Анекдот из жизни. Как-то я принес штук пятнадцать своих картин в один альтернативный союз художников на

Как-то я принес штук пятнадцать своих картин в один альтернативный союз художников на отзыв. Эксперты посмотрели и сказали, что мне немного не хватает профессионализма. Они посоветовали продолжать работать над постижением законов живописи и потом приходить снова. Я кисло выслушал такой отзыв.

Затем один эксперт стал брать мои картины в руки и вертеть их, разглядывая со всех сторон (они вначале лежали на столах). И вдруг воскликнул:

– О! То, что надо! Свободно! Красиво! Легко! Вот вы бы спереди так рисовали!

Он хвалил изображения на оборотах холстов.

Меня как-то спросили, почему я наши общие картины подписываю только своим именем. Так решали дети. Ведь все же основной инициатор и исполнитель был я. Сейчас мы с Машей, правда, иногда отходим от данной традиции и пишем на обороте картины: «Рисовали Леша и Маша Карповы».

Ну так вот. После того, как фон нарисован, мы можем приступить к его созерцанию и к размышлениям, что на нем можно изобразить далее. На высыхание каждого слоя масляных красок уходит несколько дней, так что время есть на поиск решений.

Затем постепенно создается все основное изображение. Обычно мы делали серию из десятка картин два-три месяца или даже более. Конечно, бывало, сюжет картины приходил в голову заранее, тогда и фон уже рисовался с учетом всей концепции картины.

Иногда я карандашом намечал на загрунтованном холсте какие-то части изображения. А случалось, мы замазывали неудачную работу, но использовали ее микрорельеф в новой. Иногда даже оставляли видимыми некоторые старые элементы.

Картину можно как-то называть или не называть. Если название написать на лицевой стороне, то оно становится частью изображения. Иногда название помогает, без него картина как бы недоделанная. А иногда мешает, заужает ассоциации. Обычно у меня названия рождались в процессе работы или даже в самом ее конце.

О рамке. На первых картинах мы рамку просто рисовали: грунтовали холст не только спереди, но и сбоку, потом покрывали однотонной (обычно коричневой) краской, затем добавляли на рамку какие-то узоры (чаще всего белилами). Внутренней край рамки мне нравится делать неравномерным, но четким. Плавно изгибающаяся или ломаная линия, окаймляя пространство основного изображения, очень дополняет его.

Последние годы я часто покупаю готовые рамки и раскрашиваю их акриловыми красками, создавая общую композицию с изображением на холсте. А иногда мы клеили рейки прямо на кусок оргалита или фанеры – по краям, тоже таким образом формируя рамку. Причем эти рейки могут быть разные, неровные, обрезками и т.п.

Оценивали готовое произведение мы вместе. Для меня всегда были принципиально важны оценки моих детей – и по ходу работы, и по ее окончании. Даже вскользь брошенная фраза могла помочь мне радикально. Иногда я даже нудно приставал: «Ну посмотрите, ребята! Ну чего не хватает в этой картине?» Но окончательное решение я принимал сам.

Некоторые картины мы делали раздельно – каждый свою. Тима, уже тогда сильно увлекающийся игрой на гитаре, создал большой холст в совершенно не похожей на мою манере, изображающий две гитары и пространство их звуков. Коля любил делать небольшие изящные изображения, причем любимой темой были рыбы, пейзажи и свеча. Машенька рисовала тогда еще совсем по-детски: радуги, цветы, рыбок в пруду…

Большинство картин мы раздарили. Кое-что продали. У нас дома осталось немного. Первые годы мы не умели правильно фотографировать картины, снимки получались с сильными искажениями. Поэтому многие работы я могу только вспоминать. Иногда мы встречаемся с нашими картинами в гостях – это как встреча с людьми, которых давно знаешь.

Вот любимая картина – «Лягушонок с воздушными шариками». Сначала я на белом холсте просто провел наклонные полосы и сказал: «Тут будет небо». Коля взял краски и нарисовал голубовато-серые полосы. Когда все это высохло, пришла идея изобразить лягушонка с разноцветными шариками. Каждый шаг совершался очень ответственно. Вид лягушонка, его цвет, его улыбка, его поза – все создавалось под бдительным контролем Маши. Расположение и цвет каждого шарика обсуждались в нашем творческом коллективе. Потом я уже сам «извивал» линии веревочек. На заключительном этапе добавились фиолетовые звездочки – их придумали вместе, а местоположение каждой звездочки указывали дети. Много позже на рамке появился белый узор.

Кто-то, глядя на эту картину, скажет, что у лягушек пупков не бывает. Ну и что? А этот – с пупком. Как вы думаете, почему?

«Дельфины, прыгающие в воде» создавались совсем иначе. Я дал Маше синие, белые и зеленые подготовленные краски и предложил нарисовать бурлящую воду. Что она и сделала. А уж потом я добавил дельфинов (глядя на фотографии) и все остальное. Меня все спрашивают: «Как же у тебя получилась такая живая вода?!» А я рассказываю эту историю.

«Фантазия № 2» сделана в основном Тимой. Я подготовил оргалит, придав ему форму многоугольника, приклеил рейки в качестве рамки, загрунтовал и разделил пространство картины тонкими линиями на фрагменты. А Тима их раскрасил с присущей ему эмоциональной экспрессией. Затем я обвел границы участков более четко. В таком виде картина просуществовала пару лет. И только потом возникла идея изобразить на ней белых бабочек, которую я и воплотил.

А всего подобных картин мы одновременно сделали четыре – каждый раскрашивал свою. Две получились не очень удачные, их потом замазали. А на третьей вместо бабочек «пустили ходить» маленьких беленьких человечков. Ее потом подарили учительнице, и она повесила ее в классе.

Вот недавняя работа – красная бабочка. Ее мы делали вместе с Машей. Сюжет и большинство деталей и нюансов придумала она после того, как я начал работу, изобразив исходный фон. Машенька следила за процессом и направляла его, а рисовал я.

Вообще Маша – хранительница и владелица самой большой коллекции моих работ (почти все оставшиеся дома картины принадлежат ей). Она просит их ей дарить по случаю любого праздника: Новый Год, день рождения, Пасха, 8 Марта, Рождество, окончание учебного года… Говорит: «А иначе ты, папа, все раздаришь. А так дома будут храниться такие хорошие картины». И я понял со временем, что она права: надо не только продавать и дарить, но и себе оставлять.

Многие работы я делал практически самостоятельно. Но все равно это происходило в нашей квартире, дети могли наблюдать процесс, высказывать свои соображения. Мы жили в одном доме с этими картинами месяцами и годами. Так что все равно дело было общим.

Я очень высоко ценю те годы нашего активного совместного творчества. Они очень много дали мне и моим детям. И мы смогли через наши картины нести радость и оптимизм не только в нашу жизнь, но и в жизни многих других людей. Я не претендую на то, чтобы считать получившиеся в тот период произведения шедеврами живописи. Но они получились живые и настоящие, нужные и искренние, красивые и добрые. И это, конечно, немало. Мы делали дело. И в этом деле росли все вместе.

Всего в тот период родилось сотни полторы картин. Обычные размеры были 24х30 см, 30х40 см, максимум – 50х60 см. И мне очень приятно думать, что они живут где-то в разных местах в мире, что-то дают людям, кого-то радуют…

Как мы разрисовывали стены и мебель

Еще когда мальчишки были совсем маленькие, мы с ними начали экспериментировать с образами прямо на большом участке стены над диваном: вырезали куски цветной бумаги или цветного картона разной формы и приклеивали их на обои, создавая абстрактную композицию.

Процесс шел нерегулярно. В какой-то день композиция сильно расширялась и дополнялась, а в какие-то дни мы занимались чем-то другим. Я не могу даже сказать, что мы украшали таким образом комнату. Это было именно экспериментирование, игра, где промежуточные результаты фиксируются на какое-то время – дни, недели, месяцы. Каждый следующий шаг менял сложившийся образ.

Но все же, конечно, мы старались, чтобы было красиво. Ведь мы жили тут же. Стоя на диване, Тима и Коля приклеивали разноцветные куски и кусочки, согласовывая свои действия друг с другом и со мной. А я им чуть-чуть помогал. Из окна светило солнышко на стену и на нас. С клеем мы учились обращаться аккуратно, чтобы не закапать диван. Картон и бумагу мы особенно не экономили.

Неудачные или неподходящие вырезанные куски выбрасывались. Я всегда спокойно объяснял детям, что опыт, даже неудачный, помогает двигаться к более совершенному образу, помогает увидеть и прожить какие-то промежуточные, подготовительные этапы. И всегда утешал их, если что-то не получалось хорошо.

Маленькие дети не всегда склонны длительно заниматься чем-то одним. Поэтому обычно за день мы приклеивали всего несколько новых кусков, предварительно подвигав их по уже созданной композиции, или же сразу ощутив их место. Иногда мы приклеивали всего два-три кусочка, да и то маленькие.

Мозаика на стене стала нашей спутницей, нашей маленькой творческой нишей в интерьере квартиры. Через несколько лет она нам надоела, захотелось сменить образ на стене и создать что-то новое. И мы безжалостно отодрали со стены кусочки картона. Вы думаете, что процесс отдирания был неинтересен?!

Несколькими годами позже (уже родилась Маша, а сыновья, соответственно, подросли) возникла идея разрисовать всю квартиру. Конечно, такое дело требовало времени и более серьезной организации. У нас имелся большой запас тонкой белой бумаги и старых акварельных красок. Толстые беличьи кисточки тоже имелись. Крахмал для клейстера купили.

Сначала мы заклеили все свободные участки стен в обеих комнатах, в коридоре и на кухне белой бумагой. Даже двери и дверные косяки обклеили, чтобы и на них рисовать. И приступили к раскрашиванию.

Мы не рисовали чего-то конкретного, а просто создавали абстрактные «размывы», переходы из цвета в цвет, какие-то комбинации. Двухлетняя Машенька трудилась у пола (за ней, конечно, приходилось приглядывать). Сыновья лазали везде. А я даже не руководил процессом, а участвовал на равных. Мы не делили участки работы, а свободно переходили с места на место, продолжая и дополняя сделанное друг другом. И мы старались нарисовать так, чтобы нам потом приятно было в этом жить.

Три недели продолжался сей процесс. Работали целыми днями. Гулять тогда почти не получалось, так что мы с утра до вечера создавали пространство своей квартиры. Мы были полны энтузиазма и творческой энергии. И даже пол почти не измазюкали красками. И получилось хорошо. В одной из комнат до сих пор остались кусочки тех собственноручно сделанных «обоев». Несколько лет мы жили с ними, а потом, естественно, стали что-то менять. В кухне и коридоре наклеили обычные серые обои – на них хорошо смотрелись картины. В одной из комнат заново оклеили белой бумагой стены и нарисовали новые разводы, теперь уже только в одном, синевато-голубоватом, тоне. С дверей и дверных косяков бумагу совсем ободрали – все же неудобно…

Постепенно на некоторых участках стен стали появляться новые изображения, уже более серьезно проработанные художественно, которые Тима, Коля и Маша создавали индивидуально. Со временем и эти новые изображения меняются. Не избежали творческой участи и обычные серые обои в кухне и в коридоре – они давно уже разрисованы почти везде.

Но почему бы самим не раскрасить и другие предметы в доме? Начав робко со всяких там переводных картинок на кафеле, на холодильнике и на дверях, мы скоро уже не были удовлетворены масштабами. Хотелось более радикальных действий. К тому времени мы уже немного освоили масляные краски (художественные), но нам не хватало толчка.

Дата добавления: 2015-08-18