Потчентонг

Найдите зеленый кокос и, не срывая его, сделайте у его основания небольшой надрез. Под местом надреза подвесьте фляжку, чтобы собрать капающее молоко. Потом оставьте фляжку повисеть еще несколько часов. Когда вы вернетесь, то обнаружите, что молоко забродило, и если вы выпьете его, то прибалдеете. Великолепный фокус. У питья неплохой вкус, немного приторный, но все равно неплохой. Я удивился, что раньше его не пробовал.

Благодаря стараниям наших огородников, перед каждым из нас стояла чаша из кокосовой скорлупы, наполненная пивом кустарного производства.

– Пей залпом! – кричал Багз. – Пей до дна! – Шипучий напиток лился по подбородкам на грудь. Франсуаза смотрела на Кити, Этьен – на меня, и мы пролили пива больше остальных.

Багз первым осушил свою чашу и ударом ноги отправил ее в джунгли, как будто она была футбольным мячом. Чертовски больно, наверное: все равно что ударить по обрубку дерева. Но идея всем понравилась, и многие повторили его затею. Вскоре площадка заполнилась скачущими обитателями лагеря, которые хватались за ноги от боли и хохотали, как сумасшедшие.

– Прыгают, как больные, – сказал я Кити, но он не понял шутки.

– Сэл все время смотрит на меня, – прошептал он. – Она что‑то подозревает. Мне что, тоже отфутболить кокос? А если я сломаю ногу? Ты оставишь меня зде… – он оборвал себя на полуслове, подбросил кокос и ударил по нему ногой. Лицо его исказилось от боли, и он заорал громче остальных.

– Готово, – облегченно вздохнул Кити. – Она все еще смотрит на меня?

Я покачал головой. Она вообще на него не смотрела.

Когда Жан принялся разносить выпивку по второму кругу, я перебрался туда, где стояли Франсуаза с Этьеном. Отчасти я поступил так, чтобы избавиться от Кити, нервозность которого в моем присутствии лишь усиливалась. Наверное, своим видом я настраивал его на мысли о нашем плане.

Франсуаза разыгрывала великолепное представление. Если она и испытывала внутреннее напряжение, то внешне ничем не выдавала себя. Со стороны казалось, что она на все сто прониклась духом празднества. Когда я подошел, она крепко обняла меня, поцеловала в обе щеки и громко сказала:

– Здесь все так замечательно!

Я мысленно поздравил ее. Она даже чуть глотала слова, но никогда не переигрывала. Она все делала как нужно.

– А ты можешь поцеловать и меня тоже? – спросил Джессе, толкнув одного из плотников.

– Нет, – с глупой улыбкой ответила Франсуаза. – ты слишком безобразен.

Джессе прижал одну руку к сердцу, а другую – ко лбу:

– Я безобразен! Я слишком безобразен для поцелуя!

– Это правда, – подтвердила Кэсси. – Ты действительно безобразен. – Она протянула ему свою чашу с пивом. – На, держи. Запей‑ка лучше свою печаль.

– Придется! – Откинув голову назад, он в один присест осушил чашу и швырнул ее, пустую, за спину. – Но ведь ты по‑прежнему любишь меня, а, Кэз?

– Только не тогда, когда ты зовешь меня Кэз, Джез!

– Кэз, – завыл он. – Кэз! Джез! Кэз! – Затем он поднял ее на руки и шатающейся походкой направился к дому.

Через минуту‑другую Этьена попросили помочь принести еду для пиршества, и мы с Франсуазой остались вдвоем. Она что‑то сказала мне, но я не расслышал ее слов, потому что мое внимание было приковано к хижине‑кухне. Я увидел, как возле нее Грязнуля с озадаченным и хмурым выражением лица пробует рагу.

– Ты меня не слушаешь, – сказала Франсуаза.

Грязнуля пожал плечами и начал отдавать распоряжения тем, кто разносил кастрюли.

– Ты больше не слушаешь меня. Раньше, когда я разговаривала с тобой, ты всегда внимательно меня слушал. А сейчас у тебя даже не находится времени поговорить со мной.

– Да… Кити предупредил тебя, чтобы ты не ела рагу?

– Ричард!

– Что?

– Ты меня не слушаешь!

– Извини. У меня сейчас в голове слишком много мыслей.

– Не обо мне.

– Что ты сказала?

– В твоей голове нет для меня места.

– Гм… Ну что ты, все как раз наоборот.

– Нет, там нет для меня места. – Она ткнула меня кулаком под ребра. – Наверное, ты меня больше не любишь.

Я изумленно взглянул на нее:

– Ты это серьезно?

– Очень серьезно, – капризно ответила она.

– Да… То есть нет. Господи! Неужели мы должны обсуждать это прямо сейчас? Я хочу сказать, неужели сейчас самый подходящий момент?

– Конечно. Самое время. Этьена нет поблизости, а потом мы, возможно, расстанемся навсегда! – Франсуаза! – зашипел я. – Потише!

– Почему потише? На поле с марихуаной, когда я разговаривала громко, ты прижал меня к земле и крепко держал. – Она захихикала. – Это было очень возбуждающе!

Быстро оглянувшись по сторонам, я схватил ее под локоть и потащил к краю площадки. Когда никто уже не мог нас увидеть, я развернул ее лицом к себе, взял ее лицо в ладони и внимательно посмотрел на ее зрачки. Они были расширены.

– Боже мой! – в бешенстве крикнул я. – Ты же пьяная.

– Да, – призналась она. – Я пьяная. Это потчентонг.

– Потчентонг? Что это, черт возьми?

– Жан называет этот напиток «потчентонгом». Это не настоящий потчентонг, но…

– Сколько ты его выпила?

– Три чаши.

– Три? Когда ты успела?

– футбол. Во время игры.

– Ты просто идиотка!

– У меня не было выбора! Они передавали чашу по кругу, и пришлось все выпить. Они внимательно наблюдали за мной и хлопали в ладоши, поэтому что я могла поделать?

– Боже! Этьен пил вместе с тобой?

– Да. Три чаши.

Я закрыл глаза и стал считать до десяти. Или собирался это сделать. Это у меня никогда не получается. Я остановился на цифре «четыре».

– Хорошо, – сказал я. – Пойдем со мной.

– А куда мы пойдем?

– Вон туда.

Когда я подтащил ее к дереву, Франсуаза тяжело дышала.

– Открой рот, – приказал я ей.

– Ты хочешь меня поцеловать?

Самое досадное, что если бы я попытался поцеловать ее, она бы позволила мне это. Она была вдребезги пьяной. Я заставил себя покачать головой.

– Нет, Франсуаза, – ответил я ей. – Не совсем.

Она больно укусила меня за пальцы, когда я сунул их ей в горло. Вдобавок к этому она сопротивлялась и извивалась как змея. Но я держал ее шею в тисках, и когда мои пальцы оказались у нее во рту, она уже ничего не могла сделать.

После того как у нее прекратилась рвота, она ударила меня по лицу, что я с покорностью принял. Потом она сказала:

– Я и сама бы справилась.

Я пожал плечами:

– У меня не было времени спорить. Ты чувствуешь себя более трезвой?

Она сплюнула:

– Да.

– Хорошо. Теперь иди умойся в ручье, а потом незаметно возвращайся на площадку. Не пей больше ни капли потчентонга. – Я помолчал, а потом добавил: – И не ешь рагу.

Когда я вернулся к месту пиршества, Этьен уже закончил разносить еду. Он стоял в одиночестве, вероятно, высматривая Франсуазу. Я подошел прямо к нему:

– Привет, – сказал я. – Ты пьян?

Он с грустью кивнул:

– Потчентонг… Они напоили меня и…

– Я знаю, – ответил я и кивнул в знак сострадания. – Забористая штука, да?

– Очень.

– Не волнуйся. Пошли со мной.

Дата добавления: 2015-08-18