Денежное довольствие

Мало кто сейчас знает, что во время Великой Отечественной солдаты и офицеры получали зарплату, точнее — «денежное довольствие». Уже 23 июня 1941 года финансовым управлением наркомата обороны к обычным окладам рядового и офицерского состава прибавились «полевые» деньги. Для бойцов, получающих менее 40 рублей в месяц, прибавка составляла 100 % должностного оклада, от 40 до 75 рублей — 50 % и свыше 75 рублей — 25 %. То есть командир взвода получал всего лишь на четверть больше, чем в мирное время — порядка 800 рублей. (До войны минимальный оклад командира взвода составлял 635 рублей.)

Примечательно, что зарплата на фронте выплачивалась как в обычных частях, так и в штрафных подразделениях — ротах и батальонах.

В своей книге «Правда о штрафбатах» Александр Пыльцын приводит данные о денежных окладах офицеров (командные должности в штрафбатах, не в кино, а в жизни — занимали исключительно обычные офицеры, но никак не сами штрафбатовцы. — Авт.).

Командир батальона и его заместитель по политчасти 1900 рублей

Заместители командира батальона по строевой части 1300 рублей

Начальник штаба батальона 1200 рублей

Помощники начальника штаба ПНШ-1 и ПНШ-2 1000 рублей

Командиры рот, их заместители по политчасти 1000 рублей

Заместители командиров рот 900 рублей

Командиры взводов в ротах, санвзвода (врач), другие ПНШ 800 рублей

Фельдшер медпункта батальона 750 рублей

Далее Пыльцын пишет:

«Не знаю, какие оклады были установлены в обычных частях действующей армии, но нам было известно, что оклады наших ротных и взводных командиров были на 100 рублей выше, чем в стрелковых батальонах, то есть как в гвардейских. Это и послужило поводом для шутки о том, что наш батальон — «почти гвардейский!».

Действительно, когда 18 сентября 1941 года четыре стрелковые дивизии были преобразованы в гвардейские, во всех этих соединениях была установлена выплата офицерам полуторных, а рядовым — двойных окладов. Такая система действовала и в дальнейшем в отношении всех частей, получивших в ходе войны почетное звание гвардейских. Плюс к этому все бойцы и командиры в этих частях продолжали получать причитающиеся им «полевые» или, как еще говорили, «фронтовые деньги».

В дальнейшем с целью увеличения эффективности действий того или иного рода войск увеличивалось денежное содержание бойцам и командирам, в них воевавшим. К примеру, в создаваемых специально для борьбы с немецкими танками (главной ударной силой врага на земле. — Авт.) противотанковых полках, дивизионах и батареях. С июля 1942 года для их начальствующего состава были установлены полуторные, а рядовому и младшему составу — двойные оклады денежного содержания.

Артиллерист Михаил Черномырдик вспоминал, что «все солдаты и офицеры получали двойной денежный оклад, и нам засчитывалась выслуга лет — полтора года за год в ИПТАПе» (истребительно-противотанковый полк. — Авт.).

С октября 1942 года на 40 % выше, чем в ближне-бомбардировочной авиации, стали оклады летного состава в авиации разведывательной. Когда в марте 1942 года из военно-воздушных сил была выделена авиация дальнего действия, учитывая специфику полетов, в мае 1942 года денежное содержание летному составу повысили на 30 %, а инженерно-техническому — на 15 %. По воспоминаниям летчика-штурмовика 566-го штурмового авиационного полка Леонида Дубровского, «летчик получал 900–1100 рублей в месяц, кроме того, что его и кормили, и одевали».

В том же мае 1942 года были установлены повышенные оклады снайперам (с 25 до 200 рублей. — Авт.). До этого они были повышены — в январе 42-го личному составу железнодорожных частей, занятых в восстановительных работах, а еще раньше, в сентябре 1941 года, — десантникам (от 15 до 25 % основного оклада. — Авт.).

Кроме этого в ходе войны неоднократно выходили и другие приказы наркомата обороны, касающиеся денежного довольствия:

14 января 1942 г. — «О повышении окладов и денежного содержания командирам и комиссарам дивизий, бригад, полков».

25 января 1942 г. — «Порядок выплаты суточных денег при командировках», «Порядок выплаты денежного довольствия командирам, зачисленным слушателями агентурно-диверсионных школ», «Порядок премирования военнослужащих и вольнонаемных работников производственных предприятий Красной армии за перевыполнение производственных планов и заданий».

20 мая 1943 г. — «О введении в действие положения о премиальной оплате летно-технического состава Красноярской воздушной трассы» (перегон получаемых по ленд-лизу американских и английских самолетов в СССР. -Авт.).

И так далее.

Немаловажно отметить, что деньги эти, как правило, выдавались, причем и во время ведения боевых действий. Армейским финансистам порой приходилось нелегко. Вот только один из рассказов о деятельности рядового работника «финансового фронта», бывшего начфина 1236-го стрелкового полка 372-й стрелковой дивизии И.Ф. Казанцева:

«До войны я работал заведующим финотделом Кра-юшкинского района (ныне Первомайского) Алтайского края, 22 июня 1941 года проводил совещание сельского актива, а 23-го подал рапорт в военкомат с просьбой отправить меня на фронт — я был офицером запаса.

Я пошел в хозчасть полка, где находился мой ящик с деньгами и документами, которые охранял писарь, он же — часовой. В городе Сокол я получил деньги в полевой кассе Госбанка для выдачи денежного содержания личному составу, но не успел раздать. И вот писарь Бушуев докладывает мне, что железный ящик со всеми деньгами и документами потерян: видимо, ночью выпал из саней. Я так и сел на снег. Что делать? Где искать? В ящике находились 10 тыс. рублей и все секретные документы: сколько личного состава, сколько пулеметчиков, артиллеристов, минометчиков в стрелковом полку.

Я понимал, что если не найду этот ящик, меня расстреляют. Писаря я не стал ругать, что толку? Сказал делопроизводителю хозчасти Иванову, что пошел разыскивать ящик, и предупредил его, чтобы ничего пока никому не говорил. Пошли мы с Бушуевым вдвоем разыскивать злополучный ящик, уставшие, голодные. Мы не шли по снежной дороге, а просто бежали, писарь едва поспевал за мной. У всех встречных спрашивали, не видели ли железный ящик на дороге? В поселке возле дороги был колодец с журавлем, и там набирала воду женщина. Услышав наш разговор, она окликнула нас. Оказывается, наш ящик она нашла рано утром около колодца и он находится в ее квартире у военных, которые там живут.

Как только мы вошли в дом, сразу увидели в сторонке наш ящик. Я воскликнул: «Вот он!». Ко мне подошел капитан, спросил: «Чем вы докажете, что это ваш ящик?». Я ему показал свое офицерское удостоверение и рассказал, что находится в ящике, вот и ключи от него. Он поверил и разрешил открыть ящик. Все это подтвердилось. Солдаты так и ахнули, увидев в ящике много денег: «На эти деньги можно было б погулять!». Но офицер строго ответил: «Вы бы погуляли, нет сомнения, досыта, а товарища бы расстреляли! Забирай свой злополучный ящик и неси в свою часть!». Я поблагодарил, и мы с Бушуевым пошли в свой полк. Каким же этот ящик оказался тяжелым! В нем было весу около 40 кг. Вышли за деревню, нашли палку, продели в скобы и понесли на плечах, тогда стало легче.

20 мая 1942 г. командир полка приказал мне получить в дивизионе денег и выдать денежное содержание личному составу полка: «По немцам чувствуется, что на днях нам придется принять тяжелый бой». Я получил в финчасти деньги и рано утром 21 мая пошел в болото выдавать денежное содержание. В двух батальонах, которые держали оборону, насчитывалось более 20 штыков, а третий батальон находился по другую сторону болота и сохранился почти полностью».

Кроме выплат, как всегда, имелись и вычеты. Тот же Александр Пыльцын приводит в своей книге несколько таких примеров:

«Приказом по 8-му ОШБ № 88 от 8 апреля 1945 года подполковник Батурин (командир офицерского штрафбата. — Авт.) объявил Ражеву «За пьянство и дебош 8 суток домашнего ареста с удержанием 50 % денежного содержания за каждые сутки ареста».

5 мая — «За нарушение моего приказа, запрещающего вступать в интимные отношения с немецкими женщинами, капитана Г. М. И. арестовать на 5 суток домашнего ареста с удержанием 50 %. и т. д».

Кроме командиров, полагались денежные выплаты и красноармейцам. По воспоминаниям уроженки Волчихи снайпера 312-й стрелковой дивизии Зои Некрутовой-Кутько, «зарплата» рядового составляла 10 рублей. Во время формирования дивизии в Славгороде на рынке за эти деньги можно было купить одно куриное яйцо. (Боец-переменник, попросту сказать — штрафбатовец, получал 8 рублей 50 копеек. — Авт.)

Сослуживец Некрутовой-Кутько барнаулец Василий Фалалеев рассказывал:

«Не знаю даже, полагались ли нам деньги, может быть, и так. Я лично за всю войну их не видел ни разу. А если бы и видел, все равно рядовому солдату девать их было некуда. У нас на позициях никто не торговал, и за почти трехлетнее пребывание на войне я ни разу ничего не купил.

Уже под Берлином в одном лесочке ликвидировали мы большую группу немцев, и когда те, что живые остались, сдались, мы в этом лесочке обнаружили много всякого добра, в том числе целые мешки немецких денег — марок. Знать бы, что после войны нам в Германии жалованье такими давать будут, конечно, прихватили бы с собой мешочек. Но разве все заранее угадаешь»

Еще один рассказ о солдатских деньгах довелось услышать в Бурле из уст бывшего пехотинца, связиста и повара Михаила Ивановича Валегова (ординарца Виктора Некрасова, автора книга «В окопах Сталинграда». — Авт.): «Как помню, привозили нам сразу две ведомости. Одна — на получение денежного довольствия, вторая — на перечисление этой суммы в фонд обороны. Подписал в двух местах — и все, свободен. Сколько там нам полагалась, не знаю. Ни мне, ни ребятам это не надо было, так что никто и не смотрел, расписывались, да и все».

Дата добавления: 2015-08-13