Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Глава XII. Мы читаем книгу в комнате Али. Древняя сказка

Читайте также:
  1. FПодсказка.
  2. FПодсказка.
  3. FПодсказка.
  4. II. Расчет размера платы за коммунальную услугу, предоставленную потребителю за расчетный период в занимаемой им j-й комнате (комнатах) в i-й коммунальной квартире
  5. Английская сказка
  6. Андалузская сказка
  7. Восточная сказка

Когда мы вышли из комнаты омовений, я взглянул на Бронского и был тронут необычайным для него выражением лица. Вместо всегдашней бодрой энергии и радостности, которые сменили теперь его прежнее скорбное выражение, на лице его лежал отпечаток полной растерянности. Он, этот огромный человек, напоминал сейчас ребенка и старался держаться ближе ко мне, со страхом ступая по белым плитам коридора. Очевидно, не только внешний вид домика Али, но и самая его атмосфера сильно действовала на чуткую и тонкую организацию артиста.

Я вспомнил, как я сам был поражен, когда И. ввел меня сюда в первый раз, как страдала Андреева в комнате Али, и всем сердцем воззвал к Флорентийцу, прося его помочь мне облегчить моему другу его первые шаги здесь. Я знал милосердие Флорентийца, знал и мужество Станислава; и я не сомневался в успехе нашего сегодняшнего дела, если буду мужествен и чист я сам.

Когда мы приблизились к заветной двери комнаты Али, я вложил в замок ключ, распахнул широко дверь и увидел на пороге сияющие огненные знаки.

– Видите ли Вы огненное письмо, мой друг? – спросил я Бронского.

– Нет, Левушка, я совсем не вижу никакого письма, но двинутся вперед я не в силах. Ноги мои точно прилипли к полу, и сам я как будто весь налит свинцом. Мне не победить притяжения земли и не пройти в тот свет, что сияет за дверью. Идите один, дорогой мой мальчик, я буду, как в карауле, стоять здесь и ждать Вас, сколько бы Вы там ни пробыли. Верьте, если бы я здесь должен был бы даже умереть, истощенный силой этой невероятной тяжести, я не сдвинусь с места. Я буду Вас ждать. Если бы мне случилось у этой двери умереть, передайте И. мое ему благословение, мои ему верность и благоговение. Идите, я чувствую, что через несколько минут я упаду.

Голос Бронского, хотя очень глухой, звучал ласково, от него веяло миром и все той же детскостью. Я ему сказал:

– Вот какие здесь горят слова, Станислав: "Только мужественный, до конца верный и умеющий молчать о тайне своего пути может войти сюда".

Над дверью сверху сияло:

"Входи, путник, не испугавшийся тяжелой ноши. Входи, учись, будь благословен. Уйди отсюда с новым знанием и приложи его к своему творчеству так, и там, и теми способами, что подскажут тебе твои дары приспособления и твоя интуиция. Помни, путник, что ученику не даются знания, чтобы они лежали под спудом втуне. Но даются для того, чтобы он, понимая и учитывая здравый смысл земли, нес их ей. Чтобы он встречал в них каждый свой день, как чудесное счастье просить свое "сегодня" как благословенный день мужества, мудрости и единения с трудящимися неба, и земли, в неугасимой любви Великой Матери".

Я увидел мелькнувшее на мгновение, улыбнувшееся мне лицо Флорентийца и услышал его голос, приказывавший мне подать руку моему брату.

Я повернулся к Бронскому, подал ему руку и спросил, хорошо ли он понял и запомнил все, что я ему перевел, что надписи еще горят и я могу ему прочесть их вторично. Тяжело опираясь на мою руку, он мне ответил:

– Я понял и запомнил. Мне теперь гораздо легче, если Вы позволите мне опираться на Вашу руку, быть может, смогу пройти в комнату.

Письмена погасли, мы вошли в комнату и подошли к столу Али. Я усадил Бронского в кресло возле стола, и, пока я открывал крышку стола и разворачивал книгу, что я делал умышленно медленно, артист собирался с силами. Но я все еще читал на его лице растерянность от невероятного изумления. Я помолчал немного у раскрытой книги, и наконец он сказал:

– Я готов, читайте, Левушка.

И это был уже обычный бодрый голос моего друга. Я стал сразу переводить ему текст.

"Люди, ища ученичества, стараются соединить в своей обычной жизни идеи высокого духа с самыми простыми делами дня. До тех пор пока они ищут "теоретически" соединить небо и землю, их время пролетает бессмысленно, не принося плодов творчества ни им, ни их встречным.

Только с того момента, как дух их освободится от гнета постоянной мысли: "Что говорит и чему учит тот или иной Учитель человечества" и сам человек начнет понимать, что "путь" – это и есть он сам, – с этого момента его жизнь земли обретает смысл и он перестает тратить время в пустоте.

Передвигаясь день за днем, постепенно усваивая из опытов труда, в чем застревал его собственный дух, где он мог поступить по высокому зову, а поступил по зову плоти и самолюбия, человек приходит к первому знанию:

Он движется или останавливается только потому, что входит в волну движения всех его окружающих любя, или проходит свой день, стараясь отстраниться от серых дел земли и взвалить их на плечи тем, кто не ищет высот духа и доволен материальными буднями.

Просыпаясь к духовной жизни, надо помнить, что встреча с Учителем есть всегда результат радостно и легко проживаемой земной жизни. Только тот, кто умеет нести свое тяжкое бремя дня, улыбаясь встречному и помня, что чужая скорбь священнее своей, – только тот найдет Учителя. Ибо путь к нему ведет через любовь к людям.

Страстное желание быть учеником и такое же страстное и бурное изживание своего дня не приведут к встрече до тех пор, пока страсть не перейдет в радость.

Без сомнений в самом себе, без измен и колебаний никто на земле не может выработать верности до конца. Но однажды путем распознавания поняв, как шатка верность в себе, человек устремляет все свое внимание на укрепление этого качества. Когда такой момент пережит, человек, постепенно расширяясь сознанием, вступает на путь освобождения и мира, то есть на путь ученичества.

Однажды поняв, что сила собственного раздражения и требовательности к людям составляет главные крючки собственного закрепощения, ученик начинает сбрасывать с себя условные ценности и вскрывает в себе источник Вечного, ту Любовь, что таит в себе все чудеса и дает силу для чистого и бескорыстного действия".

Лицо Бронского было совершенно спокойно и радостно. Я стал переводить дальше.

 


Дата добавления: 2015-08-09; просмотров: 85 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Глава I. Приезд в имение Али. Первые впечатления и встречи первого дня | Глава II. Второй день в Общине. Мы навещаем карлика. Подарки араба. Франциск | Глава III. Простой день Франциска и мое сближение с ним. Злые карлики, борьба с ними и их раскрепощение | Глава IV. Я знакомлюсь еще со многими домами Общины. Оранжевый домик. Кого я в нем видел и что было в нем | Глава V. Мое счастье нового знания и три встречи в нем | Глава VI. Франциск и карлики. Мое новое отношение к вещам и людям. Записная книжка моего брата Николая | Глава VII. Записная книжка моего брата | Глава VIII. Обычная ночь Общины и что я видел в ней. Вторая запись брата Николая. Мое бессилие перед "быть" и "становиться". Беседа с Франциском и его письма | Глава IX. Третья запись брата Николая | Глава X. Ночное посещение новых мест Общины с Франциском. Новые люди и мои новые встречи-уроки |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Глава XI. И. принимает ученого. Аннинов и Беата Скальради. Наставление мне и Бронскому| СКАЗКА ДРЕВНЕГО СТАРИКА

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.007 сек.)