Вставьте Название

Предисловие.

Автор этого произведение заявляет: «сие роман сатирический, негуманный и скорее всего направлен разрушить вашу психику». Тем не менее, этот роман описывает высокие чувства, в независимости от того, как он написан и кем. Любые сходства с реальными событиями случайны или предугаданы автором. Читая эту книгу или букридер или вы читаете это с монитора или что там в вашем будущем еще создали, вы подписываете негласный контракт на воспроизведение в вас всех высших чувств и эмоций, которые только может ощущать человек.

А пока, я предлагаю вам закрыть свои принципы глубоко в себе, скрыть свое человеческое отношение и постараться не сделаться еще более злобным и плохим. Ведь в мире много хорошего и много добрых людей, помните одно, что, то счастье, которое вы можете получить, будет стоить всех неудавшихся попыток, если вы, конечно, не покончите с собой раньше, тут уже вопрос, выдержите ли вы? Но, тем не менее, смерть — это тоже счастье, для вас, но не для ваших близких. Они – это тот самый барьер, который мешает вам получить это счастье, но и вы для них являетесь таким же барьером.

Цинизм – один из важных спутников этого романа. Если вы циник, то знайте, что лучше перестать жить с мыслю о том, что: «любовь и другие чувства – это всего лишь химические процессы, как и депрессия и все остальное». Несомненно, это правильно, так оно и есть, хотя неизвестно, является ли истинной та наука, которую мы сейчас знаем, тем не менее, жизнь с таким взглядом теряет всякий смысл. А согласитесь в жизни его и так немного. Какой бы громадной ни казалось человеческая деятельность, она очень ограничена. На самом деле, не так много надо времени, чтобы прочесть все книги, посмотреть все фильмы, прослушать всю музыку, пройти все игры и другие виды мультимедиа, которые могут появиться в будущем. Всего лишь двадцать-тридцать лет непрерывного познания… или двести, а может тысяча, но в масштабах вселенной это довольно маленький промежуток времени.

Круг – это то, что сопровождает нас все время. Мы живем по кругу, все повторяется, всегда. И даже поставив себе цель, вырваться из лап нашего кругового движения, единственный выход, который вы увидите – смерть. А путь к этой смерти лежит через много барьеров, с которыми вы общаетесь каждый день. И вы не можете позволить себе такой подарок, круг держит вас в себе, в своей суете и вырваться из него трудно. Конечно, технологии меняются, мир вокруг нас меняется, меняется одежда, еда, развлечения, но люди… люди остаются прежними. Уже не круг, а спираль. Природа прогрессирует, движется в естественном развитии, а вот люди идут по кругу. Ребенок – подросток – семья или ничего, и каждый вынужден заново проходит через бурю эмоций, которые может испытывать человек. А для природы это потенциальный враг в развитии, ведь если человек получит полный контроль над природой, то и природа пойдет по вечному кругу, если человек не изменится, то и круг этот тогда точно нельзя будет прервать. Возможно, просто человечество мало живет, чтобы как-то кардинально измениться. Хотя философствовать на эту тему можно долго и долго, ведь некий смысл жизни человеку придает и ограничение времени. Когда знаешь, что рано или поздно умрешь, начинаешь невольно жить. Наша жизнь полностью завязана на времени: расписание, планы на будущее, образование, семья, планирование выходных и т.д. А дай человеку бессмертие и время станет иллюзией и начнется хаос, ведь та идея – «Эффективная трата времени» просто рухнет, забудется и все. И жизнь измениться до неузнаваемости.

Любовь – вещь, которая разрушает больше, чем строит. Но ради маленького сарая, мы готовы уничтожать мегаполисы. Но она и дарует нам смысл жить. Френдзона? О да будьте уверенны, об этом мы тоже поговорим, но не сейчас. Что такое любовь? Ведь мы всю жизнь ищем ту самую половинку. Это ничем не отличается от постановки мечты, которая вряд ли сбудется. Ну нашли, а дальше что? Постройка семьи, и только дети не дают родителям окончательно устать друг от друга и все бросить. В постановке не сбываемой мечты нет ничего плохого. Самое плохое, это если твоя мечта осуществиться и тогда смысла жить как небывало. Тоже самое и с любовью. А ведь люди обязаны лгать, если смысл нашей жизни – это поиск смысла жизни, извините за такую тавтологию. Самое худшее в загадке – это отгадка, ведь весь ваш интерес к загадке сразу пропадает.

Ладно, в конце концов, вы сюда пришли читать роман, а не выслушивать бред автора. Думаю, вы достаточно готовы к чтению сия творения. И помните – не дайте себя сломить какому-то жалкому роману.

Контракт подписан.

Часть I – Холод питает мой ужас.

Глава 1.

Конец спокойной жизни.

Стоял холодный зимний вечер. Начинали загораться огни большого города. Только приходила ночь, как она сразу заполнялась светом и сменялась, фактически, утром. Люди забыли о звездах, о вселенной, о том, что там может быть все, что угодно, потому что мир их – Земля.

В своей квартире, где-то в центре всего этого сброда, проживал, недавно закончивший институт, инженер крупной компании. Проводил он свой вечер, как обычно, в темноте, в свечении монитора. В этой темноте не было мира, ни в одном уголке комнаты не было ничего, что не было бы ему известно, и лишь переменный ток показывал ему совершенно другой мир. Он давно загнал себя в порочный круг рутины, мечтаний и лени.

Звали его Николай. Вроде ничего необычного, подумаешь, Коля. Пожалуй, и я буду звать его Колей, но в особенных случаях Николай. Его немного выпирающие скулы придавали лицу серьезный вид, а голубые глаза ставили на нем легкую печать грусти, с которой он ходил всю жизнь. Ему-то, кстати, двадцать восемь лет.

Сидел наш Коля и ждал своего брата Алексея, а проще – Алекс. Ожидание пожирало Николая изнутри, два года он не видел своего брата, только общался по интернету. Дело было еще в том, что Николай вспоминал, как в детстве ожидание отца с работы было ему смыслом жизни и как он наслаждался этим ожиданием. Оно давало ему смысл жить, и, только через несколько лет, он это осознал. Каждый день он ждал отца и был рад и, одновременно, печален. Ведь с приездом отца уходило чувства нужности этому миру. И каждый раз он был счастлив его приходу, но счастье недолго сохранялось, как это и бывает в обычной жизни, оно улетало, но, благо, Николай ждал отца каждый день и поэтому ему хватало этого счастья, чтобы дожить до следующего дня.

И это маленькое воспоминание взорвало его мозг мыслями: «Кто я?», «Зачем я?», «Что мне делать дальше с жизнью?». Дело в том, что Николай был одинок, да и взаимной любви у него никогда не было, поэтому, он списывал ее с материалов для постройки счастья. Но эти мысли не меняли его жизнь, он думал, он философствовал, но ничего не делал и не хотел делать. Хоть как-то, но он доживал до следующего дня в этом обилии растерянности и ненависти к себе.

Мозг свой он поделил еще в юности; несколько территорий, в каждой свои принципы, своя мораль, свои идеи и мечты. Но сейчас, когда жизнь стала серой, он понимал, что становится рабом, но поделать ничего с этим не мог. Мечты все угасали, новых идей появлялось меньше, восприятие становилось ординарным. Конечно, отчасти, общество успело надавить на него, вызвав внутреннее сопротивление. В школе учили, что есть только один ответ, государство принимало окончательные законы и считалось правым, люди вокруг не признавали его идеи, не разделяли мысли, он был одинок и в своем восприятии мира.

Но что нам в нем копошиться? Давайте встречать брата.

Раздался звонок в дверь и Коля пошел открывать, со своей детской радостью, так же, как и при встрече отца. Открыв дверь, он увидел Алексея, впервые за два года. Такой же вид, как и два года назад, на лице наплевательское отношение, но тут Николай не мог его осуждать, ведь сам он был таким же, просто это бросалось в глаза. Лицо Алексея было покрыто короткой черной бородой. Цвет волос у него был тоже черный, а сами волосы средней длины, почти длинные, но при этом подобранные и не поддающиеся гравитации. Глаза были карие, но оно и понятно, ведь у них были разные матери, само же лицо было почти такое же, как у Николая, разве что скулы не выпячивались и, в общем, лицо было немного упитанней, чем у Николая.

– Здравствуй, два года не виделись, братик, – сказал Алексей с издевательской усмешкой, ведь он никогда прежде не называл Николая «братиком».

– Привет, раздевайся, проходи на кухню, – указал Коля рукой в сторону кухни.

Так как Колю уже совсем тошнит от этой квартиры, в которой он живет, то рассказывать о деталях придется мне. Надо заметить, что жил он в арендованной квартире, где-то в центре этого мегаполиса. Кухня была обычной, нет-нет, действительно самой обычной кухней холостяка. В раковине грязная посуда, на столе грязь, ножи, которые использовались для тысячи вещей и после не чистились, что тут сказать, Коле было плевать на свое здоровье с детства, а лень только потакала этому. Над дверью висели часы с маленькой трещинкой, а на обоях было кровавое пятно, которое оставил один из друзей Коли во время новоселья.

Атмосфера была вполне уютная, свет придавал закрытости обществу, которое находится на кухне. А дым от сигарет создавал образ курильни, закрытой и просвещенной. Но днем тут чувствовался холод, смерть, одиночество, потому что тут не было ни единой вещи, которая бы отражала личность жильца, а, соответственно, жильца тут не существовало.

Братья прошли на кухню и закурили.

– Два года не виделись, чем же ты занимался все время?

– Да мало чего изменилось, хотя перешел на полнейшую независимость, – рассказывал Алексей с легким чувством сонливости, – благо, успел ухватить себе нужных людей.

– Может, спросишь, что у меня? – навязчивой игрой голоса Николай пытался победить легкую неловкость.

– Не, не спрошу, мне похуй, – под конец интонация покосилась, как будто Алексей пожалел об этом.

– Слушай, тебе же тридцать пять лет. Тридцать пять лет! А до сих пор, как будто двадцать пять.

– А с чего мне меняться?

– Разве в тридцать пять не должна меняться структура мозга или что-то вроде того?

– Пускай у тех, кто живет инстинктами, она меняется, а мне и так неплохо.

– Эх, а жизнь все же не меняется, – Николай уже не понимал, что несет, да и он уже был немного подавлен.

– А с чего бы вдруг? Чувства людей не изменились, – Алексей приободрился.

– Тут я согласен. Читал Платона? У него там очень хорошо расписано, вот читаешь и понимаешь, что Сократ был умным мужиком, уже тогда он сделал много актуальных выводов, что тогда, что сейчас, ничего не изменилось. Главное, что у него там описаны чувства тех людей, и они такие же, как и сейчас, – поднялся дискуссионный тон.

– Во-во, жизнь не меняется, технологии лишь удовлетворяют потребности, но отношение людей не меняется. Но, возможно, прогресс просто идет слишком медленно.

– Слушай, ща, подожди, кое-что принесу. – окончил Николай, докуривая сигарету, и пошел в свою комнату.

Стоит заметить, что в комнате кипела личность Коли. Всевозможные бумажки, записки, магнитики. У него был ящик, где он хранил свои школьные рисунки, он хотел стать художником, но образовательная система не давала ему времени, общество не дало бы ему куска хлеба, а самовыражение довело бы до суицида. Два монитора – это украшение любого, уважающего себя, технического специалиста.

Была у него в квартире еще одна комната – гостиная, но и она была пуста на жильца. Наверное, если бы Николай помер, после него осталась бы только его комната, да компьютер с жестким диском и историей браузера.

На столе, где стоял компьютер, также было много чашек: одна из-под кофе, другая из-под чая, третья из-под воды. Никогда он их не мыл, да и зачем? Он же инженер, это не эффективно – каждый раз мыть посуду, вот, как он рассуждал, хотя он понимал, что это лишь оправдание для своей лени.

Коля открыл верхний ящик стола и достал портсигар, после чего прошел обратно на кухню.

– Смотри, что у меня есть, – обратился Николай к брату и протянул ему сигару.

Алексей обнюхивал сигару, наслаждаясь каждой молекулой.

– Я подумал, что надо отпраздновать, как следует, – торжественно заключил Коля.

Они закурили сигары, но никотин и смола от предыдущей сигареты давали о себе знать, поэтому курили они через силу и только тогда Коля понял, что надо было с этого начать. Еще немного они курили сигары, после чего потушили их, отложив на потом.

– Ну, это еще не праздник, вот настоящий праздник, – Алексей достал из кармана куртки коробок.

Открыв коробок, Николай увидел четыре промокашки, соединенных между собой, на которых была изображена часть какого-то психоделического рисунка.

– Это что? Кислота? ДОБ?

– Какой ДОБ!? Я что, хрень всякую буду привозить, сегодня настоящий праздник с настоящим ЛСД.

Колю немного покорежило, раньше он не пробовал ЛСД, да и другие психоделики тоже, но всегда хотел попробовать, только подумать, расширить сознание, так просто.

– Наркотики, как это мило, способ почувствовать новое. Прощай объективная реальность.

– Сам ты объективная реальность, сейчас будем?

– Давай попозже, ты ведь только пришел, отдохни.

– И то верно.

Алексей прошел в гостиную и сел на диван, Николай, поискав в холодильнике что-нибудь съестное и не найдя, присоединился к нему. Сидели они так минут пять. Молча, думая. Алексей, не имеющий какой-либо чуткости, но освоивши в совершенстве наглость, прогонял по разуму какие-то свои дела. Работа у него всегда была на первом месте, даже во время долгожданной встречи с братом, но в этот раз хотя бы в голове. А Николая опять накрыли мысли о своем бессмысленном существовании. Это было похоже на камень, который он нес с собой всю жизнь и который становился тяжелее. Бывало так, что у вас сердце изрезано после невзаимной любви? Вот у Коли оно было изрезано просто из-за осознания своего бытия в этой бессмысленной вселенной и с подросткового возраста. А как его терзало помутнённое сознание. Он и сейчас вспоминает, когда было все ясно, он воспринимал реальность объективно, а сейчас это не фрагментированный жесткий диск, в котором файлы раскинуты по всяким углам и которые трудно найти. Жизнь летела мимо него, восприятие времени ускорялось, и года шли быстрее, чем раньше, но это естественный процесс для нашего мозга.

Давно Коля не сидел на этом диване. Сейчас он открыл новую реальность, но не воспринимал ее. Ему уже давно было все равно на мир вокруг, он не замечал деталей, он не видел ничего, хотя в своей работе он всегда мог найти новый алгоритм, новый способ решение задачи, тут он был настоящим специалистом, но если раньше это доставляло ему удовольствие, то сейчас это просто работа.

– Слушай, а ты себе жену не нашел? – завязал разговор Николай.

– Может и нашел, пока не знаю, посмотрим, что будет, – голос Алексея был резок и неподвижен.

– Детей хочешь? – Николай подхватил его манеру.

– Да не, не особо.

– А я хотел бы себе сына, с восемнадцати лет мечтал, – а вот тут пробилось неравнодушие.

– С чего так вдруг?

– Было бы о ком заботиться, ради кого надо ходить на работу, на себя-то мне плевать, хоть я и эгоцентричный мудак, о себе я никогда не заботился.

– Не знаю, мне нравится все делать ради себя, если тебя не устраивает жизнь, смени в ней что-нибудь, работу, друзей, хобби.

– Ага, и брата тоже сменю.

– Да, брата тоже надо.

– Меня жизнь не устраивает не потому, что это рутина, наоборот, я счастлив, что у меня есть эта рутина, которая отвлекает меня от мыслей. Меня убивает это осознание бессмысленности, понимаешь, это надо осознать, можно принимать это логически, можно с этим соглашаться, но когда осознаешь и принимаешь это, то все, считай мертв.

– Да, да, да, уже лет десять слышу одно и то же, я уже понял давно, не нужно повторять по несколько раз, – Алексей не стал утруждать себя повышением голоса, поэтому просто слегка поменял интонацию на нетерпеливую.

– Да ладно, два года не виделись, еще раз послушаешь.

– Вот говнюк.

– Ты тоже, и мы оба в отца.

– Тоже верно.

– А самое главное, каждую осень одно и то же, эта печаль на душе, потом зима – мертвая, как будто жизни нету совсем, и вот ты доживаешь до весны, жизнь кипит, ты активизируешься, а потом лето, солнце, все так приятно, ясно, а потом опять осень.

– А что ты хотел? Человек живет по кругу, мы живем циклами, даже наш организм так устроен, да и вообще, если бы не было зимы, как бы ты осознавал прелести лета? – но Алексей говорил все это без задора.

– Не, я все это знаю, просто жалуюсь.

– А ты не жалуйся, ладно пошли кушать марки, а то заговоришь до смерти.

Убей себя.

Братья не раз обсуждали эти темы, да и ничего нового у них сейчас не вышло. Из-за того, что они так давно не виделись, между ними построился легкий барьер неловкости, который бывает между малознакомыми людьми. Да и раньше такое случалось, стоило им не общаться большой промежуток времени, как им снова, по сути, приходилось знакомиться друг с другом.

Ладно, братья – братьями, а повествование – по расписанию.

Они прошли на кухню и достали коробок. Две марки под язык, поехали. Скоро у них отключаться защитные механизмы, и включится концептуальный подход к анализу мира вокруг. До плато еще далеко, но эффекты уже есть.

– Слушай, а вот представь, третий закон Ньютона – сила действия равна силе противодействия. То есть, если пуля летит в человека, то в момент столкновения сила пули равна силе реакции опоры человека, хоть пуля и проникает, но виноват не только стрелявший, а еще и сам человек. Или вот – бомба, которая падает на город, в момент столкновения с землей, силы этих тел равны, и сила реакции опоры земли вызывает взрыв так же, как и сила, с которой действует бомба, виноваты оба, – рассуждал Коля во всю – а значит, в отношениях так же виноваты оба, ведь измена не просто так, один человек пошел на измену, а другой довел его до этого.

– Что-нибудь еще более очевидно желаешь добавить? – с нотками сарказма произнес Алексей, которого слегка мутило.

– Не-не, серьезно, а ведь бомба, созданная людьми, это то же самое, что и кисть художника, мы вкладываем в бомбу большой заряд энергии, как художник вкладывает свою энергию в кисть, и разрушения, учинённые бомбой, это и есть та картина, нарисованная художником. – глаза Николая горели.

– Взрыв, взрыв, взрыв, человек создан, чтобы строить или чтобы разрушать? – отвечал Алексей немного вяло. – Строят ли разрушения?

– Разрушение – это понятие человеческое, по факту, любая сломанная полезная вещь для человека уже есть разрушение.

– Не важно, постройка или разрушение, в любом случае это самовыражение.

– Вот именно! Ладно, погнали за комп, посмотрим что-нибудь.

– Погодь, может пойдем в парк? У тебя тут рядом есть хороший парк? – в его голос добавилась бойкость.

– Не уверен, я по паркам особо не гуляю.

– Вот у тебя и жизнь пресная, пойдем на улицу, поищем, – воспитывал его Алексей обвинительным тоном.

– Что-то я не уверен в этом.

– Поверь, такие вещи кушать надо на природе, но так как у нас тут нет природы, мы пойдем в парк, – Алексей немного возбудился, а, точнее сказать, окончательно проснулся.

– А если заметят? Менты? Еще кто-нибудь? – ну и паранойя, Николас, такого я от вас не ожидал.

– Да плевать, сейчас ночь.

– Но там же холодно, – с наигранной жалостью произнес Николая. Ему совершенно не нравилась эта идея, он не был уверен в своем поведении на улице.

– Да не особо, сейчас где-то минус два градуса, нормально. Пошли, я тебе говорю, поверь мне, ты оценишь.

– Ладно, ладно, – Николай встал и хотел уже двигаться, но внезапно остановился. – Стоп. Вот всю ту хуйню про третий закон Ньютона, – он подчеркивал свою речь взмахами рук, – забудь. Совсем что-то мысли не контролируются.

– Да все нормально, я не особо и слушал, – с легкой усмешкой встал Алексей и похлопал брата по плечу. – Ничего, ничего, сынок. Скоро привыкнешь.

Братья пошли одеваться. Николай решил оставить телефон, но захватил паспортную карточку. Алексей взял свои вещи с собой, в том числе и планшет, на котором включил музыку.

Братья наконец-то вышли на свежий воздух. Коля видел застывшую картинку мира. Ему казалось, что он в своей комнате с новым интерьером и обоими. При резких движения возникали силуэты людей. Пару раз Николай даже отпрыгнул от них от испуга. Холодный ветер бил в ноздри, давая чувство свежести и обширности мира.

Алексей нашел в навигаторе ближайший парк, и братья отправились в его сторону. Потихоньку начинали расслаиваться цвета. Музыка дарила визуальную синестезию, что приводило Николая в детский восторг. Все вокруг казалось новым и потрясающим.

Подходя к парку, братья достигли плато, которое выражалось в сильной интенсивности изменения информации об окружающем мире. Динамика окружающих процессов не переставала удивлять Николая, напротив – все сильнее даровала счастье, которое испытывают от познания нового.

Сам парк был совмещен с необустроенным кусочком леса, что помогало уйти в полнейшую темноту, оставшись наедине с самим собой. Братья нашли скамейку, с которой открывался потрясающий вид на реку. Они сидели долго, просто закрыв глаза, иногда пробуждаясь от просмотра визуального ряда их сознания и что-то обсуждая.

Николай видел разные росписи, подозрительно напоминавшие культуру инков. Вспомнив о том, что среди инков был распространен кактус Пейот, который содержал Мескалин, он пришел к выводу, что инки рисовали то, что видели под психоактивными веществами. Алексей тоже видел эти росписи, отметив то, что, употребляя подобные вещи в квартире, он ни разу не видел подобного визуального ряда. Эти факты навели братьев на мысль о сильном незаметном влиянии окружающей среды на сознание человека.

Братья двинулись дальше бродить по лесу, пока не наткнулись на каких-то людей, сидящих около деревьев и облокотившись на них. Из этой группы людей Николаю бросилась в глаза девушка с рыжими волосами. Ее волосы меняли не только цвет, но и форму, принимая различные образы, Николай видел в ней себя. Остальных Николай совсем не мог рассмотреть под покровом ночи.

– Чего ты засмотрелся? Идем, найдем еще отличных мест. – призывал Алексей.

– Подожди, это точно оно, мне кажется… Это и вправду оно – отвечал Николай, не отрывая взгляда.

– Что оно? – Алексей направил взгляд туда же, куда смотрел Николай. – А… Кто-то захотел социальных взаимодействий? Хе-хе.

Николай медленно подходил к девушке, которая привлекла все его внимание. Он присел рядом с ней и протянул ей руку. Девушка ответила ему захватом руки. Николай потянул ее к себе, помогая встать, и они пошли вместе. Алексей решил, что праздник встречи братьев окончен и пошел дальше сам путешествовать по парку.

Николай и девушка долго шли молча. Николай пытался трезво посмотреть на произошедшую ситуацию. В итоге он проанализировал произошедшее и пришел к выводу, что девушка тоже под чем-то, но ему это было все равно, через касание руки он получал от нее больше информации, чем при всем общении с людьми до этого.

Николай привел ее к той скамейке, где они недавно сидели с братом. Оба наслаждались видом и тишиной.

Я схожу с ума.

– Что же с тобой? – с дрожью в голосе спросил Николай, не отрывая взгляда от звезд над рекой.

– Мы тут, – невозмутимо ответила девушка, повернув голову в сторону Николая, Николай ответил тем же.

– Твои волосы… – Николай приобнял ее за плечо одной рукой, а другой начал гладить ее волосы, – в них есть что-то такое… что-то непознаваемое.

Девушка улыбнулась. Они начали медленно двигаться друг к другу губами, дабы прочувствовать каждое мгновение. Сливаясь в медленном, но прочном поцелуе, мысленный поток Николая опустел, дав место сильной струе всевозможных чувств от различного ассоциативного ряда.

Закончив и посмотрев друг к другу в глаза, они снова направили свой взор на звезды над рекой, которые постепенно исчезали в нежно-голубой краске рассвета. Так они и сидели в обнимку около часа, встретив вместе рассвет. Николай чувствовал, как эффекты начали угасать, он начинал трезветь и становиться сонным. Девушка заметила это.

– Я тут неподалеку живу, пошли ко мне, – с наигранной наивностью сказала она.

«Что значит неподалеку? Разве мы не вместе живем?». Николай так успел к ней привыкнуть. Он чувствовал, что прожил жизнь. Рассвет ознаменовал ему смерть, которая должна дать материалы для возникновения новой жизни. Николай встал, взяв за руку девушку, и она повела его к себе.

Какое-то время они шли молча. Но, вдруг, разговорились. Болтали они обо все на свете, в основном, о всякой ерунде. Николай чувствовал обычный рутинный мир, со всеми его новостями, обсуждениями и повседневными проблемами, но, одновременно с этим, был отстранен от него, как будто он пытается протянуть последние минуты своей жизни.

Жила она и вправду неподалеку, обычный дом, ничем не примечательный. Солнце всходило за домами, создавая тень на пути пары. Ночные фонари города, все еще включенные, освещали путь, но тьма во дворе поглощала свет, усиливая законченность жизни Николая. Вот он, конец.

Наконец, они вошли в квартиру. Из порога была видна спальня в конце квартиры. Коридора как такового не было, направо двери в ванную и туалет, а налево, за углом, еще одна комната. Она пошла в душ, а он, потерянный и смертный, сел на кровать. Телевизор напротив кровати включился, и Николай заострил свое внимание на нем. Там показывали кладбище, памятники, смерть, Николай почувствовал, как его конец приближается. Нет-нет, не тот конец. Среди могил он увидел свою, треснутую и никому не нужную. Все выводы, все мысли, весь опыт, все это подошло к концу, он давно уже перестал узнавать что-то новое.

Мысль о времени убивала Николая. Оно существовало для него в разорванном состоянии. Чувство времени сбоило по полной, показывая пластилиновое прошлое, перемешавшее в один большой шар. Николай мучился от этого, он хотел заключить со временем контракт. Он понимал, что не контролирует время, оно издевалось над ним.

– Время, что с тобой? Где твоя ось? Где отсчет твой? Мои глупые вопросы – повод для твоего смеха. Давай договоримся? Услышь меня, – Николай говорил сам с собой.

В окно влетел голубь и ударился, но Николай не обратил внимание. Было уже около девяти утра, и небо заполнялось солнечным светом, даря атмосферу повседневности и спешки, но Николай считал этот дар наказанием и издевкой. Николай почувствовал смерть, но при этом и начало чего-то нового, даже ценой его смерти. «Я мертв».

Взрыв, взрыв, взрыв, энергия и сила, покой, покой, покой, смерть и могила.

«Я пришел к логическому концу, жизнь дальше, это высасывание сюжета из пальца сценаристом, который хочет доить свой проект еще и еще». Как пусто на душе, зачем война идет, ведь смерть придет, а солдат умрет. Что ты несешь? Что ты несешь!? Скажи мне. Излей душу. Ты ведь хочешь этого, расскажи.

Девушка вышла из душа и подошла к Николаю. Она смотрела на него, а он смотрел в телевизор, периодически подергиваясь.

– Мы умрем. – прошептал Николай.

Девушка не разобрала, что он сказал, поэтому резким голосом спросила:

– Ну, чем займемся, муженек?

Для Николая это был знак, она тоже успела к нему привыкнуть. Николай встал, подошел к ней и поцеловал. Сливаясь в страстном поцелуе, он перетащил ее на кровать и откинул. Он встал перед нею, она лежала на кровати и ждала продолжения.

– Красавчик, продолжать будешь? – уверенной хваткой она ударила Николая, словно кнутом.

Николай думал, что он творит, обрекая себя на классические сюжеты, на ту же знакомую боль, а самое главное, на продолжение банкета, который он хотел закрыть, вот уже несколько месяцев, но не мог. Он склонился над ней и начал целовать шею, постепенно переходя к ласкам плеч и груди губами.

Контракт подписан.

Глава 2.

Мы обязательно встретимся.

Люди не воюйте зря, рассмотрите все условия договора. Помню я, как увидел мать, идущую куда-то в никуда, после смерти, ее смерти. Когда любил я искренне, видел я затылок своей любви, где-то в толпе, там далеко, я побежал за ней, но она зашла за угол. Когда я зашел, ее уже не было, вот она – любовь, режущая глаз.

Коля прошел на кухню и услышал детский плач. Он не придал этому особое значение и закурил. Но плачь не утихал, а на улице не было детей, не было людей, не было никого. Коля подошел к двери и осознал, что плачь доносился из полки, где хранились разные гарниры, каши и специи. Он подошел и открыл полку, увидел, как крупинки риса плачут и орут, каждая крупица хотела есть.

Николай проснулся в квартире своей «жены». Правда, он уже понимал, что это не его жена, но его это не беспокоило; ее не было. Лучики солнца пробивались в окно, прямо ему в глаза, и он чувствовал потерю… опять потерю, но не ту потерю. Ее не было, где же она? Николай взглянул на часы и увидел, что сегодня понедельник, двенадцать утра. Как? Уже понедельник? Вчера же была пятница? Когда, когда? Время, что с тобой? Время? Неужели ты согласилось. Время не щадит, время – лучший бизнесмен.

Николай встал, оделся и пошел домой. У него болела голова, от такого затяжного сна. Но был ли это сон? Что произошло за эти выходные? Когда они прошли? Он опоздал на работу. Подрастешь, будешь пить не только воду, будешь курить не только сигареты, будешь колоть не только прививки. А ведь от спасения недалеко.

Сердце Николая билось, влюбился ли он? Нет, нет, нет, Николай, ты знаешь, что бывает, любовь, боль, предательство, все дела, не надо, только не снова. Но тогда зачем жить? Работа стала скучна, хотя это то, чем он хотел всю жизнь заниматься. Борьба с собой, вся жизнь – сплошная борьба. Он хотел найти ту девушку и только сейчас вспомнил, что оставил дверь открытой, что не оставил номер телефона и уже не помнит, как вернуться. Он даже не знал ее имени, не знал кто она, не помнил ее внешности, только куски. Рыжие волосы. Рыжие волосы, волосы, волосы. Черт.

Наконец-то, дом, любимая квартира, в которой все так знакомо, все так любимо и одновременно тошно. Николай закинул все свои вещи на тумбочку перед дверью и, не снимая обувь, отправился курить. Голова его затуманилась. Вот оно затуманенное сознание, а ведь только вчера он был с ясной головой, так ему казалось. Теперь читай, работай, проясняй, верни все то, что тебе дал мозг. Мысли, мысли, мысли, Николая осенила одна идея, которую он может рассказать на работе и может быть получит повышение. А зачем?

Сидит Николай и не может ничего, он не чувствует мира. Мир – сон. Он написал брату, расспрашивал о той девушке.

– Я ее толком не рассмотрел. Я думал, ты просто доебаться хочешь до людей, – отвечал брат.

Черт возьми. Тогда, может, в парк пойдем?

– Я не помню, где он, где-то неподалеку совсем, поищи в инете, почему ты не остался у нее и не дождался просто?

Плевать, плевать, плевать. Николай просто пойдет на улицу и найдет этот парк. Чертов детектив.

На улице было пасмурно. Слякоть, грязный снег и мерзкие однотипные улицы. Серость. Николай чувствовал себя рабом. Рабом системы. Учеба, работа, семья. Но семьи у него нет и, как настоящий раб, он должен был найти ту девушку и завести семью. Ну, а почему нельзя наоборот? Семья, работа, учеба. Или работа, учеба, семья. Так можно до девяти вариаций, но только одна приемлема обществом или три. А как же остальные? Большинство решает общепринятые вариации, но остальные вариации выбирают определенных людей. Людей, которых мы называем сумасшедшими, чокнутыми, психами. Чего ты боишься? Не хочешь признавать? Тогда сожги меня.

Тебе кажется, что я отклоняюсь от темы? Правильно кажется, вернемся к Коляну.

Николай просто гулял по улицам, осматриваясь на все. Он отмечал детали вокруг, чтобы вспомнить путь до парка. В телефоне он отметил один парк, идя к нему и попутно вспоминая.

Николай помнит деревья и детскую площадку, на которой братья тогда успели поиграться. Картина потихоньку восстанавливалась. Николай наткнулся на какой-то политический плакат. На нем было изображено чье-то лицо. Николай вспомнил, как он с братом отметил изменения выражения лица на плакате, как оно обретало любую эмоциональную маску, которую хотелось.

Когда Николай подходил к месту назначения, в небе появилась темно-желтая молния, небо посерело и наполнилось прожилками солнечного огня. Николай не понимал, видит ли он один это или люди вокруг тоже. Вскоре все вернулось обратно.

В парке гуляли матери со своими детьми, старики и недобросовестные владельцы собак. Успокойся, это же Россия. Или не Россия, сами разбирайтесь.

Николай прошел до, уже любимой, скамейки, вспомнив все прекрасные эмоции, которые вызывал у него тогда вид на реку. Он решил пойти в тот кусочек леса, в котором и нашел ту девушку.

Николай обнаружил несколько людей, в том же месте. Складывалось ощущение, что они не покидали этот лес, но никаких признаков того, что они тут живут, не было. Николай приметил одного из них, курившего около дерева, прической напоминавшего что-то среднее между Иисусом и Джаредом Лето, да-да, эти двое и так похожи, но этот курильщик являл собой ни то, ни другое, а что-то среднее.

Николай подошел к новоиспеченному Иисусу, глаза у него были умные и понимающие, настолько понимающие, что его взгляд пронизывал насквозь всех, на кого он смотрит, заставляя осознавать, что он понимает твои субъективные ощущения лучше тебя самого.

– Привет, – Николай подошел, достал сигарету, закурил и оперся рукой на дерево.

– И тебе не хворать, – незнакомец улыбнулся, у него был мягкий и ласковый голос.

– Слушай, помоги мне кое-кого найти, с вами тут тусовалась девушка, рыжая така…

– А, да, помню, она еще просила ее домой отвезти, пришла вместе с моим знакомым. Бледный оттенок лица? – прервал его незнакомец.

– Да, именно она, ты знаешь, где она живет?

– Это она с тобой тогда ушла? – незнакомец заинтересовался, потушив сигарету об дерево.

– Да-да, слушай, скажи мне адрес, – терпение Николая не железное, учитывая обстоятельства, сейчас оно хрупкое, как хрусталь.

– Хорошо, живет неподалеку, на главном выходе из парка направо и на втором перекрестке направо во дворы, дом вроде семь или восемь, подъезд второй, квартиру не помню, но этаж четвертый.

– Спасибо большое, – Николай тоже потушил сигарету и двинулся в путь.

– Путь любви – всегда сражение, – произнес незнакомец за спиной Николая.

Николай обернулся, но незнакомца как не бывало, не было и остальных людей, лес наполнился звуками природы и тихим гудящим звуком автомобильных дорог. Николай удивился на пару секунд, но решил не думать об этом. Дойдя обратно до любимой скамейки, Николай устремил свой взор на реку. Что-то непонятное было в ее отражении. Николай решил подойти к реке, как можно ближе. Немного спустившись, он обнаружил мини-пляж около реки. Подойдя к берегу, Николай смотрел на свое отражение, оно было искажено под влиянием колебаний воды.

Искривленное отражение, ага, как и твоя жизнь. Как тебе теория о том, что вселенная живет циклами? Произошел взрыв, вселенная расширяется, расширяется, а потом БАМ и вселенная сужается, обратно. А потом снова взрывается и так далее. Вот и весь цикл. Энтропия – она самая, точнее одна из ее вариаций. Но это еще не все, представь, что, когда ты умираешь, ты возрождаешься в следующем цикле с такой же жизнью, те же родители, те же друзья, то же место, все так же. Тот же алгоритм образования системы. И проживаешь ты все заново, все мучения, страдания, ну и счастье тоже и так до бесконечности, пока идет цикл вселенной, а если он идет, значит, человечество никак не смогло препятствовать завершению цикла, значит, ты никогда не выйдешь из него. Вот живет человечество по кругу, из цикла в цикл. Печально, правда? Мне кажется, что да, но, как бы не было это грустно, эта теория имеет права на существование. Но может цикл каждый раз меняется?

Отставим теории. Отражение в реке искажалось все сильнее, и мир вокруг наполнялся солнечным светом, пока не произошла мощная вспышка, ослепившая Николая. Придя в себя, Николай забыл об этой вспышке. Он пошел к выходу из парка, отметив необычную смену объектов вокруг. Самое главное, что не было его любимой скамейки, а дороги стали мокрыми. Он не мог отвлекаться, заставляя себя уверенно идти к своей цели.

Полный уверенности, Николай шел быстрым шагом по мокрым дорогам, осыпанными солью. Было светло и пасмурно, как это бывает в последние зимние дни, люди куда-то спешили, рабочие в оранжевых комбинезонах били баклуши, все, как обычно. Николай подходил к знакомому дому, обнаружив немного дальше полуразрушенный дом. В принципе, нормальная ситуация, только вот вчера дом еще стоял на месте.

Николай решил не задумываться над этим, а просто пойти к своей рыжей бестии, которая поглотила все его внимание. Поднявшись на нужный этаж, Николай увидел уютный свет через глазок двери, значит она дома, Николай позвонил. Дверь ему открыла та самая девушка, только в более строгой одежде и с другой прической. Стиль этот напоминал чем-то американский ретро-футуризм, американская мечта.

– Дорогой, что-то ты рано сегодня, проходи, ужин будет готов через пять минут, – голос преданной хозяйки песней прошелся по ушам Николая.

Его поглощали сомнения, но, тем не менее, он вошел через порог полный волнения и чувства, что сейчас что-то произойдет. Он прошел на кухню и сел за стол. Кухня была наполнена уютом и ароматом еды, везде висели картины, но одна из них ввела Николая в шок. На картине была изображена семья из трех человек: отец, мать и сын, но этим отцом был Николай, строго сидящий в кресле и с зализанными волосами, а-ля крестный отец.

– Папочка, как я тебя рад видеть, – ребенок, тот самый сын, изображенный на картине, обнял Николая, и он почувствовал теплоту «своего» сына. Эта сцена навеяла ему печаль и помутнённое состояние.

– Сынок, достаточно, папа, наверное, устал на работе, – немножко строгости в мягком голосе матери.

Комната была наполнена парами масла и запахом мяса. Николай просто ждал, уставившись в телевизор. Там шли новости, в которых говорилось о восстановлениях последствий катастроф, учинённых каким-то метеоритом. «Сегодня президент официально договорился о планах расчистки нежилых участков и их застройке». Семья, та самая семья, о которой он мечтал.

– Дорогая, а что за метеорит, что случилось?

– Не волнуйся, это не новый. До сих пор восстанавливают последствия того, который упал в семидесятых годах. Ужасная катастрофа… – ее глаза на секунду блеснули.

Ситуация все более прояснялась, но еще не до конца. Раздался звонок, и «жена» пошла открывать дверь.

– Дорогой, это ты? – нарастали нотки удивления.

– Ну, да, а кого ты ожидала увидеть, милая? – отголоски пошатнули Николая.

– Да, просто, ты же уже пришел.

– Ты, наверное, переутомилась сегодня, давай я помогу с домашними делами.

Ситуация прояснилась полностью. Но один факт оставался неясным, как эта ситуация возникла. Николая охватывал адреналин, эта непонятное событие выбило его из колеи. Он не знал, что делать. Никто не знал. И все-таки, вопрос, как это случилось, не давал ему покоя. Через пять секунд зайдет её муж, и что он скажет? «Здравствуйте, ваша жена перепутала меня с вами, и я решил не расстраивать её, поэтому зашёл пожрать на халяву?».

Настоящий муж зашел на кухню, и они встретились взглядами. Николай не мог поверить. Они смотрели друг на друга. Эта сцена длилась пятнадцать секунд. Перед Николаем стоял он сам, только в приличном костюме и без щетины, человек солидный, тот, кем он мог бы стать, но не стал. Приличный Николай заговорил первым.

– Ты… Кто? – он потупил взгляд.

– Я не знаю, как это случилось, но, кажется, я – это ты, – спокойный тон Николая сопроводили легкие подергивания века.

– Я… я вижу, но как, как? – приличная копия была более эмоциональна.

– Черт возьми, я не знаю, что происходит, – следом за всплеском рук Николая вошла жена.

– Нет, нет, нет, я просто устал на работе, дорогая, ты тоже это видишь?

– Я не понимаю, – она разинула рот под собственные нотки недоумения.

– Так, нет, мне это снится, а может, я опять упоролся, мне нужно освежиться, – придя в полное смятение, Николай пошел в ванную, чтобы сполоснуть руки и привести себя в чувства.

Ванная выглядела уютно, никакого минимализма холостяцкой берлоги. Здесь действительно жила семья, та семья, о которой Николай мечтал. Разноцветная плитка, современный коврик, говорящий о пользе будущего, желтый, даже слишком, свет из ламп, расставленных по всей ванной и над зеркалом, в котором Николай видел свое бледное лицо и красноту слипшихся глаз.

Он мыл лицо, приговаривая: «Нет, нет, так не может быть, я просто схожу с ума, вода, вода все очистит, вода поможет, вода хорошо, да-да, вот так». Комната начала наполняться желтым светом, произошла вспышка, опять ослепившая Николая, и которую он не помнил. Все, что чувствовал Николай после этой вспышки, это неопределенную просветленность, такую ясность в голове, но при этом спутанную структуру своих мыслей, просто глаза воспринимали на сто процентов всю информацию вокруг, но это не создавало порядок в голове. В ванной уже не было плитки, не было коврика, была одна лампа в середине, которая испускала холодный белый свет одиночества.

Мозг – нехорошо.

Николай вышел из ванной. Коридор уже не пах уютом домашнего ужина, свет потух, а в окна пробивались зимние сумерки, говорящие о затишье перед бурей выживания. Николай обходил всю квартиру, но никого уже не было, все куда-то испарились, чувствовался холод, охвативший квартиру, и одиночество. И только лишь смертельное спокойствие в сердце, струны которого больше не вибрируют. Мертвая тоска охватила Николая. Он вышел на кухню к окну и закурил, всматриваясь в уличную пустоту и наблюдая за потемнением уходящего дня.

– И живые позавидуют мертвым, – поэтическим голосом произносил он вслух.

Ты принимаешь любовь, как должность. Ты презираешь наркоманов, алкоголиков, курильщиков и при этом возвышаешь любовь. Ты лицемерен. Посмотрите, идет милая пара, они так любят друг друга, это так мило, так прекрасно. А вот там валяется наркоман, игла из вены торчит, он не любит жизнь, он всех ненавидит, он омерзителен нам и нашим словам. Любовь – наркотик, человек – активатор. Ты влюбляешься, вот она, первая стадия любви, мощная, в больших дозах, а потом переходишь на любовь, три года лечишься, пытаешься снять ломку, жесткие отходняки. Вот они твои любимые: эндорфины, серотонины, дофамины и самые главные – фенилэтиламины. Пожалуйста, вливай в себя, а нет, не все так просто. Что? Говоришь, любишь кого-то? Правильно говоришь. Тот самый активатор, которого ты хочешь видеть, почувствовать, это тот самый шприц, что обеспечивает вливание дозы в твои мертвые вены. А как же рационализм? Рациональные отношения? Если тебе повезет, то ты влюбишься в человека, который потом не будет казаться тупым, унылым и скучным, а с которым можно будет построить рациональные отношения, но кому они нужны? Риск, молодая кровь, бурлит, бурлит! Авантюрист ты мой! Вперед, делай все, что душе угодно, не живи по стереотипу общества, зачем, зачем это тебе? Любовь – наркотик, а ты раб его. Прости, прости, возможно, ты так не думаешь. Я тебя люблю.

Через некоторое время Николай услышал, как кто-то отпирает дверь, видимо, это была она. Николай пошел к входной двери встретить ее. Уже был виден свет подъезда в глазке, а главный замок начал отпираться. Открылась дверь, и Николая встретили два лица, это были она, та самая рыжая бестия, и молодой человек, непонятно кто он ей. Дверь была полностью открыта, и все видели друг друга. Наступила неловкая тишина. Улыбка слезла с лица Николая, девушка смотрела на Николая так пронзительно, что он почувствовал стыд, а молодой человек был в недоумении. Николай понял, что это был ее парень, и мысль: «шлюха» вертелась в его голове, создавая дилемму между любовью и рациональным мышлением. Наконец, девушка решила прервать тишину.

– Это мой двоюродный брат, по отцу, ты его не знаешь, – пояснила девушка своему парню с легкой наивной улыбкой.

– Да, я уже собирался уходить по делам, я заехал попрощаться, – подыграл Николай, желая, как можно быстрее, уйти.

– Меня зовут Кирилл, приятно познакомиться, – представился молодой человек и добродушно протянул руку, наклеив легкую улыбку на себя и остальных.

– Так… у меня сменился номер мобильного, так что я запишу где-нибудь свой номер телефона тебе, на всякий случай, – девушка принесла ему ручку и бумажку. Николай тешился тем, как хорошо сыграл и при этом смог оставить свои контактные данные.

– Ну, ладно, приятно было повидаться… и с тобой, Кирилл, – ехидно акцентировав «Кирилл», Николай обнял девушку, все еще играя роль двоюродного брата, пожал руку Кириллу и двинул домой.

И полон отчаяния, и полон мучений, наш Коля, наш Коля, кушает печенье. И дома сидит, и жизнь ненавидит, в компьютер глядит, и очень мало спит. Думает о любви, думает о дилеммах, мысли везде, спутались с эго, о боже, о боже, пристрелите меня, я помню, я помню, всю тщетность бытия.

Глава 3.

Мысль за жизнь.

Прошло несколько дней, но боль Николая не утихала. Теперь он окончательно понял, он влюблен. А может, просто любит? Кто знает? Прошло ли достаточно времени? Ну, ладно. Жизнь Николая никак не изменилась, он все так же ходил на работу. Но сегодня ему не было суждено попасть в свое место деятельности.

Как всегда, Николай одевался и шел на работу, проклиная всех людей, которые придумали работу начинать с утра. Сам он был совой и любил утром поспать. К вечеру у него начинал работать мозг и придумывать какие-то идеи, поэтому он их записывал. Николай садился в свою машину. Кожаный салон, запах новой обивки и элегантность форм придавало Николаю уверенность, но вместе с тем и чувство завершенности в выборе машины. Купил то, о чем всегда мечтал, и вот еще одна цель достигнута, а у него их было не так много, чтобы ими раскидываться. Зачем к чему-то стремиться, если я и так гений? Если у меня все есть? Если я пришел к пику? Идеальным стать нельзя, но иллюзия идеальности одолевает многих. Да и само понятие идеал. Что это такое? У каждого он свой, но человек даже своим идеалом не может стать, что тогда говорить о других.

Стоял он в пробке и размышлял. Время шло, как в сказке, он упивался своей любовью, поглощая глоток за глотком, разбрызгивая ее вокруг, как будто она никогда не кончится. Он знал, чем это заканчивается, но это его не останавливало, как говориться: «наслаждайся, пока можешь». Пробуждался пасмурный день, окружая яркой серостью людей. Потихоньку начинало светать, и дни начинали идти дольше, что придавало надежду.

Лобовое стекло автомобиля засверкало, и салон наполнился светом. Николай наконец-то запомнил это с точностью до деталей, но объяснить это не мог. Вспышки на солнце? Может вывески? Фонари? Николай увидел, как небо изменилось, оно стало более голубым, с нотками оранжевого цвета. Он обратил внимание на другие автомобили и сомневался, были ли это те же самые или они тоже сменились. Ему казалось, что он начинает сходить с ума от этой любви и поэтому поехал, как можно скорей, на работу.

Подъезжал Николай к зданию фирмы. Идеальная парковка на много мест. Большое здание, вселяющее образ современного мегаполиса, сплошные окна, отражающие свет. Монолитный блок, стоящий с другими блоками, возглавлял блочную секту. Современный минимализм, порожденный игрушечными кубиками, в которые играли будущие архитекторы.

Николай вышел из машины и пошел на пост охраны. Охранник был другой, и Николай недоумевал. Фирма могла сменить охранника, но с чего бы? Он предъявил пропуск. Охраннику было лет сорок-пятьдесят, старый доходяга, который еще мог что-то показать, но отчаялся в жизни.

– Так, так, так, Николай Окольский, извините, но вы не значитесь в базе данных действующих сотрудников.

– Что? Это какая-та ошибка, посмотрите еще раз.

– Нет, не значитесь, – повторял охранник.

– Я ведь еще вчера проходил нормально, и не было никаких проблем, – настаивал Николай на своем.

– У меня не отмечено, что вы вчера проходили, сейчас пересмотрю, – охранник вводил данные с карточки. – Тут написано, что вы покинули компанию еще два года назад... по собственному желанию.

Николай забрал карточку и пошел обратно к машине. Куча мыслей вертелась в голове, он думал позвонить начальнику, но его кое-что осенило. Та вспышка, ситуация со своей копией, другой цвет неба.

– Неужели я попал в параллельную вселенную? – произнес он в ужасе, проходя мимо бывших коллег.

И что делать? Николай не знал. А нет, секунду, он же может поехать к своей жене. Николай бился головой об руль, пытаясь вспомнить адрес, но так и не смог. Он пошел к охраннику, чтобы узнать новый адрес.

– Простите, а не подскажите, какой адрес указан в моей анкете?

– Что, забыли, где живете? – с усмешкой ответил охранник, но начал открывать анкету.

– Да так, должен убедиться, что все в порядке там, – с идиотской улыбкой, оправдывался Николай.

– Так, так, улица х-овая, дом номер y-квадрат, квартира корень из ста.

– Спасибо.

Уверенным шагом Николай пошел обратно в машину, чтобы настичь свою жену. А заодно повидать сына. Он ехал по городу, стараясь проскочить на каждый светофор. Но один светофор его остановил. Через переход шли рабочие, которые несли огромное зеркало. Вспышка пошла из зеркала, ослепляв Николая. Он осознавал, что происходит, но ничего не мог поделать. Проклиная все на свете, он закрывал глаза ладонью, но свет все равно просочился сквозь пальцы. И когда я говорю сквозь пальцы, я имею ввиду не область между пальцев, я говорю именно сквозь сами пальцы, в которых были видны сосуды и кости. Вспышка закончилось, небо посерело, а окружение изменилось, Николай снова был в своем депрессивном мире. Он сидел и грустил, пока ему не посигналили, и он не поехал хоть куда-нибудь. По часам был уже полдень, и Николай опоздал на «свою» работу. Так что же, и время в этих мирах по-разному идет? Видимо, да. Неудивительно, что пришел он тогда к своей «жене» днем, а уходил уже под вечер.

Николай, зайдя в магазин за шампанским, поехал домой. Он думал о принципе работы миров и о том, как контролировать процесс перехода между ними. Возможно, это было как-то связано с руками или взглядом в определенную точку, но одно он знал наверняка, переход активировался только с помощью зеркала. Приехав домой, Николай открыл шампанское и выпил бокал, потом еще один и еще один. Тревога охватывала его сердце, и он никак не мог утихомирить ее. Он даже не знал, в каком направлении думать, к какому выводу он должен прийти, чтобы в его мозгу наконец-то наступил мир.

Он сидел на диване, при тусклом свете, в комнате громко играла музыка, Николай хотел создать обстановку праздника, чтобы хоть как-то отвести тревожное волнение. Он чувствовал, что может произойти что-то важное, но разумом понимал, что просто напьется и ляжет спать.

Николай пришел к идеальному, по его мнению, плану. Он вернется в счастливую вселенную и убьет себя. Он просто заменит свое счастливое «Я» на себя. Его не волновали последствия, ему просто хотелось обрести смысл, жить ради кого-то, работать для кого-то, на себя он наплевал давно, но инстинкт самосохранения не позволял ему остановить это безумие. Смерть должна возвышать.

И вот он, раскрепощенный, с горящим лицом, решил пойти в ванную, к зеркалу, чтобы попытаться попасть в мир, где он сам живет в гармонии с собой, где имеет семью, где есть люди, которым он интересен. А сам думал, – «почему я влюбляюсь в любую девушку, что обратит на меня внимание?». Не дойдя до ванной, Николай услышал звон телефона. Это звонил его брат Алексей, и Николай взял трубку.

– Да? – резок не по годам.

– Это Алекс, говорить можешь? Ты дома? – странно… на телефоне же видно, кто звонит. Зачем говорить?

– Да, могу, – голос Николая стал более мягким.

– Тогда лучше сядь, – за, вроде спокойным, тоном Алексея чувствовалась какая-та фальшивость, как у плохого актера или лжеца.

– Ладно, сижу, говори, – и тут я еще вас немного задержу, хотя вы, наверное, уже видите, что написано дальше. Николай отвечал резко, проявляя крайнее нетерпение.

– Отец умер.

Резкий удар в сердце, бам, бам, бааааам. И снова каменный барьер строиться вокруг него. Тревоги уже не было, волнения не было, чувствовалось, что должно произойти что-то важное, и оно произошло. Николай, как ему казалось, был готов. Он видел, как в последние годы мучился отец, и желал ему смерти во спасения. Эта философия всю жизнь сопровождала его, он не видел в смерти чего-то плохого, он видел в ней единственный выход из мучений жизни, но сам еще не смог заслужить этот выход. А такого удара он не ожидал, столько готовился, думал, что сможет принять его смерть и теперь, когда она наступила, он не может примириться с этим.

– Алле, ты еще там? – голос Алексея вдруг наполнился эмоциями, которые он уже перестал скрывать.

– Да, я еще тут, – говорил Николай, пытаясь выдавить самоуверенность и непоколебимость.

– Слушай, я тебе позвоню утром, нужно договориться насчет похорон, ты пока поспи, приди в себя, – Алексей держал повседневным тон или по крайней мере пытался.

Весь мир – его квартира. Реальный мир – его тюрьма. Заключенные – друзья его. А любовь – лишь тьма. И как бы рад, вернуться он в тот юный очаг науки. Продолжить жить по кругу. Вестись лишь на интересы. Перебирать старые куплеты, что мозг его сочинил тогда, давным-давно, когда лишь кровь бурлила. Потерял он силы, одни мучения, страдания и страх, который ведет его не в ту жилу. Ах, как же он хотел уверить снова в деньги, верность и любовь. Но вот, в который раз, он чувствует страдание, мучение и боль. И живет один, и некому сказать – «я хочу тебя обнять», лишь боль, боль в нем живет, одиночество. А что тогда друзья? Их нету у меня и быть не может.

Николай сидел и осмысливал происходящее. До него все никак не доходила смерть отца, он не хотел ее признавать. Он просто представлял, что отец уехал куда-то и надолго. Куда-то совсем далеко, но они еще встретятся, обязательно встретятся.

Был вечер, и зимний закат пробивался рано. Николай пошел на кухню курить. В окне виднелось розовое небо, такое прекрасное, дарящее надежду, но вместе с тем предвещающее смерть. На кухне постепенно темнело, да и в квартире тоже. Николай стоял неподвижно и вслушивался, периодически затягивая сигарету. Он слышал все: шум ветра и автомобильных шоссе, где-то там, далеко, очень далеко. Крики детей, которые все еще играли на площадке. Женский смех, сопровождающий реплики людей. Он слышал все и чувствовал смерть, конец, который грядет. Через какое-то время не было уже ни смеха, ни крика, остался только шум.

Николай хотел было выйти из кухни, но встал на время в дверном проеме и наблюдал, как в его большой комнате темнеет. Он передвинул кресло поближе к окну, сел в него и стал наблюдать за закатом. В его голове было пусто, никаких больше целей, желаний, остались только воспоминания, которые когда-то помогли ему провести время. Он помнит дружбу, помнит любовь, помнит ненависть, он всегда был прям, со всеми. Наверное, это и погубило большинство его отношений, его прямота помогала достичь пика в отношениях слишком быстро, после чего уже было неинтересно с кем-то общаться. В его голове играла музыка, самая разнообразная, которая ассоциировалась у него с этими воспоминаниями.

И все, что хотел он в этот миг, жизнь эту прекратить. И мир снов ему не мил. Алкоголь много пил, и не хочется уже травиться. А темнота все грядет, убивает все, все вещи, что когда-то он купил. Сидит лишь он, один, и стены лишь вокруг. Мой дорогой друг, поверь, этот свет манил, его манил столько лет, подогревая кровь, и вновь, и вновь. Но всему порой придет конец, и смерть настигнет всех. Он не может себя убить, а сколько он мечтал, но каждый раз, инстинкт самосохранения посещает нас и говорит: «стой, подожди, тебе этот свет не мил, но есть же шанс, на счастье, ты его заслужил». И вот ты вновь решаешь для себя, иду я в бой, на испытание, сейчас! Но будь уверен, Николай эту мечту с шестнадцати лет хранил, и больше нету сил, вот если бы он достал цианидку или огнестрел. Но суицид дело не простое, за такое, можно инвалидность заслужить. И все, этот страх его сломил.

Солнце больше не было, квартиру полностью поглотила тьма. Лишь виднелись фиолетовые намеки неба. Николай пошел на кухню, выпил две рюмки и лег спать.

Глава 4.

Номер первый.

Похороны назначены, и наступил их день. Сегодня Николаю придется смириться со смертью отца. Все эти дни Николай был мертв, никаких мыслей, никаких желаний, никаких возможностей поблагодарить отца, выразить ему свою любовь, сказать так много еще несказанного. Он лишь утешался своей философией, пытаясь подавить чувства рациональным, но принимал свои страдания, как сложный период в жизни.

Контракт сгорел.

Стояло солнечное утро, кладбище освещал возвышающий солнечный свет, наполнявший чувством нового начала. Николай подъезжал к воротам, он настоял, что приедет отдельно, он не хотел ехать в морг. Переполненный волнения, паркуя машину, он выглядывал своего брата вдалеке. Он точно не знал, где будет похоронен отец. В его сердце отбивались старые нотки страха неизвестности, растерянности.

Обнаружив машину с несколькими людьми, он двинул в их сторону, потихоньку убеждаясь, что там стоят его брат и неизвестные ему, точнее забытые, родственники. И машина с черными стеклами, в которой был его отец, скорее не был. Мышцы Николая все сильнее бросались в дрожь при приближении к его страху. Не дойдя десяти метров, его перехватил брат, шедший ему на встречу.

– Я уж думал, ты не придешь, ты немного опоздал, – с легкой, обманчивой улыбкой, поприветствовал Николая брат.

– Пробки на шоссе, вечно по утрам на нем зазоры, – выдавливал из себя Николай, пытаясь сохранять спокойствие, ему было важно, чтобы его считали непробиваемым.

– Отмазки, отмазки, слушай, хоронить будем через пять-десять минут, так что можешь поиграть в телефон или сделать себе еще более унылое лицо, – чувствовалось, что и Алексей из себя выдавливает эти слова, но получалось у него это намного проще.

– Черт возьми, твои шутки – это...! – Николая охватила легкая ярость, он чувствовал, как лицо становиться горячее, поэтому просто промолчал, не найдя слов.

– Ладно, ладно, мне тоже плохо, я пытаюсь не поддаваться и тебе помочь, в общем, оставлю я пока тебя.

Братья еще несколько секунд смотрели друг другу в глаза молча, потом Алексей пошел обратно, а Николай пустился побродить по могилам, посмотреть на умерших и успокоится. Становилось жарче, солнце начинало печь, погода ознаменовала долгий рабочий день. «Как бы это чертово солнце не довело меня до скандалов» – мелькало в голове Николая. Его окружала легкая обида и, потихоньку нарастающая, злость. Он хотел было начать ломать могилы, рвать и метать, но взгляд его упал на ту самую группу людей, и он пошел к ним.

– Колечка, привет! – подошла к нему женщина лет пятидесяти, распахнув руки для объятия. Николай принял объятия, как когда-то их принимал от родственников, с внутренним отвращением. Помимо нее была еще одна женщина, тоже где-то лет пятидесяти-шестидесяти и девушка брата, которую Николай видел впервые.

– Боже, как ты вырос то, помню, когда приезжал к нам всей семьей, тебе тогда вроде лет семь было! – не могла прекратить свой восторг женщина.

– Я его помню, когда ему десять было, активный был, не успокоить его никак, – подхватила вторая его дальняя родственница.

Все собрались вокруг вырытой ямы. Рабочие опустили гроб и дали время, чтобы окончательно проститься. Каждый кинул по горстке земли. «Что за идиотская традиция, терпеть не могу всего этого, потом еще девять дней, сорок дней, зачем? То, что когда-то долбаные люди стали так делать из-за своих суеверий, не должно сохраняться сейчас, хватит уже цепляться за воспоминания. Терпеть не могу, ненавижу, так, так, успокойся, все нормально». Увы, злоба наполняла Николая, а в сумме с духотой от жары он мог полностью выйти из себя. Гроб наконец-то закопали, осталась еще пара «идиотских» традиций, как уж без водки.

Когда все окончательно завершилось, Коля обратился к Алексею:

– Где тут туалет?

– Вон в том здании, – указал Алексей на старую обвисшую маленькую постройку, одиноко стоящую рядом с могилами умерших.

Она была довольно далеко. Внутри был лишь свет из маленьких окошек под потолком, да из двери, везде было грязно, и резкий аммиачный запах бил в ноздри. Сделав свои дела, Николай начал мыть руки и лицо холодной водой. Николай старался не смотреть в зеркало, но контролировать свой взгляд в такой ситуации ему не удавалось. Свет становился все гуще, все ярче, пока не начал слепить Николая. «Только не сейчас, мне что, глаза себе выколоть что ли?».

Он вновь оказался в своем счастливом мире. Теперь в туалете было чисто, горели лампы, и запаха не было. «М-да, тут даже туалеты на кладбище моют, потрясающе, просто потрясающе, в этой вселенной нету долбоебов по-видимому, всех их, наверное, тем метеоритом смело» – продолжал свой внутренний саркастичный монолог Николай. Он явно не мог сдерживаться, ярость затуманивала ему разум.

Николай выглянул из-за двери. Вдалеке стояла группа людей, где-то двадцать человек. Из них он высмотрел другого себя, стоявшего над могилой.

– А смерть по расписанию, – произнес вслух Николай.

Николай подошел к зеркалу и пытался вернутся обратно, но ничего не выходило, тогда он пошел снова на улицу и ждал идеального момента подобраться поближе. Николай увидел, как другой он пошел в туалет, тогда Коля обошел здание с другой стороны, чтобы не встретиться с самим собой и, убедившись, что его двойник его не заметит, двинул быстрым уверенным шагом к могиле.

– Что-то ты быстро, – сказал ему кто-то, но Николай решил промолчать.

Николай встал перед могилой, на которой была напечатана фотография, он не мог поверить глазам. На могиле была напечатана та самая девушка, которую он встретил в парке. Люди вокруг создали ему злобный купол, в котором Николай стоял сжав ладони и не зная, что делать. Кто-то к нему подошел и положил руку на плечо.

– Прости, опоздал, конференция, соболезную о смерти матери.

Как так? Он влюблен в мать своего двойника? Становится интереснее.

– Но в конце концов, смерть – это лишь прерывание цикла молекул, когда-нибудь и у нас он с тобой прервется.

Николай кинул свой потерянный взгляд, пытаясь выдавать его угрюмым и у него это, видимо, получалось.

– Эээ... как говорится – время деньги, мой дорогой друг, чем раньше закончишь горевать, тем раньше приступишь к работе, нам нужно продолжать жить, в конце концов в бизнесе побеждает сильнейший и непробиваемый, – выдавливал из себя тот самый человек, испугавшийся угрюмости и пытаясь подбодрить, как он думал, своего друга.

Этот человек был одет в костюм с подтяжками и шляпой-котелком, живот немного выходил за пояс брюк, а на лице красовались усы, такие как у Сталина, только коричневого цвета. У него был упрямый и упитанный подбородок.

– Интересно, а когда это Коля переодеться успел? – пронеслось из толпы за спиной Николая.

Николай рефлекторно оглянулся, но вдруг увидел, как его двойник тихо крадется к своей машине из туалета. Он прошел взад толпы, чтобы получше понаблюдать за действиями своего другого Я. Когда тот уже подбежал к машине, Николай резким шагом рванулся к нему. Двойник уже уселся на водительское сиденье с пассажирского и пристегнул ремень. Николай побежал к машине. Когда двойник завел мотор, Николай уже подбежал к двери. На бегу он кинул взгляд на боковое зеркало заднего вида, двойник его как раз начал поправлять, и их взгляды встретились. Оба сильно раскрыли глаза, и взор Николая начал наполнять свет, который ознаменовал возвращение обратно.

Дата добавления: 2015-08-13