничестве в значительном размере в этот же период, если посредник действовал со стороны взяткодателя, определялось санкцией ч. 1 ст. 291 УК РФ и составляло лишение свободы на срок до трех лет.

Со вступлением в силу Федерального закона от 04.05.2011 № 97-ФЗ максимальное наказание за посредничество во взяточничестве в значительном размере стало составлять лишение свободы на срок до пяти лет со штрафом в размере двадцатикратной суммы взятки вне зависимости от того, чьи интересы представляет посредник.

Сравнение максимальных размеров наказания в виде лишения свободы показывает, что в отношении посредника во взяточничестве, который действует со стороны взяткодателя, наказание усилилось. В отношении посредника, действующего со стороны взяткополучателя, максимальный срок лишения свободы остался прежним. Таким образом, не наблюдается явного усиления ответственности в отношении всех разновидностей посреднических действий[5].

Также следует заметить, что если раньше наказание за соучастие в получении взятки, находилось в тех же пределах, что и для взяткополучателя, то сегодня наказание за посредничество во взяточничестве мягче, нежели для получателя взятки.

Скорей о декриминализации посредничества во взяточничестве в незначительном размере говорит и тот факт, что законодатель, если бы он желал сохранить уголовную ответственность за данное деяние, то предусмотрел бы для этого основной состав, как это сделано в ст. ст. 290 и 291 УК РФ.

Последние выводы, таким образом, не позволяют подтвердить замысел законодателя относительно какой либо логики усиления или ослабления ответственности за коррупционное поведение. Это значит, что вывод об отсутствии цели декриминализации посредничества во взяточничестве в незначительном размере, не находит явного подтверждения.

Второй аргумент отсылает нас к постановлению Пленума Верховного Суда СССР от 30 марта 1990 г. N 3 "О судебной практике по делам о взяточничестве". Здесь в пункте 8 было предусмотрено, что «необходимо отграничивать посредничество во взяточничестве от дачи и получения взятки, учитывая, что посредником является лицо, которое, действуя по поручению взяткодателя или взяткополучателя, непосредственно передает предмет взятки. … Лицо, которое организует дачу или получение взятки, подстрекает к этому либо является пособником дачи или получения взятки и одновременно выполняет посреднические функции, несет ответственность за соучастие в даче или получении взятки. При этом вопрос о квалификации действий соучастника должен решаться с учетом направленности его умысла, исходя из того, в чьих интересах, на чьей стороне и по чьей инициативе - взяткодателя или взяткополучателя - он действует. В этих случаях дополнительной квалификации по ст. 174.1 УК РСФСР и соответствующим статьям УК других союзных республик не требуется». Напомним, что тогда действовал УК РСФСР, ст. 174.1 которого предусматривала ответственность за посредничество во взяточничестве.

Согласно приведенному разъяснению Верховного Суда СССР действительно допускается квалификация посредничества во взяточничестве как соучастия в получении или даче взятки. Однако это разъяснение рассчитано на применение ст. 174.1 УК РСФСР, в которой посредничество во взяточничестве было определено совсем не так как в действующей ст. 291.1 УК РФ. Диспозиция ст. 174.1 УК РСФСР была простой и только называла общественно опасное деяние. Его содержание Пленум Верховного Суда СССР трактовал очень узко – передача предмета взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя. Сейчас же посредничество определяется гораздо шире – непосредственная передача взятки по поручению взяткодателя или взяткополучателя либо иное способствование взяткодателю и (или) взяткополучателю в достижении либо реализации соглашения между ними о получении (практические любое содействие взяткодателю или взяткополучателю). Согласно постановлению Пленума Верховного Суда СССР посредник во взяточничестве отвечал за соучастие в даче или получении взятки только в случае, когда он наряду с передачей предмета взятки осуществлял еще и иные действия, образующие соучастие в преступлении. Сейчас же эти действия охватываются диспозицией ст. 291.1 УК РФ, а потому по основанию, указанному в разъяснении Верховного Суда СССР 1990 года, квалификация содеянного как соучастия в получении или даче взятки недопустима.

Кроме того разъяснение 1990 года было рассчитано на все виды взяточничества, а не только на один (в незначительном размере), предусмотренный в основном составе. В этом разъяснении разграничивались два явления, а не восполнялся системный пробел законодательства. Следовательно, ссылка на постановление Пленума Верховного Суда СССР, при разрешении вопроса о допустимости квалификации посредничества во взяточничестве в незначительном размере по ч. 1 ст. 290 или 291 УК РФ как соучастия в получении или даче взятки, необоснованна.

И, наконец, третий аргумент. Действительно, посредничество во взяточничестве представляет собой разновидность соучастия в даче или (и) получении взятки. И соответственно норма, предусмотренная в ст. 291.1 УК РФ, в известной степени является специальной по отношению к установлениям, предусмотренным в ст. ст. 290 и 291 УК РФ. Также следует согласиться и с тем, что в соответствии с общими правилами квалификации преступлений в случае конкуренции общей и специальной норм применяться должна специальная норма, общая норма должна применяться лишь в случаях, которые не охватываются специальной нормой.

В то же время общие правила имеют свои известные исключения, которые хотя и непосредственно не регламентированы законом, тем не менее следуют из его системного смысла. Специальные нормы выделяют из общих в связи с решением различных задач по дифференциации ответственности. В случае с обособлением нормы о посредничестве во взяточничестве очевидной логики не просматривается. Если сравнить максимально возможное наказание за получение взятки и за посредничество во взяточничестве, то можно обнаружить, что получение взятки наказывается строже. Получается, что норма о посредничестве во взяточничестве выделена из нормы о получении взятки с привилегирующим эффектом. Если в содеянном присутствует привилегирующий признак, то содеянное не может оцениваться по общей норме. Ведь не квалифицируем же мы невыплату заработной платы при отсутствии всех признаков, предусмотренных в ст. 145.1 УК РФ, по ст. ст. 201 или 285 УК РФ. Не квалифицируем по ст. ст. 285 и 286 УК РФ нецелевое расходование бюджетных средств (ст. 285.1 УК РФ) в некрупном размере, хотя указанные нормы и соотносятся как общие и специальные.

Таким образом, и третий аргумент не выдерживает критики. Поэтому следует признать, что вывод о допустимости квалификации посредничества во взяточничестве в незначительном размере как соучастия в даче или получении взятки, по крайней мере, сомнителен. Его признание требует преодоления системного законодательного пробела, право на которое есть только у законодателя. Пока же следует руководствоваться известным принципом. Неустранимые сомнения в толковании закона должны разрешаться в пользу лица, совершившего общественно опасное деяние. Это значит применительно к нашей ситуации, что посредничество во взяточничестве в незначительном размере не подлежит уголовной ответственности.

[1] См.: Капинус О. Изменения в законодательстве о должностных преступлениях: вопросы квалификации и освобождения взяткодателя от ответственности // Уголовное право. 2011. N 2.

[2] Борков В. Новая редакция норм об ответственности за взяточничество: проблемы применения // Уголовное право. 2011. N 4.

[3] Яни П. Посредничество во взяточничестве // Законность. 2011. N 9.

[4] Гарбатович Д. Посредничество во взяточничестве: преобразованный вид пособничества // Уголовное право. 2011. N 5.

[5] Следственной и судебной практике известны случаи, когда действия посредника во взяточничестве, который представлял одновременно интересы и взяткодателя и взяткополучателя, до изменения закона квалифицировались по совокупности преступлений - соучастие в получении взятки и соучастие в даче взятки. Не исключали и возможность подобной квалификации и некоторые исследователи. См., например: Волженкин Б. В. Служебные преступления. М., 2000. С. 248. Такая квалификация действий посредника допускала возможность наказания в виде лишения свободы с учетом ст. 69 УК РФ явно строже того, которое сейчас предусмотрено в ст. 291.1 УК РФ.

Дата добавления: 2015-08-18