Глава 21. Как корил себя Отавиу за собственное прекраснодушие — почему же он не послушался

Как корил себя Отавиу за собственное прекраснодушие — почему же он не послушался Шику, Жулию? Они же предупреждали его, отказывались от задуманного им вечера, но ему казалось, что он яснее видит общую ситуацию, что дети исходят из своих пристрастий и антипатий, а их нужно примирить.
Но нет! Вечер вышел чудовищным. Женщины бросались кусками торта и салатом, который с такой любовью готовил для всех Отавиу.
Зато начинался он как великосветский раут в посольстве.
Отавиу приготовил столько вкусных блюд — и креветки под соусом пикан, и разные салаты, и спаржу, и анчоусы. Стол выглядел необыкновенно нарядным и будил аппетит. И когда к этому столу подошли красивые нарядные женщины с безупречными манерами, сердце Отавиу возрадовалось.
«Вот это моя семья, — подумал он, — я люблю ее и горжусь ею».
Женщины, разумеется, не преминули обменяться колкостями, но колкости в разговоре, словно перец в соусе пикан.
Насторожился он, когда Лусия Элена и Жулия стали произносить тосты. Гостья выпила бокал за счастье Жулии и ее здоровье.
— Пусть, когда Шику ее бросит, а это случится неизбежно, потому что такой уж он человек, у нее хватит здоровья снова уехать в Японию и достойно перенести свою одинокую бездетную старость.
Жулия выпила за свое здоровье, не поперхнувшись, но не осталась в долгу и произнесла тост за Лусию Элену.
— Я желаю тебе тоже очень много здоровья, оно понадобится тебе, чтобы справиться со стрессом из-за нашей с Шику счастливой семейной жизни, и еще я желаю, чтобы Шику был всегда к вам таким же трогательно внимательным, и когда мы будем жить вместе с ним в далекой Японии, всегда посылал вам по открытке к Рождеству!
«Ну, змея! — воскликнула про себя Жудити. — Я же всегда говорила, что ядовитая змея хочет отнять у меня сына! Но я этого не позволю! Только она его и видела!»
Словом, не прошло и получаса, и в гостиной закипел настоящий бой, который Отавиу вспоминал с содроганием. Дело кончилось тем, что разругались вконец Шику и Жулия.
— Пока рядом с тобой эти две сумасшедшие бабы, забудь и думать обо мне, не переступай моего порога, — крикнула Жулия и захлопнула свою дверь.
На следующее утро после учиненного погрома Отавиу вместе с Онейди ликвидировал его последствия и вздыхал.
— Наверное, Онейди, я очень дурной человек, — сетовал он. — Я приношу одни только несчастья своим близким. Я человек опасный, непредсказуемый, меня нужно изолировать и держать подальше от нормальных людей. Я сказал об этом даже комиссару, который приходил ко мне за ключом. И знаешь, что он мне ответил?
— Что? — заинтересовалась Онейди.
— Он сказал, что, если бы Элиу был жив, я вполне мог бы попасть в тюрьму как соучастник.
— Соучастник чего? — не поняла добродушная Онейди.
— Я и сам не знаю, каких-то махинаций и темных дел. Представляешь, до чего я опасный человек?
— Да глупости все это! — возмутилась Онейди. — Честнее и добрее вас человека на свете нет! И комиссар этот дурак!
— Нет, Онейди, ты не права, я — страшный человек, я разбил счастье Жулии, теперь она останется одна. — Отавиу виновато опустил голову. — Может, ты мне подскажешь, как ей помочь?
— Если бы Жулия хотела, она была бы давным-давно замужем за Шику, а если еще не замужем, то по своей вине, а не по вашей. Мой совет, оставьте их в покое. Они у вас девушки умные и сами со всем разберутся,
— Не знаю, не знаю, — покачал головой Отавиу, — Мне-то всегда казалось, что отец должен помогать своим дочерям.
— Вы и помогаете! — отрезала Онейди. — А теперь помогите мне, грузите в тележку хот-доги!
Отавиу попросил разрешения поехать сегодня с Тележкой, ему невыносимо было оставаться одному дома, и Онейди согласилась. Вдвоем, в компании всегда веселее, а у Алекса в этот день были другие дела.
Торговля шла просто отлично, Отавиу делал такой замечательный соус к сосискам, что хот-доги шли просто нарасхват, довольные продавцы только посмеивались и уже прикидывали, какой будет выручка, как вдруг Отавиу изменился в лице, уставился на молодую женщину, которая протянула руку за хот-догом, и полил соусом не хот-дог, а ее платье.
Женщина подняла крик, но Отавиу даже извиняться не стал.
— Ты видишь, что это Ева, — прошептал он Онейди, — она снова появилась и охотится за мной. Как только она появляется, в доме начинаются несчастья, Я пытаюсь прогнать ее, чтобы она за нами не увязалась.
Онейди испугалась этого лихорадочного шепота своего спутника и его горящих глаз. Похоже, к Отавиу снова вернулась его болезнь, только в какой-то совсем другой форме.
Она извинилась перед покупательницей, закрыла тележку и, подхватив под руку Отавиу, заторопилась домой.
Всю дорогу он настороженно оглядывался.
— Она за мной следит, — время от времени шептал он на ухо Онейди, — будь осторожнее, она не должна войти к нам в дом!
Жулия, услышав, что произошло с отцом, схватилась за голову:
- Врача! Нужно срочно искать врача! Господи, где же Лидия, которая так помогла нам?
Она сидела, обхватив голову руками, в полном отчаянии. Побывавшие у них две сумасшедшие бабьи заразили безумием и ее отца. Нет, она не случайно избегала Шику, он приносит ей и ее близким только одни несчастья. Нужно бежать от него как от чумы!
Стоило Жулии принять волевое решение, и ей сразу становилось легче, а уж когда она его осуществляла!.. Поэтому она никогда не откладывала осуществления своих решений в долгий ящик.
— Я приехала за вещами, — сухо сообщила она вышедшему ей навстречу Шику. — После того, что было устроено в моем доме, нам невозможно оставаться вместе. Я по горло сыта твоей семейкой и не хочу видеть больше никогда ни тебя, ни сумасшедшую Лусию Элену, ни твою мамашу! Прости!
Она решительно двинулась к комнате Шику, чтобы забрать свой халат, ночную рубашку, а вместе с ними и воспоминания о чудесных ночах, на которые ей всегда было так трудно решиться, но которые были такими счастливыми. И может быть, она так торопила разрыв вовсе не из-за двух сумасшедших, а из-за боязни, что Шику окончательно приручит ее?..
Шику обнял ее, прижал к себе:
— Я люблю тебя, я жить без тебя не могу...
— А я не могу жить с тобой, — сказала Жулия и едва не заплакала, — эти две ведьмы из тебя веревки вьют...
Шику поцеловал ее, и она ответила на его поцелуй.
— Погоди! Вот увидишь, вес уладится, как только я разведусь, и мы поженимся, мама будет относиться к тебе по-другому, и вообще они у нас будут как шелковые, вот увидишь!
Он целовал ее, целовал, но на этот раз Жулия устояла.
— Я не могу, пойми, не могу жить в сумасшедшем доме!
Жулия ушла, забрав с собой тощий сверточек, и Шику понял, что настала пора принимать самые решительные меры. Он сел на телефон, нашел толкового психотерапевта, потом устроил оглушительный скандал двум своим мучительницам и силой отволок их к врачу.
— Они обе сумасшедшие, — устало сказал он, — сделайте с ними хоть что-нибудь!
На врача полился поток возмущенных объяснений, и Шику убежал, зажав уши.
Если бы он видел сеансы лечения, он окончательно убедился бы, что имеет дело с бесноватыми. Но что поделаешь? Ими и вправду владел бес ненависти. Чего они только не делали — рисовали портрет Жулии, клали в пакет и потом расправлялись с ним, разрывая на кусочки. Кричали, вопили, орали, стараясь одолеть своими воплями оглушительную музыку.
А врач находил все новые и новые способы, чтобы дать выход обуревающей их ненависти, дожидаясь, когда же наступит равновесие, но пока до него было еще далеко.
— Тебе бы тоже не помешал психотерапевт, — сказал Раул, поглядывая на мрачного Шику. — Слушай, а Отавиу ничего тебе не рассказывал о посещении комиссара?
— Ничего, — тут же вскинулся Шику, — ну-ка расскажи!
Выслушав Раула, он почесал в затылке и сказал:
— И все-таки меня очень интересует, что говорил Арантес Отавиу. Напрасно Жулия запрещает мне говорить на эту тему со своим отцом, думаю, я бы много чего понял! В Отавиу я уверен, но вот в чьих интересах действовал Арантес? Он хотел спасти или потопить Отавиу? Ладно! С Отавиу говорить нельзя, а с Таваресом можно. Я с ним и поговорю!
Однако Таварес отказался от личной встречи с Шику, пообещав в ближайшее время устроить что-то вроде пресс-конференции для журналистов и поделиться на ней результатами расследования.
На пресс-конференции Таварес сказал:
— Мы будем благодарны журналистам за правдивое освещение следствия в прессе, но настоятельно просим не мешать нам работать своей самодеятельностью. Речь идет об опасной мафии, о торговле наркотиками, о фальшивой валюте. Один неверный шаг, и неопытный человек становится преступником. Вот вам пример Отавиу Монтана. Только внезапная смерть бандита Элиу Арантеса спасла его от обвинения в сообщничестве с преступниками. При встрече Арантес передал ему на хранение ключ от ячейки, где банда хранила фальшивые доллары.
— Я никогда не поверю, что сеньор Отавиу захотел оказать услугу человеку, которого он не помнил, и взять на хранение ключ, — громко заявил Шику, и Жулия, которая тоже присутствовала на этой встрече, с ужасом выслушивая все, что говорил Таварес, перевела глаза на Шику, потом на комиссара.
— Арантес сказал Монтана, что в ячейке хранится информация о смерти его отца. На самом деле там были вырезки из газет, в которых намекалось, что сеньор Отавиу был убийцей.
Эти слова, произнесенные вслух, болезненно поразили Жулию. Как был прав Сан-Марино, оберегая отца от всей этой грязи, и как не прав Шику, копаясь в ней! Нет, этот человек был и в самом деле опасен для ее семьи! Нужно избегать его всеми силами!
Когда Шику подошел к ней после пресс-конференции, выражая свои сомнения в Таваресе, она чуть не закричала на него:
— Ты что, не видишь, что ты натворил? В газетах снова появится давняя грязь, и отцу станет еще хуже! Я ненавижу тебя, ненавижу!
И Жулия побежала к машине.
— Оставь ее в покое, — посоветовал Раул, выслушав рассказ Шику. — Ты же сто раз обещал, что не будешь вмешивать Жулию в это дело.
— Но ты убедился, что дело нечисто, — взволнованно произнес Шику, — ты видишь, как топят Отавиу, и явно за прошлое, потому что из настоящего он просто-напросто выпал. И вдобавок пугают нас, откровенно предупреждая, что могут устроить провокацию и посадить в тюрьму. Я правильно понял пафос хитро построенного выступления комиссара Тавареса?
— По-моему, правильно, — кивнул Раул.
- И вот что я хотел тебе предложить, — продолжал Шику, — давай обратимся к комиссару Серафиму. Мы с ним уже не раз имели дело в связи с нашими публикациями. Он высоко ценит нас за помощь, давай предложим ему наши услуги и прощупаем Тавареса. Ты как, готов снимать?
- Сколько угодно, — ответил Раул.
Шику созвонился с Серафимом, тот тут же назначил встречу.
— Я буду вам очень благодарен за съемки, — сказал он журналистам, — и с удовольствием просигналю, когда и где снимать Я давно уже подлавливаю Тавареса, рыльце у него в пушку, но наших он всех знает как облупленных, так что буду, благодарен за помощь.
Он дал молодым людям и еще кое-какую информацию, но, разумеется, пока не для печати.
Шику был в восторге от собственной удачи.
— Нужно немедленно сообщить Жулии, — сказал он Раулу, как только они вернулись домой. — Она...
Раул махнул рукой и даже говорить ничего не стал: горбатого могила исправят.
А Шику позвонил и потребовал:
— Жулия! Приезжай срочно! Сенсационный материал!
Он знал, чем можно взять настоящего журналиста.
Жулия, не успев даже задуматься, полетела на встречу, глаза у нее горели.
— Какой? — с порога спросила она.
— Для светской хроники, — ответил Шику, обнимая ее, — сообщение о нашей свадьбе! Мои мучительницы обе лечатся, через неделю я получаю развод, так что готовь свадебное платье!
— Хватит с меня твоих дурацких шуток! Жулия повернулась, чтобы уйти, вспыхнув от возмущения. Но Шику тут же переменил тон.
— У меня появился новый материал для досье Отавиу, - начал он.
— Так у тебя досье на моего отца? — еще пуще возмутилась Жулия.
— Жулия, перестань! Ты все прекрасно понимаешь, я же хочу помочь ему! Его обвиняют в убийстве, значит, нужно снять с него это обвинение. Я получил сведения, что Таварес, который не хочет, чтобы я копал это дело, сам связан с мафией, у него могущественный покровитель, он платят ему большие деньги и сам на все закрывает глаза. Кто этот покровитель? Почему он имеет отношение к сеньору Отавиу?
- Оставь моего отца в покое! - истерически закричала Жулия. — Ты на всех навлекаешь несчастье! Забудь обо мне! Иначе я тоже с ума сойду!
Жулия бежала к машине, а в ушах у Шику звучал голос Раула:
— Оставь ее в покое. Мужские дела не для слабых женских нервов.
Сколько раз на разные лады повторял ему Раул одно и же, а он... он опять и опять забывает о простом и мудром совете.
Серафим не заставил себя долго ждать, очень скоро он позвонил и назвал место, куда должны были приехать Раул и Шику.
Друзья приехали и не пожалели, их ждал, в самом деле, сенсационный материал: дружеская встреча комиссара Тавареса с известным контрабандистом марокканцем Ажаксом По Аржелом.
Шику с Раулом проводили приятелей до порта, и пронаблюдал за прибытием и разгрузкой корабля с контрабандой.
Раул отснял две пленки.
— Я думаю, что в ящиках у них драгоценные камни, и Таварес неплохо на них заработал, — высказал свое предположение Шику. — Вот это будет материал! В самом деле, сенсация!
— Будем крепить дружбу с контрабандистами! — весело отозвался чрезвычайно довольный Раул. — Еще посмотрим, на кого потом выйдем, у нас есть знакомьте, которые занимаются верфями и кораблями.
Самым тягостным часом дня для Раула стал утренний, когда он по привычке разворачивал за кофе газету и непременно в разделе «Светской хроники» видел сообщения об Арналду Сан-Марино, директоре самой крупной верфи Рио, прожигающем жизнь по ночным клубам. «Ночной король», иначе хроника его не именовала, и Раул всякий раз жалел, что только набил морду, а не покалечил этого красавчика.
— А Бетти сидит одна-одинешенька, пока этот мерзавец по ресторанам с девками шляется, — выходил он из себя, и разозлился бы еще больше, если бы знал, что директором верфи Арналду стал только благодаря Бетти.
Гонсала всегда болезненно относилась к сумасбродным выходкам своего сыночка, а когда узнала, что он вместо любви и участия предложил Бетти чек, то до того распереживалась, что поехала просить прощения.
Бетти очень обрадовалась Гонсале, но жаловаться на Арналду не стала. Не годится жаловаться матери на сына, рано или поздно такая жалоба обернется против нее, Бетти.
— Не надо меня защищать, — попросила она, — лучше вообще ничего не говорите Арналду, а то он меня возненавидит и мне будет еще хуже. Я в нем уверена, он не сможет отказаться от своего ребенка, но любой мужчина боится потерять свою свободу, и поэтому он так долго не может принять решения.
Гонсала лишний раз восхитилась мудростью Бетти и, решая вопрос с верфью, подумала: «Мне бы поучиться у нее уверенности в собственном сыне. Что же получается, Бетти верит ему, а я нет?»
И одним росчерком пера подписала назначение Арналду директором.
— Имей в виду, что своим назначением ты обязан Бетти Монтана, — не могла не сказать она сыну.
Арналду в ответ только хмыкнул: все женщины заодно, но ему никто не указ. Он много работал, но и веселился, как следует.
После того как с легкой руки Гонсалы он стал самым молодым президентом одной из самых крупных судовладельческих фирм, о его веселых похождениях стало информировать даже телевидение.
Стоило Бетти увидеть на экране красивое лицо Арналду с какой-нибудь пикантной девушкой в объятиях, как ее начинало трясти, но она стискивала зубы и твердо говорила себе:
— Погоди, Бетти Монтана, скоро будет и на твоей улице праздник. Он к тебе вернется, непременно вернется!

Дата добавления: 2015-08-13