Глава 10. Мы быстро шли в ночи, словно две тени, причем в этот раз мне было гораздо легче держать

Мы быстро шли в ночи, словно две тени, причем в этот раз мне было гораздо легче держать шаг, чем две недели назад. Обувь уже была разношенная, и я лучше знала местность. Прежде всего, я твердо решила ни от кого не зависеть. Я не была уверена, можно ли было доверять Себастиано. Он преследует планы, которых я не знала. И у него была в высшей мере непонятная мне работа - что еще пока производило неплохое впечатление. Но он знал, как путешествовать во времени. Я хотела узнать об этом все, поэтому я приклеилась к нему, как жвачка.

— Куда ты ведешь меня?

— Не переживай, не к Матильде. Сегодня ночью мы переночуем у одного знакомого, а утром...посмотрим. Я должен еще кое-что обдумать. Это должно быть место, где ты будешь всегда под пристальным вниманием.

— Итак, это уже слишком, — возразила я. — Все считают меня достаточно благоразумной для моего возраста, — добавила я. — Ну хорошо, я написала Ванессе, что она должна наклеить стикер на мотоцикл ее бывшего, на котором написано "Осторожно, алкаш за рулем", — я ненадолго задумалась. — Если судить строго, я еще совершенно ничего не сделала. Только через пятьсот лет.

— Речь идет не о каких-либо будущих деяниях, а о причине твоего прибытия сюда.

— Это значит, что была такая причина? Я думала, это был глупый несчастный случай!

— Я тоже надеялся на это все время. Но маска доказывает обратное. Ты попала сюда по определенной причине.

— Что именно это значит? — саркастично я подняла руку. — Подожди. Спорим, что ты не можешь об этом рассказывать.

— Наоборот. Я даже должен об этом поговорить. Ты здесь, чтобы предотвратить событие.

— Правда? — я была озадачена. — Ты не знаешь случайно, какое?

— Нет. Но оно одно из тех, которое определяет будущее. И при этом речь идет также о твоей собственной жизни, так как если ты сделаешь ошибку, ты не сможешь вернуться. Или еще хуже: ты умрешь.

Мне нужно некоторое время, чтобы переварить страх от этого сообщения. Все равно у меня еще оставались приблизительно тысячи очередных вопросов, в том числе, почему я умерла бы, если я сделала бы ошибку, Себастиано говорил о моих неприятностях, что не может говорить о них. Кроме того, было бы все равно лучше в этот момент не так много дискутировать.

— Ты имеешь в виду, потому что здесь всюду поджидают опасности? — сомневаясь, спросила я.

— Нет, потому что я дьявольски устал и просто хочу в кровать. Я не спал не только эту ночь, но и предыдущую.

Это сразу вызвало новые вопросы, например, он не оказался в кровати прошлой ночью из-за безотлагательного патрулирования времени.

Мы пересекли город в восточном направлении, я заметила это потому, что небо здесь было светлее, так как солнце медленно всходило.

Вскоре мы достигли нашей цели. Себастиано остановился перед большим домом и постучал дверным молоточком.

Я осматривала сверху фасад. При слабом освещении наступающего рассвета можно было едва увидеть очертания, но можно было разглядеть, что речь шла о довольно аристократическом здании.

— Это же Палаццо, — сказала я.

— Сейчас называется так только Дворец до́жей*. — Себастиано снова постучал дверным молоточком.

(Дворец до́жей (итал. Palazzo Ducale) в Венеции — великий памятник итальянской готической архитектуры, одна из главных достопримечательностей города. Прим. Перев.)

Дверь открылась со скрипом и перед нами стоял одноглазый с красной гондолы. У него в руке был подсвечник, который придавал его лицу с глазной повязкой демонический вид.

— Ну и дела, — сказал он. — Вероятно, кому-то не удалось попасть домой.

— При первом переходе у нее была маска, — сказал Себастиано, как будто это все объясняло.

— Между прочим, я - Анна, — представилась я.

— Я в курсе, — ответил одноглазый. — Меня зовут Хосе Маринеро де ла Эмбаркасьон. Можешь звать меня Хосе.

Для меня это было практично, так как остального я все равно не поняла.

Хосе вышел с подсвечником через двор, окруженный каменной стеной, на крыльцо. В мерцающем свете свечи казалось, что тень его искаженной фигуры на стене была тенью великана.

Лестница вела к балкону наверху. Придя наверх, Хосе отворил дверь. Мы вошли в какую-то комнату, о размере которой при скудном освещении можно было только догадываться. В любом случае она была огромной, особенно по сравнению с крошечной комнаткой, в которой я прожила последние две недели.

Вместе с родителями я недавно (или в отдаленном будущем, как-нибудь потом) посетила Ка' д’Оро и кое-что, что я узнала о строительстве типичных венецианских особняков, вспомнила только сейчас. Большинство домов патрициев, которые происходили из того времени, были построены по одному принципу. На нижнем этаже располагалась водная галерея с выходом в канал. В некоторые дома можно даже было въехать на гондоле. К водной галерее часто прилегал промежуточный этаж с хозяйственными комнатами, как: кухня, амбар и прачечная.

На первом этаже располагалась господская жилая часть с большим парадным залом, называвшимся портего, который простирался по всему дому. С обеих сторон зала находились покои, в которых владелец спал или ел, или принимал посетителей.

В одном таком портего я и находилась. Справа и слева были двери, из которых Хосе открыл одну и осветил находящуюся позади комнату.

— Я полагаю, это подойдёт для юной леди, — сказал он.

Я смотрела в глубину темной комнаты, в то время как Себастиано зажег свечи на подсвечнике и вручил его мне.

— Спокойной ночи, — сказал он. — Мы поговорим завтра. Или вернее сегодня. В любом случае, до скорого.

— Безумие, — сказала я. — Это что-то вроде кровати с балдахином?

Это была действительно она. При виде ее я внезапно поняла, как сильно устала. Несмотря на это, я проверила каждый угол, было ли чего опасаться. Мрачные намеки Себастиано о вероломных убийцах на меня все-таки повлияли. Сочетание темноты и одиночества вселили в меня еще больше неуверенности.

В комнате не было ничего кроме дорогой мебели. Дверь практично запиралась изнутри, и я это немедленно сделала, прежде чем раздеться и забраться в постель. Что следует понимать буквально, потому что постель была удивительно легкой и воздушной, как пуховая перина из будущего. Так же матрас был мягким и удобным, и постельное белье было гладким. Нигде не колола солома, не было ни царапающей материи, ни дурно пахнущей шерсти. С балдахином надо мной - при свете свечи мне было видно, что он был из вышитого шелка - я была словно спящая красавица, готовая к столетнему сну.

Прежде чем уснуть, я почувствовала порыв угрызений совести. Бедная Кларисса! В то время как я здесь лежу в дамасте и пухе, она должна довольствоваться кусачим шерстяным одеялом и где-то через час - до рассвета оставалось не больше - опорожнять ночные горшки, носить воду, варить пшенную кашу и затем целый день в летнюю жару стоять в мастерской и работать с травами. А меня там нет, чтобы ей помочь.

Я раздумывала, следует ли мне попозже днем заглянуть к Клариссе мимоходом, когда я лучше разузнаю мою новую окрестность. Возможно, она почувствовала бы себя лучше, когда узнала, что я все еще была здесь. Определенно, это бы ее утешило, что она не одна застряла в этом столетии.

Конечно, она тогда захотела бы узнать, где именно я нашла пристанище. Это ей, наверное, меньше понравилось бы. Прежде всего, если бы она услышала, что я спала в огромной комнате с кроватью с балдахином, обрамленными золотом зеркалами и лакированной мебелью. И ночной горшок, на котором не только была крышка, но и встроенное кресло, которое стояло за красивой ширмой. Как оказалось, в этом веке не все жили так неуютно, как Матильда.

Еле слышный колокольчик на судне, который звенел на другой стороне, погрузил меня в сон.

Дата добавления: 2015-08-18