Причины отчуждения

Было несколько причин возникновения соперничества и ненависти. Вне сомнения, первопричиной и корнем всего раздора явилось возвышение Константинополя. Как мы отметили, четыре Восточных патриархата в некоторой степени были противопоставлены единству всего Запада. Если бы на Востоке сохранились это подразделение на четыре части, ничего бы не случилось. Но постепенное консолидирование своей власти над тремя остальными патриархатами патриархом Константинополя усилило противопоставление, превратив его в противоборство. Именно Константинополь консолидировал вокруг себя Восток, настроив его его против Запада. Действительной причиной всех бед были постоянные попытки императорского патриарха сделаться в некотором роде Восточным папой, как можно больше приблизиться по статусу к Западному прототипу. С одной стороны, единство под правлением Константинополя действительно создало противоборствующую Церковь, которая могла противопоставить себя Риму, а с другой, на протяжении всех этапов роста своего могущества, Византийские епископы встречали лишь одно препятствие - настойчивое сопротивление Пап. Император всегда был их другом и главным союзником. Действительно, именно имперская политика централизации сыграла ключевую роль в стараниях Константинополя сделать центральным свой престол. Остальные потесненные патриархи не были опасными оппонентами. Ослабленные бесконечными монофизитскими раздорами, потеряв большинство своей паствы, и вынужденные влачить жалкое существование вследствие мусульманских завоеваний, епископы Александрии и Антиохии были не в состоянии предотвратить рост Константинополя. И правда, смирившись со своим униженным положением, они стали не более чем беспомощными украшениями нового патриаршего двора. Иерусалим также пострадал от расколов и мусульман, и, будучи сам по себе новым патриархатом, занимал лишь последнее из пяти престолов место.

С другой стороны, на каждом этапе своего возвышения Константинополь встречал сопротивление Рима. Когда этот престол получил свой статус чести на Первом Константинопольском соборе (381 г., 3 кан), Рим отказался признать этот канон (Рим на соборе представлен не был); а когда Халкидонский собор в 451 г. превратил этот престол в настоящий патриархат (28 кан), легаты, а затем и сам Папа, отказались это утвердить; когда же опьяненные своим быстрым продвижением преемники малозначимых епископов-суффраганов 4, некогда находящихся в подчинении Гераклии (Ираклии), приняли на себя дерзкий титул «вселенского патриарха», то вновь, не кто иной, как Папа Старого Рима строго осудил их высокомерие. Не сложно понять, что завись и ненависть к Риму настолько терзала умы новоиспеченных патриархов, что они были готовы полностью избавиться от власти, стоявшей на каждом их шагу. Присоединение остального Востока к этому бунту явилось естественным следствием узурпирования Константинополем власти над остальными Восточными епископами. Итак, мы приходим к неизбежному выводу: Восточная Схизма не была результатом какого-то одного процесса охватившего весь Восток; она не была результатом ссоры двух крупных структур. По сути, это был мятеж одного престола, Константинопольского, который пользуясь огромным влиянием, приобретенным под покровительством императора, к несчастью сделался способным втянуть за собой в схизму и остальных патриархов.

Как мы уже отметили, викарные епископы в подчиненнии патриархов естественным образом следовали за своими предстоятелями. Если бы Константинополь был в своем деле один, его схизма имела бы сравнительно небольшое значение. Но вся серьезность ситуации заключалась в том, что и остальной Восток постепенно встал на его сторону. Причиной этому было его успешное возвышение до статуса главенствующего престола Востока. Таким образом, возвышение Константинополя сыграло двоякую роль в Великой схизме: он встал на путь конфликта с Римом, когда Византийский патриарх почти неизбежно делался врагом Папы; и в то же время, его положение означало, что его личная вражда увлекала за собой весь остальной Восток.

При этом мы должны помнить, насколько неоправданным, новым и неканоничным было возвышение Константинополя. Этот престол не был апостольским, не имел прославленных традиций, не имел никаких причин занимать первое место на всем Востоке кроме одной: случайности мирской политики. Первым епископом Византия 5 был Митрофан (315-325 гг.). Он даже не был митрополитом, находился в самом низком чине в котором только мог быть епархиальный епископ: епископа-суффрагана Гераклии (Ираклии). Ни на что большее его преемники в будущем рассчитывать не могли, если бы Константин не выбрал их город для своей столицы. На протяжении всего своего возвышения, они не основывали свои притязания ни на чем, кроме того, что они теперь были епископами имперского двора. И только став епископами императора и служителями имперского двора, они возвысились до второго места в христианском мире. Легенда об основании их престола ап. Андреем была более поздней выдумкой – сейчас она отброшена всеми историками. Притязания Константинополя были всегда, по правде говоря, чисто эрастианскими, заключавшихся в том, что если Кесарь мог основать свою столицу где ему было угодно, то он, как гражданский правитель, мог, по своему желанию, подарить место в церковной иерархии любому престолу.

28 канон Халкидонского собора в разных выражениях повторяет это. Константинополь стал Новым Римом, а посему, его епископ должен иметь честь подобную патриарху Старого Рима и быть вторым после него. Требовалось совсем еще немного дерзости, чтобы заявить, что император перенес все папские права епископу города с императорским двором.

Всегда будем помнить, что возвышение Константинополя, его зависть к Риму, его злополучное влияние на весь Восток, были ни чем иным как чистым эрастианством, бесстыдной отдачей Кесарю всего того, что принадлежало Богу. Не может быть основания для церковных прав более шаткого, чем мирская политика. В 1453 году турки уничтожили основу для этих византийских амбиций. Императора больше не было, не было двора, чтобы продолжать оправдывать вселенские притязания патриарха. Продолжая следовать этой логике и применяя принципы, на которых его позиции были основаны, он опустился бы на последнее место, а патриархи христианского мира правили бы в Париже, Лондоне и Нью-Йорке. В то же время древний канонический принцип превосходства Апостольских престолов остается нетронутым политическими переменами. Даже не принимая во внимание Божественное происхождения Папства, возрастание Константинополя было грубым нарушением прав Апостольских престолов Александрии и Антиохии. Потому не стоит удивляться, что Папы, хотя на их первое место никто и не притязал, были возмущены попиранием древних прав этих патриархатов и амбициями имперских епископов.

Схизмы между Константинополем и Римом случались задолго до Фотия. Все они были со временем залечены, но все они естественным образом ослабляли важное чувство единства. С момента возникновения Константинопольского престола и до большой схизмы 867 года мы имеем солидный перечень разрывов Евхаристического общения. Пятьдесят пять лет схизмы во время Арианских волнений (343-398 гг.), одиннадцать лет из-за низложения Св. Иоанна Златоуста (404-415), тридцать пять лет Акакиевой схизмы (484-519), сорок один год Монофелитской схизмы (640-681), шестьдесят один год по причине Иконоборчества. Так, из 544 лет (323-867 гг.), не менее 203 лет были проведены Константинополем в состоянии схизмы. Примечательно, что в каждом из этих случаев Константинополь был не прав, Рим же, как признают сами православные, во всех случаях отстаивал истину. Мы видим, что своим влиянием император (который естественно всегда поддерживал патриарха своего двора) в большинстве случаев втягивал в схизму огромное число Восточных епископов.

Дата добавления: 2015-08-18