Читайте также:
|
И сделал Моисей так, как повелел Господь. Пошли они на гору Ор в глазах всего общества. И снял Моисей с Аарона одежды его, и облек в них Елеазара, сына его. И умер там Аарон на вершине горы. А Моисей и Елеазар сошли с горы». (Чис. 20:23-28)
Видите, как всё просто! Взошли трое на гору. Двое сняли с третьего одежду. Третий тут же умер. Двое сошли с горы. Библия не уточняет, пришла Смерть сама, или те двое помогли ей быстренько взобраться на гору.
Народ оплакивал Аарона тридцать дней. Он никому ничего плохого не сделал. Его любили евреи. В отличие от брата, которого панически боялись и ненавидели.
Давно замечено, что таких вот тихих, покорных, безропотных, недалёких очень любят окружающие.
____________________
После утренней проверки все расходились по своим работам. Кто в поле, кто в виноградники, кто к стаду, кто — копать свежие могилы. Ежедневно в лагере умирало в среднем около ста пятидесяти человек.
Впрочем, столько же и рождалось. Повитухи и похоронные команды никогда не сидели без дела. Особенно тяжело было гробокопателям. Вот только где они взяли такое большое количество мотыг и лопат?
В каждом колене-отряде было самоуправление. Из числа самых примерных поселенцев были назначены старосты и бугры (бригадиры). Тогда они назывались тысяченачальниками, стоначальниками и просто начальниками. Они разбирали различные просьбы, давали наряды на полевые и заготовительные работы, на работы по благоустройству лагеря, выделяли людей в строительные и похоронные бригады, намечали кандидатуры грешников для предстоящих казней.
Должности помощника палача и писаря считались привилегированными. Если писарем не мог быть каждый, то на должность помощника палача желающих было в избытке. Поскольку казнить приходилось по несколько человек в день, эти ребята не скучали. Но, независимо от квалификации, они не могли продвинуться по служебной лестнице. Поскольку палачом мог быть только левит по рождению.
Мелкие дела: хулиганство, выбивание ока за зуб, кража козы или овцы, изнасилование, повторные (в течение одного дня) случаи суицида-кровосмешения, открытие и закрытие наготы, и тому подобные, судила (и тут же выносила приговор) особая отрядная тройка. В составе: начальника колена, самого послушного старейшины и специально приглашенного левита по политической и религиозной части.
Крупные дела, а именно: заговоры с целью смещения руководства поселения, приношение жертв чужим богам, работа в субботний день, умышленное убийство руководящего лица рядовым лицом, не уполномоченным убивать, и подобные тяжкие преступления, разбирались Высшей тройкой в составе: Моисея, Аарона и Председателя Верховного Суда — Господа Бога. Приговоры по этим делам были особенно суровы: сжигание на костре, закидывание камнями, сбрасывание в пропасть. Почётной казнью считалось повешение на дереве, поскольку деревьев было очень мало.
Регулярно собирались избранные лидеры, старейшины, начальники. Это было нечто вроде заседания центрального комитета партии. Вот подтверждение этому:
«Если же всё общество согрешит, и это будет укрыто от глаз собрания». (Лев. 4:13-14)
В лагере процветало доносительство. (Лев. 5:1) Доносчики получали третью часть имущества жертвы доноса. Треть причиталась левитам. Треть от этой трети причиталась Аарону и его сыновьям. Оставшаяся треть, проданная с молотка, пополняла лагерную казну, то есть, доставалась Моисею. Вот так постоянно третировалось всё население лагеря.
Чтобы очиститься от греха, следовало принести жертву. Была выработана чёткая классификация жертв, соответствующих степени тяжести греха.
Если кто знал о каком-то нарушении и не доносил начальству, или прикасался к нечистому, или произнёс или услышал клятву, то должен был исповедаться и принести овцу за грех. Если не имел овцы, мог принести двух голубей. Если не голубей, то десятую часть ефы (около 4 килограммов) пшеничной муки. Священник бросал горсть муки в жертвенник, «остаток же принадлежит священнику, как приношение хлебное». (Лев. 5:6-13)
Как видите, Богу доставалась только горсть муки из четырёх килограммов. А считалось, что жертва приносится Богу. Неплохо жилось (и живётся) священникам под крылышком у Бога!
Приношение хлебное могло выглядеть и иначе: пшеничные хлебы пресные, смешанные с елеем, пресные лепёшки. Священник отламывал по кусочку от каждого хлеба и сжигал в огне жертвенника.
«А остатки приношения хлебного Аарону и сыновьям его; это великая святыня из жертв Господу». (Лев. 2:10)
Приношение хлебное следовало приготавливать без закваски, «ибо ни квасного, ни мёду не должны вы сжигать во славу Господа». (Лев. 2:11, 6:17) Но когда хлеба было мало, Моисей делал поблажку, разрешал приносить и квасной.
Всякое приношение должно было быть посолено. Ни Бог, ни братья-разбойники не хотели есть без соли.
Кроме хлеба, полагалось приносить и высушенные зёрна. Залитые оливковым маслом, с положенным сверху куском сливочного масла. Обязательно! Вынь, да положь! Иначе Господь обидится.
Вино и наркотические травы были обязательной составной частью некоторых приношений. Каждое мясное приношение следовало дополнить полутора литровым кувшинчиком винца.
«И вина для возлияния приноси четвёртую часть гина при воссожжении, или при закалаемой жертве, на каждого агнца». (Чис. 15:5)
И правильно! Утоляя голод нежным ягнёнком, не мешало утолить и жажду. Но если приносился в жертву жирный барашек, то порция вина увеличивалась до двух литров. Вол сопровождался тремя литрами вина.
Всё, как видите, было продумано до мелочей. Мы уже знаем, что Господь благоволил пьянчужкам.
При такой прекрасно продуманной системе возможных нарушений и всевозможных наказаний каждая семья должны была владеть большим количеством коз, овец и телят, пшеничным полем средней величины и приличным виноградником. Потому что не проходило и недели, чтобы в семье кто-нибудь не согрешил. Овцы, мука и вино таяли на глазах, как манна при восходе солнца.
Священническую долю мяса, хлеба и вина не смел есть и пить никто, кроме самого священника и членов его семьи. Если дочь священника выходила замуж, то также не смела прикасаться к этой пище. Но если бы она овдовела, не имея детей, и вернулась в дом отца своего, то могла есть её. Чем дети мешали? Неужели тем, что могли объесть дедушку?
«Отделяй Господу всё, разверзающее ложесна; и всё первородное от скота, какой у тебя будет, мужеского пола — Господу. А всякого из ослов, разверзающего, заменяй агнцем; а если не заменишь, выкупи его; и каждого первенца из сынов человеческих выкупай». (Исх. 13:12-13)
Отчего же Бог так обидел ослов, не желая, чтобы Ему были приносимы ослиные жертвы? По очень простой причине. Мясо этих животных неудобоваримо, жестко, малопригодно в пищу. Хотя Господу, по идее, это должно было быть безразлично. Ведь Он только обонял запах мяса, а не пробовал на зуб. Но Он по-отечески заботился о слугах Своих, зная, что престарелым Моисею и Аарону ослиная грудь и ослиное плечо будут не по зубам.
____________________
Если кто-либо что-либо похищал, или утратил доверенное ему, или нашёл потерянное кем-то и утаил, если поклялся ложно, что не имеет этого, то должен был возместить утраченное или похищенное, прибавив пятую часть. И, кроме того, принести в жертву овна. Это «жертва повинности». (Лев. 6:1-6)
Если кто по ошибке согрешил против посвященного Господу (очевидно, имелось в виду — съел тот кусок жертвенного животного, есть который имел право только священник), то должен был отдать священнику овна без порока, или стоимость его в серебряных сиклях. (Лев. 5:15)
«Весь мужской пол священного рода может есть её. На святом месте должно есть её; это великая святыня». (Лев. 7:6)
Как видите, кусок баранины тоже может быть великой святыней!
«Как о жертве за грех, так и о жертве повинности, закон один: она принадлежит священнику, который очищает посредством её». (Лев. 7:7)
Телёнок или овца были вскормлены и выращены кем-то другим. Этот владелец провинился пред Богом, но не пред священником. Логичнее было бы сжечь животное для услаждения Господа, или разделить по частям и раздать бедным. Так был бы наказан грешник, и одновременно вершилось богоугодное дело. Но Моисей, от имени Бога, распорядился иначе: «принадлежит священнику».
На каком основании? «Я сказал!»
И кожа жертвенного животного принадлежит священнику.
И всякое приношение хлебное, печеное в печи, на сковороде или в горшке, принадлежит священнику.
И всякое приношение хлебное в виде сушеных зёрен, смешанных с елеем, принадлежит священнику.
И пресные лепёшки, и квасные хлебы принадлежат священнику. (Лев. 7:8-12)
А что же тогда, позвольте спросить, не принадлежит священнику?
«Кто не принёс приношения Господу, истребится душа его». (Чис. 9:13)
Кроме того, существовала жертва добровольная, жертва благодарности, именуемая в дальнейшем «мирная жертва». Это — жертвенное животное плюс пресные хлебы и лепешки с оливковым маслом. Но допускался и квасной хлеб. (Лев. 7:12-13)
Если какая душа, имея нечистоту, позволяла себе есть мясо мирной жертвы, «то истребится душа та из народа своего». (Лев. 7:20)
Из мирной жертвы священнику доставались не только хлеба, но и правое плечо, и грудь жертвенного животного. Весь внутренний и подкожный жир принадлежал Господу, то есть, по сути, тому же священнику. (Лев. 7:31-32)
Употреблять в пищу жир жертвенных животных строго запрещалось.
«Ибо, кто будет есть тук из скота, который приносится в жертву Господу, истребится душа та из народа своего». (Лев. 7:25)
При каждом жертвоприношении Моисей обильно кропил кровью жертв крышку ковчега, на которой восседал невидимый Бог. Не знаю, было ли Ему приятно постоянно сидеть в луже крови?
Для того чтобы заколоть тельца или овна, требовалась недюжинная сила. Учитывая, что Моисей и Аарон закалывали жертвенных животных собственноручно (Лев. 8:15), трудно поверить, что им тогда было по восемьдесят лет. Для этого требуется недюжинная сила. Скорее всего, братьям могло быть не более пятидесяти. А года они себе прибавили, так как старейшины пользовались в народе особым уважением.
Однажды вышло новое постановление. Воспрещалось, под страхом смерти, закалывать овцу, тельца или козу в поле, вне стана, и в самом стане. Даже если они и не были предназначены в жертву Богу.
Закалывать следовало обязательно перед входом в скинию собрания. (Лев. 17:3-9)
Это делалось, вроде бы, с той целью, чтобы воспрепятствовать жертвоприношениям чужим богам.
На самом же деле, Моисей и Аарон не могли смотреть на вопиющее безобразие, когда груди и плечи телят и барашков нагло проносятся мимо левитских котлов.
Постановление касалось и пришельцев, которые не прочь были тайком поделиться мясцом со своими божествами.
Как всё это сочеталось с обязательным правилом: приносить в жертву Богу только то животное, что не имело единого порока? Ведь ясно, что, при таком обилии тяжких грехов и жертв, овец и телят нужной кондиции катастрофически не хватало. И Иегове пришлось согласиться с мнением Моисея, что мясо порочных животных ничем не хуже. Но и даже вкуснее, поскольку в нём чувствуется пикантная горчинка порока.
Жертвенник раз в году очищался кровью очистительной жертвы за грех.
____________________
В вечерние субботние часы, когда приношение жертв было благополучно закончено, обширный двор скинии превращался в своеобразный очаг культуры, дом религиозного просвещения. Здесь изучались Закон Божий, древняя история: от Сотворения мира до всемирного Потопа, новейшая история: от Авраама Премудрого до Иосифа Прекрасного. Читались лекции по вопросам нравственности и безнравственности, с примерами из лагерной жизни и должными выводами из этих примеров.
Левиты-футурологи, возбудив себя наркотическими средствами, знакомили слегка обкуренный народ с перспективами на ближайшие две-три тысячи лет, произносили пророчества, демонстрировали образцы тучных колосьев, огромных гроздьев винограда, фотографии и слайды, сделанные двенадцатью разведчиками при вылазке в землю Обетованную. Особо недоверчивые слушатели могли попробовать языком капельки мёда и молока из бидонов, которые вроде бы также доставлены были из этой, обещанной Богом, земли.
Кроме того, существовали кружкѝ по интересам.
Гомики посещали кружок кройки и шитья, и делали вид, что это им интересно. Но тайком, под столами, заваленными шкурами, тискали друг друга.
Скотоложники делились опытом селекционной работы по выведению крупного рогатого скота путем скрещивания скота мелкого.
В химическом кружке делались опыты с травкой, древесной корой, соком мандрагоровых яблок, высушенными шпанскими мушками. Полученная смесь тут же, на месте, апробировалась знатоками.
Остальные заинтересованно наблюдали за реакцией.
В клубе имелось брачное агентство, вывешивались текущие курсы невест с указанием величины вена, запрошенного их родителями.
Иногда проводились аукционы по продаже скота, рабов и рабынь, причем скот ценился гораздо выше. За год перед седьмым, юбилейным годом, когда, по закону, положено было отпускать на волю раба-еврея, цены на этих избранных рабов катастрофически падали. Их можно было выменять за кошку.
____________________
Идеологическая работа в лагере была налажена превосходно. Доктору Геббельсу здесь нечего было бы делать. Основным постулатом пропаганды было: «Только пройдя через страдания и смерть, только свято чтя и боясь Господа, вы сможете обрести светлое будущее».
На канцелярии был вывешен лозунг: «Трудится, поститься и молиться!»
В результате такой усиленной, отупляющей, одурманивающей религиозной агитации и пропаганды находилось много желающих отойти от мирских дел, всецело посвятив себя Богу.
Это было похвальное стремление. Такие рабы Божьи уже не оставались рядовыми рабами, но поднимались на более высокую ступень. Они становились червями Божьими, ползающими у Его ног. С этого момента они могли с гордостью говорить о себе: «я — недостойный червь!»
Но нельзя было приползти к Господу с пустыми руками. Он не любил этого. Он терпеть не мог бедняков и нахлебников. Следовало дать выкуп за свою душу.
«И сказал Господь Моисею, говоря: объяви сынам Израилевым и скажи им: если кто дает обет посвятить душу Господу по оценке твоей, то оценка твоя мужчине от двадцати лет до шестидесяти должна быть пятьдесят сиклей серебряных. Если же это женщина, то оценка твоя должна быть тридцать сиклей. От пяти лет до двадцати оценка твоя мужчине должна быть двадцать сиклей, а женщине десять сиклей. А от месяца до пяти лет оценка твоя мужчине должна быть пять сиклей серебра, а женщине три сикля». (Лев. 27:1‑6)
Видите, какое мудрое разделение: по возрасту и по полу. Детям — скидка. Женщины — дешевле. Даже вол стоил дороже женщины.
Но если червь был так беден, что не мог внести положенную сумму, тоже не беда. Мог внести хоть сколько-нибудь. Если же не имел серебра, то должен был привести с собой животное. Чистое, не чистое, всё равно.
Лишь бы это животное имело хоть какую-нибудь стоимость. Оценку ему делал священник. И с этой минуты овца или коза эта становилась святыней, и приобретала еще большую ценность. Каждый желающий мог выкупить такую четвероногую святыню у священника, прибавив пятую часть от её оценки.
Но нельзя было приносить в выкуп за душу первородных из скота. Потому что эти первенцы и так принадлежали Господу, должны были приноситься Ему в жертву.
Человек, посвятивший себя Богу, должен был отдать Ему и свой дом. Но это — в будущем. А пока же, поскольку домов еще не было, свой шатер со всем содержимым. Священник оценивал имущество по своему усмотрению, и мог выставить его на аукцион. Но если посвятивший себя Господу не желал в дальнейшем спать на улице, а хотел жить по-прежнему в своем шатре, то должен был внести в левитскую казну стоимость его, по оценке, прибавив пятую часть. При этом червь Божий получал двойную выгоду. Мало того, что он становился святым человеком, но мог и дальше счастливо обитать в освященном шатре.
Так же было и с полем. Или отдай Богу, или оставь себе, но внеси в казну его стоимость, прибавив пятую часть. И тогда это поле будет принадлежать не только Богу, но и тебе! Что, конечно, великолепно!
Но не следовало воображать, что всё поле и весь урожай на поле принадлежит тебе. Положенную десятину ты должен отдать в любом случае, хочешь, не хочешь. Таким образом, это поле принадлежало Господу на все сто десять процентов. (Лев. 20:7)
Ещё раз хочу напомнить Вам, дорогие любители Бога, что у Господа и у священников всегда было общее имущество. Они никогда не ссорились и ничего не делили. Потому что Бог всегда уступал.
Такой прекрасной идеей выкупа за душу впоследствии воспользовались Святые Апостолы. Тот, кто решал посвятить себя Христу, должен был продать всё своё имущество, а вырученные деньги отдать Им. И гóре было тому новообращённому, кто утаил хотя бы малую часть от этих «святых» денег. (Деян. 5:1-10)
____________________
На воротах скинии был вывешен список так называемых чистых животных, мясо которых можно было употреблять в пищу. Вот по каким признакам определялась «чистота» животного.
«Всякий скот, у которого раздвоены копыта, и на копытах глубокий разрез, и которое жуёт жвачку». (Лев. 11:2)
То животное, которое имело разрез, но не жевало жвачку, а также то животное, которое жевало жвачку, но не имело разреза, — считалось нечистым.
Из рыб, водных птиц и водных животных только те считались чистыми, что имели чешую либо перья.
Некоторые пернатые были всё же нечистыми: орёл, гриф, ворон, сокол, сова, ястреб, филин. Думаю, что если бы они и очистились, никто бы их не ел. Мясо этих птиц непригодно в пищу.
Все пресмыкающиеся были объявлены нечистыми — раз и навсегда. Хотя тоже были тварями Божьими.
Насекомые, почти все, считались нечистыми. Исключение было сделано для саранчи, кузнечиков и их родственников, у которых голени находились выше головы. (Лев. 11:21) Как видите, чистота определялась не только по копытам, но и по голеням.
Должен заметить, что запрет есть свинину и крольчатину возник не случайно, не в результате очередной прихоти законотворца.
Ещё задолго до Моисея народы жарких стран убедились, на горьком опыте, что мясо этих животных опасно для здоровья. Были часты случаи, когда люди, поевшие мясо дикой свиньи или дикого кролика, умирали непонятно от чего. Никто не знал, почему это происходит. В результате возник миф, что эти животные прокляты Богом.
На самом же деле, причина была более прозаической. В мясе этих и некоторых иных животных находится множество болезнетворных паразитов. Без достаточной тепловой обработки оно, действительно, опасно для здоровья. А в пустыне, при недостатке дров и воды, сварить или прожарить такое мясо было проблемой. Поэтому ели его сырым или полусырым. И болели, и умирали.
Возможно, по этой причине и все звери, «которые ходят на лапах», считались нечистыми.
____________________
Не только животные, но и люди, поселенцы, делились на чистых и нечистых.
Нечистым был тот, кто по ошибке — не специально, не дай Господь! — съел мясо нечистого животного.
Нечистыми были те, кто дотронулся до нечистого животного.
Нечистой была женщина в период очищения. Нечистыми были те, кто контактировал с ней в этот период, или прикасался к её одежде, или садился на то место, с которого она встала. По окончании нечистого периода женщина должна была отсчитать семь дней, и после этого, принести в жертву Богу двух голубей. Мужчина, лежавший с ней во время кровоизлияния, также был нечист семь дней, и также расплачивался голубиной кровью. Это же сколько голубятен следовало иметь!
Нечистым становился тот, кто прикасался к умершему человеку, к трупу домашнего животного или зверя.
Нечистыми считались те, у кого обнаруживалась подозрительная опухоль, или не внушающая доверия язва проказы или язва паршивости.
Нечистыми были те, у кого в шатре находится такой подозрительный человек.
Нечистыми были те, кто прикасался к вещам такого человека или садился на его место.
Женщина, родившая мальчика, была нечиста семь дней, и ограничена в правах тридцать три дня.
Женщина, родившая девочку, была нечиста две недели и шестьдесят шесть дней ограничена в правах. (Лев. 12:2-5)
В связи с такой дискриминацией все женщины старались рожать только мальчиков. Надо заметить, что не только абсолютное большинство женщин, но и абсолютное большинство заключенных в поселении мужчин были нечистыми.
«Если мужчина ляжет с женщиной и будет у него излияние семени, то нечисты будут до вечера». (Лев. 15:18)
«Если имеющий истечение плюнет на чистого, то сей нечист будет до вечера». (Лев. 15:8)
____________________
Каждый раз Моисей придумывал что-то новенькое. Подобно современным учёным-атомщикам, которых хлебом не корми, только дай хоть что-нибудь расщепить, даже уже давно расщеплённое, так и Моисей ночи не спал, снедаемый мыслью: что бы от чего бы ещё отделить.
Самому сложному разделению подверглись люди. На левитов и не левитов. На обрезанных и не обрезанных. На чистых и нечистых. На праведников и грешников. Так, хорошенько разделив, очень удобно и приятно властвовать.
Животные были разделены уже давно, самим Богом, когда Ной запихивал их в трюмы ковчега. А может быть, сказку об этом тоже придумал Моисей, чтобы оправдать свои премудрые законы.
Потом Моисей сообразил, как можно разделить домашний инвентарь и, особенно, посуду. Вы уже знаете, что все предметы обстановки и все домашние вещи, к которым прикасался нечистый человек, автоматически становились нечистыми.
С посудой было сложнее. Посуда делилась на ту, в которой варилось мясо, и ту, в которой кипятилось молоко. На ту, в которой варилось мясо животного, которое было зарезано с соблюдением всех тонкостей обряда, то есть, кошерное. И остальную, нечистую вдвойне, потому что её можно было и не мыть. Деревянная посуда имела преимущество перед глиняной. Если первая утром следующего дня считалась уже чистой, то вторую следовало непременно разбить.
И вся пища делилась на правую и неправую, хотя проходила тем же путём, порой преступно смешиваясь одна с другой, уже в желудке. Поначалу Моисей хотел и отхожие места сделать раздельными: для тех, кто переварил чистую пищу, и для остальных. Но передумал. Отхожих мест и так не хватало.
Потом Моисея осенила новая идея: а ведь можно разделить и растения. Но он никак не мог придумать, по каким признакам делить их на чистые и нечистые. Нечистых растений и быть не могло, потому что никто бы их не сеял и не высаживал.
Пришлось делить растения на обрезанные и необрезанные. Так он и порешил, и издал соответствующий закон.
«Когда придёте в землю, которую Господь Бог дал вам, и посадите какое‑нибудь плодовитое дерево, то плоды его почитайте за необрезанные; три года должно почитать их за необрезанные, не должно есть их. А в четвёртый год все плоды его должны быть посвящены для празднеств Господних. В пятый же год вы можете есть плоды его». (Лев. 19:23-25)
Существовало и такое оригинальное разделение: если согрешит общество, то должно принести в жертву тельца. Если начальник, — козла без порока. Если любой другой человек, — козу или овцу без порока. (Лев. 4)
Но пиком этого маразматического делительного процесса можно считать закон об отделении кошерного мяса… от кошерного мяса.
«Мясо мирной жертвы благодарности должно съесть в день приношения её; не должно оставлять от него до утра. А если же кто приносит жертву по обету или от усердия, то жертву его должно есть в день приношения, и на другой день оставшееся от неё есть можно». (Лев. 7:15-16)
Казалось бы, и тут ягнёнок, и там ягнёнок. Может быть, даже из одного помёта. И мясник один и тот же: Аарон или кто-то из его сыновей. И обряд один и тот же. И два куска мяса совершенно одинаковы.
Но не одинаковы: одно мясо имеет на съедение вдвое больше времени, чем второе. Ну, не дискриминация ли это? Ведь, если разобраться, то получается, что и жертвы не в одинаковой чести у Бога.
Мирная, — в худшем положении, чем жертва по усердию. Вот такие дела…
Жертвенное мясо нельзя было оставлять на третий день. Это было правильно, с точки зрения санитарии. Но закон со ссылкой на Бога должен был соблюдаться строже.
____________________
Вот каковы были нормы и правила поведения поселенцев.
Запрещалось обольщать не обрученных девиц. Обольститель, пойманный на месте обольщения, должен был дать вено и жениться. Мог и не жениться, но вено дать всё равно был обязан.
Запрещалось притеснять вдову и сироту. Можно было притеснить немножко, но чтобы не кричали. Размер и форма наказания за это в Библии не приведены.
Рекомендовалось удаляться от неправды и не принимать даров, что было совершенно правильно.
Не возбранялось давать деньги взаймы, но только под небольшой процент. Какой процент считался небольшим, не уточнялось.
Если была необходимость занять у соседа одежду, то следовало возвратить её до захода солнца, потому что сосед мог ночью замёрзнуть.
Ведь у каждого была только та одежда, что на нём.
Запрещалось произносить имена других богов. Даже имя Иеговы не следовало произносить без особой нужды.
Запрещалось делать всякие наколки, надрезы и другие знаки на теле.
Подробнее со всеми этими законами можете ознакомиться, прочтя библейскую книгу «Левит».
Не особенно приветствовались те, кого сейчас называют трансвеститами.
«На женщине не должно быть мужской одежды, и мужчина не должен одеваться в женское платье, ибо мерзок перед Господом, Богом твоим, всякий, делающий сие». (Втор. 22:5)
Всё это были относительно мелкие нарушения. И наказания были мелкие: общественное порицание, наряд на чистку отхожих мест, разжалование из начальников.
Ни употребление крепких напитков, ни обкуривание, ни жевание травки не считались грехом. Наоборот, сами священники и нюхали, и жевали, и курили, и пили. Служили примером для народа. Потому что прекрасно понимали, что наркотики затуманивают сознание людей, позволяют лучше манипулировать ими. Человеку с одурманенным мозгом можно внушить что угодно, можно вызывать у него различные галлюцинации. Он увидит, как разверзается земля, поглощая кореян, как с неба нисходит огонь и пожирает отступников, услышит громовой голос Господа Бога.
Но абсолютное большинство прегрешений карались со всей строгостью законов Моисея.
На специальном стенде у входа в канцелярию был вывешен список возможных нарушений и список всевозможных наказаний.
Строгие наказания грозили тем, кто нарушит заповеди Божьи.
Если нарушит священник, вина за это ложилась на весь народ. Во искупление вины следовало принести в жертву Господу тельца. Кровь, две почки и внутренний жир сжигались на жертвеннике. Остальное сжигалось (или нет, кто знал?) на дровах вне стана. Думаю, что всё же не сжигалось, а делилось между левитами, которые осуществляли ликвидацию жертвы. Это была «жертва за грех».
Если по ошибке (!) согрешит общество, то также приносился в жертву телец. И обряд был тот же. Менялось только определение: это была «жертва за грех общества».
Вот за что полагалась смертная казнь.
Если кто-нибудь ел с кровью, заслуживал смерти. Ибо кровь — это душа животного, и предназначалась только для жертвенника. (Лев. 17:10-12)
Для того чтобы исключить половую связь между ближайшими родственниками, что тогда было в моде, существовали законы о недопустимости раскрытия наготы. Гомосексуальные связи, скотоложство были объявлены преступными, и также наказывались смертью. (Лев. 18:22-23) Скотоложника казнили вместе со скотиной. (Лев. 20:16) Хотя эта порочная скотина не была ознакомлена с существом закона, и не сознавала, что совершает смертный грех.
Тогда нередки были людские жертвоприношения Молоху, грозному языческому Богу. Которому поклонялись не только инородцы, жившие в лагере, но и очень большой процент евреев.
«И детей твоих не отдавай на служение Молоху, и не бесчести имени Бога твоего. Я Господь». (Лев. 18:21)
Да, да, с данной минуты это уже не секрет, — древние евреи приносили богам, в том числе и Иегове, человеческие жертвы. В основном, детей. В Библии, как минимум в десяти местах текста, прямо говорится об этом.
Авраам не удивился, когда Господь приказал ему принести в жертву Исаака. Тогда у многих народов Востока это было в порядке вещей.
Судья Израиля Иеффай принёс в жертву Господу Иегове свою единственную дочь. Сжёг её на жертвеннике. И Господь не остановил руку отца. (Суд. 11:30-39) «И обонял Господь приятное благоухание».
Когда израильтяне, на пути в землю Обетованную, разгромили пять царей мадиамских и захватили в плен тридцать две тысячи девственниц, Моисей выделил тысячную часть в дар Господу, то есть, принёс их в жертву.
«И дань из них Господу тридцать две души. И отдал Моисей дань, возношение Господу, священнику». (выделено мной — Д. Н.) (Чис. 31:35-41)
Приведу ещё одну цитату, из псалмов Давида.
Дата добавления: 2015-08-09; просмотров: 93 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая страница | | | следующая страница ==> |
| КОНЦЕНТРАК В ПУСТЫНЕ | | | Но смешались с язычниками, и научились делам их. Служили истуканам их, которые были для них сетью. |