Построение и разрушение гештальта. Жан-Мари Робин

Часть первая

Вступительное слово

Я хочу вам представить, нашего старого друга, нашего учителя, который когда-то привез сюда все то, чем мы сейчас занимаемся. Это уже не первый приезд Жана-Мари в Россию. В 1993 году в МГИ началась программа, и с тех пор время от времени Жан-Мари приезжает сюда. Вот и в этот раз у вас есть такая возможность встретиться и поучаствовать в семинаре. Семи­нар у нас называется «Про работу терапевта, создание и разруше­ние гештальтов, формирование и разрушение форм и личный вы­бор терапевтов в ходе работы», то есть, на каких основаниях, каким образом терапевт делает свой выбор в каждый конкретный момент своей работы. Это отчасти и про философию гештальт-терапии и про конкретную работу. Вы сможете сейчас еще уточнить свои ин­тересы, когда будете знакомиться.

Наталия Кедрова

Введение

Мы проведем эти три дня работы вместе. И это некоторое при­ключение для меня. И может быть для вас тоже. Нужно будет как-то преодолеть языковой барьер. Но я надеюсь, что мы все-таки сможем встретиться. Есть посредник. Его зовут Максим, который будет моим голосом. Но в какие-то моменты также можно будет разговаривать по-английски, если кто-то это может. Но естествен­но, правдой является то, что английский словарный запас у меня гораздо меньший, чем французский.

Тема, которую Наташа мне определила для работы с вами, это тема построения и разрушения гештальтов, и какие у терапевта бывают выборы в разные моменты различных ситуаций. Это основная тема, но также есть возможность у вас всех выразить, высказать какие-то свои пожелания, чтобы мы смогли максимально прибли­зиться к вашим личным желаниям.

Со своей стороны я бы предложил чередовать разные виды ра­бот: теоретическую работу и опытную (экспериментальную). То есть, какие-то сессии, которые бы я мог провести с кем-то из вас, если бы кто-то был заинтересован быть клиентом, с последующим теоретическим и методологическим анализом, который мы могли бы сделать вместе. И затем, в зависимости от того, какое направ­ление будет принимать наша совместная работа, у нас также будут возникать какие-то моменты, где можно будет как-то потрениро­ваться в малых группах. Я не говорю о каком-то очень ригидном жестком структурированном проекте, а скорее об идее совместно что-то построить за эти три дня.

Вот что я хотел сказать во введении.

О выборах терапевта

Мне кажется, что многие из вас настаивали на проблеме выбора. Это важный и интересный вопрос. Можно даже сказать, что этот во­прос играет центральную роль в целях гештальт-терапии.

Я вижу среди вас тех, с кем мы уже вместе работали. Возможно, для вас что-то станет повторением, я за это извиняюсь. Я также подозреваю, что среди вас есть те, чьими преподавателями были мои студенты. Поэтому я думаю и надеюсь, что появится некая по­следовательность. Но вероятно, есть также те, кто учился в каких-то других течениях гештальт-терапии, возможно, для них я скажу какие-то отличающиеся для них вещи. Для меня важны является повторять что-то очень часто. Повторять, что теория в том виде, какая бы она не была, это не правда, а всего-навсего организация какого-то количества гипотез, которая поможет нам придать смысл человеческому опыту. Теория - это фикция, это совсем не реаль­ность. Если бы это было правдой, то теория стала бы предметом культа, стала бы догмой. А идея догмы, мне кажется, совершенно не совместима с гештальт-терапией.

Если вы внимательно изучали основной текст гештальт-терапии, то есть книгу Перлза и Гудмена, которая называется «Гештальт-терапия», вы, возможно, заметили, что в этой книге нет ни одного примера, что не очень легко для восприятия. Но авторы объясняют, что, по их мнению, это придание некой свободы, что они выбира­ют эту свободу не давать примеров, потому что, если бы они дава­ли примеры, это обязывало бы нас понимать то, что они говорят определенным образом. Они говорят, что речь идет о том, чтобы не понимать их утверждения одним единственным образом, но при­нимать их предложения. «Мы вас приглашаем принять наши пред­ложения и посмотреть, как это соответствует вашему опыту, и что вы сможете с этим сделать».

С идеей о том, что каждый гештальт-терапевт, возможно, бу­дет практиковать отличную гештальт-терапию, для меня факт того, что, вероятно, у вас всех разное образование, воспринимается ско­рее как богатство, чем как инвалидность.

В любом случае, мне кажется, самым важным, чтобы мы все вместе, каждый из нас смог построить свою логику теоретическую, методологическую и практическую. И что-то, что является логич­ным для меня, последовательным и конгруэнтным тому, кто я есть, может быть совершенно не последовательным для вас. Это не зна­чит, что прав я или правы вы. Каждый из нас выстраивает свою собственную логику.

Вы так же знаете хорошо, как и я, что Перлз настаивал на том, чтобы избегать интроекции и как-то усилить принятие. Помните, он приводил аналогию с едой, чтобы объяснить, что, когда мы прини­маем пищу, организм сохраняет для себя то, что ему нужно, как-то это усваивает и выбрасывает то, что ему не нужно или причиняет вред. И это успешная интроекция, которую он называет усвоением. Это означает также, что возможно в гештальт-терапии есть вещи, которые могут быть совершенно не усвояемы вами. То есть, не со­мневайтесь и отбрасывайте их без колебаний. Возможно не сразу, не очень быстро, возьмите некоторое время, чтобы их распробовать, проверить. В моем случае уже 32 или даже 33 года я работаю с геш-тальтом, и для меня есть вещи, которые не могут усвоиться, и с ко­торыми я не согласен. И есть вещи, на которые ушло 10, 15, 20 лет, чтобы понять, что с ними я не согласен, и что это не соответствует остальному в гештальт-терапии. Поэтому я вам так же предлагаю не проглатывать все, что я говорю. Если это говорит как-то о вашем опыте, тем лучше, но если это не имеет смысла для вас, вам необя­зательно глотать. И это тоже функция выбора. И функция выбора в гештальт-терапии, как вы знаете, называется функцией Ego.

Построение и разрушение гештальтов. Цикл контакта

Построение и разрушение гештальтов это что-то, что в истории и развитии гештальт-терапии имело разные названия. Возможно, самым узнаваемым, но при этом, наименее справедливым являет­ся «цикл контакта». Но есть другие названия, такие как «процесс» или как «self- процесс», или «процесс творческого приспособле­ния», или «последствия построения гештальтов и разрушения». И, вероятно, все эти названия пытаются описать одно и то же. Я ду­маю, что все знают теорию self гештальт-терапии. Да? Нет?

Возможно, что кто-то не знает, потому что есть какие-то те­чения гештальт-терапии, которые не пользуются этим понятием. То есть, не знать - это не грех. В теории self гештальт-терапии self может быть представлено двумя способами: одним - структурным, где self рассматривается через его функции Id, Personality и Ego, и другим способом, то есть, другой парой линз, чтобы взглянуть на self как на процесс, как на динамику.

Основатели гештальт-терапии Перлз и Гудмен описывают self при помощи некоторых фаз контакта, которые называют: прекон-такт, контактирование, финальный контакт и постконтакт. Эти че­тыре фазы, которые, естественно, не есть реальность, а педагоги­ческое изобретение, описывают self как процесс. Это процесс того, как происходит творческое приспособление между организмом и средой. Еще можно сказать по-другому: это процесс того, как субъ­ект будет строить гештальты и затем их разрушать, как контакт будет строиться и разрушаться. Я уточню также, что идея разруше­ния гештальта, разрушения контакта, не означает, что объект кон­такта будет разрушен. Если я вхожу в контакт с тобой, мы построим гештальт, затем его разрушим, но при этом я не разрушу тебя.

Лучшее сравнение для того, чтобы понять, что такое разрушить, если мы возьмем, как и Перлз, аналогию с пищевым поведением и го­лодом. То есть, построить гештальт, это как бы сделать все, что нуж­но, для того, чтобы удовлетворить голод. И с того момента, как я поел, мой голод уничтожен (разрушен), и мы говорим об этом разрушении. Это описание происхождения при помощи четырех фаз контакта.

Другими авторами, в частности, авторами из Гештальт-института Кливленда, этот процесс был описан по-другому, как цикл с разны­ми этапами, которые описываются скорее как поведение (рис. 1).

Идея цикла не справедлива, потому что идея цикла подразуме­вает, что вещи будут возвращаться в точку отправления и снова

будут начинаться. Мы говорим о цикле дня и ночи, цикле сезонов, менструальном цикле, цикле луны. Все это какие-то вещи, кото­рые постоянно повторяются одинаково. Что не так в случае с по­строением и разрушением гештальтов. Можно надеяться, что если мы создали и разрушили гештальт в психологическом смысле, мы не вернемся в точку отправления. Если я устанавливаю контакт с тобой, я устанавливаю этот контакт, а затем я из него выхожу, и в идеале, в терминах нашего контакта, я должен немножко стать богаче, немножко измениться и немножко развиться. То есть, в идеале, выходя из нашего контакта, я уже не тот, который в него входил. И это принцип пересечения и развития.

Вы помните, что эти идеи развития являются как бы подзаголов­ком основной книги: «Новизна, возбуждение и рост человеческой личности». Это означает, чтобы иметь возможность развиваться, нужно уметь встречать новое, потому что, когда мы встречаем но­вое, у нас появляется возбуждение, и это возбуждение будет под­держивать процесс построения и разрушения гештальтов, которые позволят быть пересечению.

Я представляю построение гештальтов в такой форме (рис.2):

Это правильнее, чем представлять его в форме цикла, потому что это всего-навсего педагогический инструмент. Никто никогда этого не видел. Но в таком педагогическом инструменте (рис.1), мы видим, что вещи возвращаются. В то время как здесь (рис.2), такая форма позволяет схему представить во временной перспективе. И здесь видна интенсивность self: мало self, возрастание self, self в своей силе и падение self до минимальной точки. И вот это мы на-

зываем контакт в его глобальности. Полный законченный контакт. Это все идет процесс.

Но в то же время каждая из фаз этого контакта может также рассматриваться как форма контакта. Вернемся к этому позже.

Здесь показаны интенсивность и время (рис.3).

Четыре фазы контакта

Мы видим на этой кривой, как то, что мы называем физиоло­гией, при помощи этого контакта переходит в психологию. Далее, при помощи усвоения, опыт опять становится физиологией. То есть начальная точка в теле, в ощущениях, в телесном опыте и этот те­лесный опыт станут контактом. То, что Перлз и Гудмен называют психологией, это то, что происходит в контакте. И затем понемногу этот опыт будет усвоен, интегрирован, и станет телом, моей вто­ричной физиологией. Вторичная физиология это то, что является результатом моего опыта.

Вспомните четыре фазы, предложенные Перлзом и Гудменом: вхождение в контакт, контактирование, финальный контакт и пост­контакт. В принципе, авторы описывают их не как поведение, но как некий танец между фигурами и фоном. Вы знаете концепты «фигура» и «фон». На каждой фазе фигура становится фоном, вы­ходя в фон и перемешиваясь с ним, чтобы позволить другой фигуре выделиться, и потом опять вернуться в фон, и так происходит в те­чение всего процесса. И это все в движении, как балет, как танец между фигурами и фоном.

Попытаемся рассмотреть, что происходит на каждой из этих фаз. Подозреваю, что это будет повторением известного для многих из вас, но на данный момент это очень важно, здесь находится серд­це гештальт-теории. Потому что гештальт теория - это единствен­ный подход, я думаю, который подходит к человеческому опыту на основе временного измерения. В других терапевтических формах, конечно, время присутствует, но, в основном, как психогенезис. Например, этапы развития ребенка как этапы развития субъекта. А здесь при помощи гештальт-терапии, весь человеческий опыт рас­сматривается с временной точки зрения. И, например, с точки зре­ния диагностической, мы говорим, что этот пациент потерял свою функцию Эго, то есть он потерял свою возможность выбирать. И для нас ясно, что когда мы говорим, что он потерял свою функцию Эго, мы говорим о том, что происходит в данный момент. И, возможно, в следующий момент он не будет потерявшим свою функцию Эго. То есть наша диагностика, в основном, эфемерна, она вписана во временной отрезок. В какой-то момент моего опыта есть много мое­го self, который вовлечен в опыт, а в другие моменты этого self нет совсем. В какие-то моменты я буду блокировать процесс контакта, например, при помощи ретрофлексии. А в другие моменты я буду его устанавливать, не прерывая его ретрофлексией. То есть, нет ни­какого смысла говорить, что Жан-Мари - ретрофлектор, потому что в некоторые моменты я ретрофлексирую, в некоторые нет.

Вся гештальт-терапия настаивает на том, что все происходит в данный момент. С того момента, как мы фиксируем что-то, мы создаем патологию.

Участник: То есть, устойчивости в личности нет совсем?

Жан-Мари: Есть устойчивость, потому что есть патология. (Смех) И эта стабильность, устойчивость есть, потому что она нам нужна для нашей безопасности. Мне нужно себе рассказывать, что маленький Жан-Мари, которому было 2,10, 20, 30, 40 лет и так далее, что это тот же, что я есть сегодня. Мне нужно это себе рассказывать. Но эта история, которую я себе рассказываю, дает мне ощущение постоянства, продолжительности, которое мне необходимо. Но, если бы мы захотели взглянуть на реальность, мы бы увидели, что немно­го общего есть у трехлетнего Жана-Мари и сегодняшнего.

Незавершенный гештальт. Патология как фиксация

Вот что касается идеи незавершенного гештальта, то я таких незавершенных гештальтов двести за день создаю. Все ли они пато­логичны? Что заставляет незавершенный гештальт стать патологи­ей или не стать? Патология это не то, что остается не достигнутым. Если я посмотрю в окно и увижу девушку очень красивую и очень соблазнительную, то для того, чтобы не было незавершенного геш­тальта, мне нужно жениться на ней, что ли? Ну, тогда я буду по три раза в день жениться.

Патология возможна тогда, когда незавершенный гештальт становится зафиксированным. Паттерн, который я буду повторять, будет фиксироваться. А что будет фиксацией? Это недвижимость времени. Это остановка времени. Это, как если бы я остановил вре­мя. Процесс не может продолжаться.

Я вернусь к своему образу. Я смотрел в окно и видел красивую девушку, которая была очень привлекательна, но я не побежал по лестнице и не запрыгнул на нее. То есть, есть недостижимые си­туации. Был интерес, возбуждение, но не было действия, не было финального контакта. Была остановка в моем интересе и возбужде­нии. И моя жизнь продолжится, и я забуду, я не зафиксируюсь.

Я продолжу с этим примером. Если всю свою жизнь я продол­жаю думать об этой девушке, и всю свою жизнь я сожалею о том, что не сбежал по лестнице и не запрыгнул на нее, и всю свою жизнь я бегаю по всей Москве, чтобы найти ее, и у меня нет воз­можности встречать других, то я зафиксировался, остановил что-то, и тут начинается патология. Патология всегда результат фик­сации и уменьшение моей возможности выбирать. Мы могли бы переделать все книги о психологической патологии, опираясь на то, как мы теряем свою возможность выбора. Как параноик теря­ет свою возможность выбора, как одержимый теряет, как истерик теряет. Видно, что в каждой психопатологии есть уменьшение -редукция возможностей. Для меня это два параметра: фиксация и уменьшение выбора. Это два основных параметра, создающих па­тологию. Это не только само недостижение. На мой взгляд, самого по себе недостижения недостаточно для создания патологии. Но это мое мнение, а вы имеете право думать по-другому.

Применение цикла контакта к анализу терапевтической сессии. Работа на фазе преконтакта

Мое предложение - это сразу перейти к практической работе с кем-то, а другим предложить наблюдать. А особенно попросить вас наблюдать за этим процессом (рис.3), чтобы можно было обсудить. По мере того, как мы будем продвигаться по течению этих двух дней, мы будем углублять описание этих трех фаз и того, что проис­ходит. Прежде чем сделать работу с кем-то, несколько слов об этом. Дополнительно 3 мин, чтобы облегчить ваше наблюдение.

Что доминирует в фазе преконтакта? Это выделение некоторого направления, определение направления смысла, направление же­лания, того, что толкает. Это часто работает, а мы часто не уделя­ем достаточно внимания в работе. Это не спектакль, не красочная работа, особенно в группе. В группе, в основном, чтобы не скучать, нужен спектакль. А спектакль скорее происходит на фазе контак­тирования или финального контакта. Фаза преконтакта может быть фрустрирующей для наблюдателя, потому что в тот момент про­исходит сбор информации, ощущений, воспоминаний, тела, жела­ний, воображения, движения, самое начало эмоций, проект. И все это в зачаточных формах, всего этого понемногу, все это еще не очень хорошо вырисовано, не очень четкие границы. Поэтому рабо­та терапевта с клиентом заключается в том, чтобы все это собрать, соединить, чтобы это создало гештальт, гештальт как что-то, что очень четко толкает.

На следующей фазе, на фазе контактирования, то есть на фазе вхождения в контакт, пробуются разные возможности, выборы, по­пытка выбрать что-то и затем возможно увидеть, что это не под­ходит или увидеть, что оно не подходит и выбрать другое, экспе­риментировать, входить в контакт с окружением, чтобы получить доступ к финальному контакту.

Финальный контакт это то время, когда желания, необходимо­сти могут найти свой объект и создать единое целое с объектом, которое они искали.

А постконтакт это обычно после сеанса последующий час, дни недели, годы усвоения этого опыта и интеграции. Здесь я описы­ваю довольно схематично, поэтому предлагаю поработать, а позже мы углубим понимание этого. Я вам предлагаю понаблюдать этот процесс, если вы его увидите. Возможно, в течение всего сеанса мы останемся на фазе преконтакта. Когда я начал свою карьеру гештальт-терапевта, у нас было понимание гештальт-терапии та­кое, как-будто нужно всегда проходить все фазы в течение сеанса. И если мы не проходили все эти фазы в течение сеанса, у нас соз­давалась незаконченная ситуация. И я думаю, что в этом мы очень развились.

И теперь, я думаю, мы понимаем, что в некоторых сеансах в те­чение месяцев, иногда лет, можно проводить работу, которая будет оставаться в преконтакте. И это не катастрофа. И это не ошибка. И это не некомпетентность с нашей стороны. Наоборот, я влюблен в преконтакт. Я очень влюблен в преконтакт, потому что я считаю, что это очень важная фаза. Когда мы строим дом, качество фун­дамента определяет устойчивость дома, то есть нужно потратить время на постройку фундамента. Если работа на преконтакте со­лидная, у гештальта гораздо больше возможностей развиться до финального контакта. Если вы слишком быстро проходите прекон­такт, у гештальта гораздо больше возможностей оборваться. Даже если это фрустрирует, потому что это не очень красочно, потратим время на преконтакт.

Я иногда говорю, что важно для терапевта уметь использовать «и». То есть, как мы сможем собрать разные элементы, привноси­мые клиентом. В общем, клиент привносит свой опыт фрагментар­но. То он скажет, что печален, и вдруг заговорит о матери, но с новой строки, а потом будет как-то жестикулировать, затем вдруг скажет, что завтра мне захочется другое... Все это есть независи­мые фрагменты его опыта.

На фазе преконтакта нам надо провести работу по созиданию. Мы будем использовать «и»: я просто скажу, что замечаю, что ты говоришь о своей матери; и когда ты говоришь о своей матери, ты делаешь такие жесты; и в то же время, ты вдруг начинаешь думать о том, что ты будешь делать завтра. Это не я буду придавать смысл, но я помогаю соединить, я участвую в построении гештальта. Мать - тревога - печаль - жесты - все это еще не гештальт, это материалы для построения гештальта. И мы будем совместно его строить. И это работа на фазе преконтакта.

Часть вторая

Препреконтакт

Давайте сделаем еще один шаг в нашем исследовании процес­са создания и разрушения гештальтов. Я уже упоминал о том, что Перлз и Гудмен описывали последовательность как последователь­ность, а не как цикл. Они описывали это как танец между фигурой и фоном. На каждом шаге что-то происходит между фигурой и фо­ном. Фон немного меняется, и последовательность заключается в том, что и фигура тоже меняется. Я опишу 4 фазы согласно этим идеям соотношения фигуры и фона, и обозначу, что является фо­ном, а что фигурой на каждом этапе творческого приспособления.

Снизу вверх идут преконтакт, контактирование, финальный контакт и постконтакт (рис.4). Левая колонка фон, правая колонка фигура.

То, что обычно описывается в виде кривой (рис.3), здесь мы обозначаем линией времени. Мы начинаем снизу и попадаем вверх. Это просто другой способ описания.

Что происходит на каждом этапе?

Давайте начнем с преконтакта, или даже с того, что происходит перед преконтактом - препреконтакт. Это то, что Перлз называл творческим безразличием. Это понятие он взял из философии Со­ломона Фридляндера. Иногда это называется творческим безразли­чием, а иногда плодотворной пустотой, наполненной пустотой. Это понятие из дзен, которое означает, что нет ничего, пустота, ничто, но она наполненная, плодотворная.

Мы можем сказать, что стартовая точка это некоторый ноль, когда, как писал Гудмен, человек-животное отдыхает, расслаблен, как-будто бы он спит. Нет потребности, нет ничего.

Преконтакт

И постепенно, что-то начинает происходить. Конечно, это тео­ретическое описание. Обычно мы все время чем-нибудь да занима­емся. И всегда фоном в самом начале является тело. То, что Гудмен называл телом, это не только мышцы, не только мясо, а вся физио­логия, и первичная, и вторичная, все функционирование тела, в том числе и мышление.

И постепенно, в этом теле возникают ощущения. Эти ощущения постепенно преобразуются в некоторые значения, смыслы. Они становятся фигурой. Значениями этой фигуры могут выступать по­требность, желание, аппетит, острая нужда, инстинкт, влечение, что-то, что толкает меня вперед.

Рассмотрим пример. Мой организм отдыхает, и постепенно я просыпаюсь, у меня есть какие-то телесные ощущения, я чувствую что-то вот в этой части тела (Жан-Мари показывает на область живо­та), какое-то движение, напряжение там. И в самом начале не очень понятно, что же это такое. Потихоньку я организую эти телесные ощущения в некоторый аппетит или влечение. Я понимаю, что про­исходит: я чувствую грусть, я чувствую небезопасность, у меня есть потребность быть защищенным, чтобы получить какой-то комфорт. И у меня есть эта нужда поискать, где у меня есть этот комфорт и безопасность. Это преконтакт.

Мы уже ранее говорили, что организм на этом этапе прекон­такта должен совершить некоторую работу: организовать телесные ощущения, перевести эти ощущения в нужду, желания, аппетит, влечения или какие-то незавершенные ситуации.

Контактирование

Что происходит на следующем шаге? Вспомните, что уже на предыдущем этапе потребности, желания, влечения и т.д. становят­ся достаточно ясными. Это не означает, что они всегда могут быть выражены, что они всегда могут быть эксплицитными. Они могут быть ясными и имплицитными, или более-менее ясными. И на сле­дующем этапе, в фоне всегда остается, конечно, тело. Тело всегда остается фоном любого человеческого переживания, любого опыта. Я уже говорил, что каждый раз то, что было фигурой на предыдущем этапе, становится фоном на следующем.

Давайте воспользуемся словом «потребность», оно будет озна­чать весь спектр переживаний. То есть, когда я буду говорить по­требность, я буду иметь в виду не только какую-нибудь потребность, но и все желания, влечения, аппетиты и т.д.

Итак, все это становится фоном. И смешивается с фоном. Смеши­вается - это означает, что фон сам по себе тоже меняется из-за того, что там появляется что-то новое. Имеется в виду, что здесь, в фоне я уже имею не только тело, а у меня уже будет нуждающееся тело, тело со своей потребностью. Потому что потребность возвращается в фон и смешивается с ним. Так что здесь у меня будет нуждаю­щееся тело (рис.4), что означает влекущееся тело, желающее тело, тело со своим голодом, аппетитом.

Из этого фона снова будет формироваться новая фигура. И что сейчас будет становиться фигурой, выделяться как фигура? Это окружение, окружающая среда как то, что предоставляет различ­ные возможности. Здесь правильнее было бы говорить поле, а не среда. Сейчас я говорю среда, потому что так проще понять. И на этом этапе контактирования из нуждающегося тела, которое явля­ется фоном, среда становится фигурой как то, что предлагает раз­личные возможности.

Давайте вернемся к предыдущему примеру. На стадии прекон­такта я что-то здесь чувствовал (Жан-Мари показывает на область живота), что я идентифицировал как тревогу или какую-то неожи­данную печаль и потребность в защите, в безопасности, в том, что­бы получить защиту от окружающего мира, от кого-нибудь. И тог­да на следующем этапе я оказываюсь таким нуждающимся телом, ищущим безопасность, защиту. Вот кто я. А что будет фигурой? Фи­гурой будет окружение как то, что мне может предложить разные возможности того, что я ищу. Так что на этом этапе я увижу, что может мне подойти, и я выберу, что мне подходит, а что нет. Это мне не подойдет (Жан-Мари берет у участника группы телефон), это меня не защитит, так что я это не возьму (Жан-Мари отдает на­зад телефон). Этот стул мне тоже не даст достаточно защиты, так что я его тоже не возьму. Но здесь есть некоторые люди. И, может быть, кто-то из них мне подойдет, смотря какого рода защита мне нужна. Если мне нужна сила, может быть, я его выберу (указывает на участника). Может быть, мне нужен кто-то нежный, тогда я вы­беру ее или ее (указывает на участниц). Камера мне не интересна, она никакой защиты мне не даст.

Вы видите, что я исследую, сканирую окружение для того, что­бы идентифицировать, что мне подходит, что хорошо, и я отвергаю то, что мне не подходит. Для того чтобы получить защиту, это мне не подходит, это меня никак не защитит, и поэтому я это отвергаю. Может быть, вы узнали слова «идентификация», «отвержение», это классические слова, которые описывают что? Ego-функцию.

Помните, когда мы говорим о функции Ego, его работа состоит в том, чтобы сказать «да» или «нет». Нет этому, потому что это мне не нужно для того, чтоб защититься. А ему да, потому что, может быть, он сможет меня защитить, и да ей, потому что она может меня защитить или дать мне какую-то привязанность. А вот это меня не защитит и т.д. Идентификация и отвержение: да, нет.

И может быть, вы помните, что есть еще один способ, которым можно описать «идентификацию - отвержение». Перлз и Гудмен го­ворят, что идентификация означает, что я буду удерживать это как фигуру и может даже быть частью фигуры, а отвержение означает, что я помещу это в фон. Я буду сохранять его (мужчину), ее и ее (женщин) как некоторые возможности в качестве фигур, а вот эта штука (телефон) или эта (стул), или камера, они будут отвергнуты. Да? Нет? «Нет» будет переходить в фон, опять возвращаться в фон. Насколько я заметил, это не находится в моем поле, но продолжает присутствовать в моем опыте, хотя отвергнуто обратно в фон.

Финальный контакт

Итак, постепенно, я начинаю процесс идентификации - отвер­жения. Понемножку он становиться все более и более суженным. И на следующем шаге, когда я уже являюсь нуждающимся телом, там уже много отвергнутых возможностей. Они будут находиться в фоне. А на месте фигуры будет находиться избранный «объект». «Объект» в кавычках, потому что имеется в виду психологический объект. Это может быть и человек. И что у нас становиться фигурой в финальном контакте? Это избранный объект.

Например, я отвергаю все эти предметы, все эти объекты, и даже вот этих женщин. И я буду иметь дело с этим мужчиной, как с вы­бранным объектом, чтобы он дал мне сильную защиту, потому что я чувствую себя в небезопасности. Так что я пойду к нему, прибли­жусь, попрошу или возьму у него защиту, в которой я нуждаюсь. И когда моя потребность, которая идет с фазы преконтакта (рис.4), встречает объект, моя нужда в защите встречает защиту, и это то, что мы называет финальным контактом.

Некоторые писатели в гештальт-терапии перестали говорить «финальный контакт», а говорят «полный контакт». Первично было «финальный контакт», и мы используем это понятие, не имея в виду, что это является концом контакта, но обозначает, что это финальность, завершение. Я устанавливаю контакт здесь для того, чтобы получить защиту. Завершением этого процесса, этой последовательности будет добыть и получить эту защиту, но завершающий, финальный контакт это не конец. Представим, что выбранный объект предоставит мне свою защиту, свою силу, но это еще не будет концом контакта, потому что я должен получить это, интегрировать, ассимилировать, а, ассимилировав, почувство­вать себя в большей безопасности. Итак, я должен взять, получить и ассимилировать.

На этом этапе финального или завершающего контакта есть мо­мент, когда я могу оказаться единым с выбранным объектом. Фи­нальный контакт тогда, когда я голодный, и еда у меня уже во рту.

Пол Гудмен использовал много примеров сексуальных отноше­ний в своем курсе, и финальный контакт описывал как момент ор­газма. Если некоторые из вас знают, что такое оргазм, может быть, вы что-то об этом слышали, иногда так происходит, что у нас воз­никают ощущения, что мы являемся единым целым друг с другом. Конечно же, нет. Но у нас есть такое переживание, что у нас есть такое чувство, что это так. То есть в нашем переживании, в нашем опыте мы теряем ощущение своих границ, как-будто наши границы растворились, и мы становимся единым с предметом, с объектом.

Постконтакт

И постепенно, понемножку я отступаю, отхожу от его защиты (пример с мужчиной). Я ассимилирую его защиту. И я интегрирую его защиту, ту безопасность, что он мне дал. Я становлюсь экс-нуждающимся телом (рис 4). Я теперь в безопасности, потому что выбранный объект становится фоном, он опять возвращается в фон и меняет мой собственный фон, потому что теперь у меня в фоне есть что-то новое. И как мы ранее уже говорили, это ассимиляция согласно конструированию гештальтов, тот гештальт, который соз­дается. Это может занять 30 секунд, 1 час, 1 неделю, 1 год, 50 лет для того, чтобы все это ассимилировать. И на этом этапе посткон­такта, что может оказаться фигурой, как вы думаете?

Участник: Удовлетворенное тело.

Жан-Мари: Нет.

Участник: Может быть, это какая-то фигура, которая будет к следующему контакту... Может быть, другая потребность?

Жан-Мари: Если это другая потребность, это значит уже на­чало формирования следующего гештальта. А вот для этого геш­тальта?

Участник: Опыт.

Участник: Ощущения удовлетворения.

Жан-Мари: Ничего там не будет! Не будет фигуры. Вот этого гештальта, вот этого опыта не будет. Если я получил то, что мне нужно, если я ассимилировал то, что мне нужно. Что же тогда мо­жет быть фигурой? Ничего!

Участник: Если мы рассматриваем это не как точку, а как про­цесс, который может занять годы, я в течение этих лет произвожу эту ассимиляцию, тогда я думаю, что какая-то фигура у меня в этом процессе есть.

Жан-Мари: Если у тебя еще есть фигура, тогда постконтакт еще не завершен. А на самом деле, когда процесс не завершен, что про­исходит? Масса наших переживаний никогда не завершаются. И что происходит, когда это не завершено? Это возвращается опять сюда, на фазу преконтакта (рис.4). Ты помнишь, я говорил, что здесь могут располагаться незавершенные ситуации. И это становится старто­вой точкой для нового гештальта. И я буду снова и снова работать над этим, для того, чтобы завершить часть своего опыта.

Конечно, это теоретическая модель. Она означает, например, что я был голоден, поел, переварил, и теперь еда уже не является фигурой для меня. Я могу даже не замечать, не видеть еду, а не­которое время спустя, я ее снова увижу. Когда у меня любовная сексуальная встреча, то после оргазма, мое сексуальное желание и встреча с моим сексуальным партнером уже не будут значимыми, они уже не будут доминировать. Желание постепенно уменьшает­ся, исчезает, но, конечно, через некоторое время возникнет снова. Но это теоретическая модель.

Интересно, что, говоря таким образом, Перлз и Гудмен ста­раются описать тот процесс, который является естественным. В гештальт-терапии мы настаиваем на человеческой природе. И мно­го идей из теории гештальт-терапии являются просто попыткой описать то, что является естественным. Например, саморегуляция, гомеостаз, структурирование поля, доминанты и.д. Это все есте­ственные феномены.

Естественность и фиксация

Иногда интересно, как с нашими пациентами мы можем исполь­зовать слово «естественный». Хотя, когда наши клиенты используют слово «естественный», это может на самом деле не иметь никакого от­ношения к естественности. А является просто привычным, обычным для них. Естественный и привычный/ обычный не являются одним и тем же. Естественное - это цельное, здоровое. А привычное/обычное может быть как здоровым, так и нет способом существования.

Участник: Когда мы говорим о длительном процессе создания и разрушения гештальта, который, например, происходит на протя­жении 50 лет, почему для одного человека это будет естественным процессом ассимиляции, без прерывания, а для другого - станет фиксированным гештальтом?

Жан-Мари: Здесь описано то, что было описано Перлзом и Гуд-меном как здоровый процесс без прерываний. Позже я добавлю к этому то, каким образом мы можем прерывать этот процесс соглас­но их идеям. Ну, что я хотел сказать, что когда говорил, что этот процесс может занимать 15 или 50 лет, меня не очень интересует этот аспект теории. И я не использую теорию гештальт-терапии для себя таким образом, потому что мои сессии с клиентом длятся 50 минут, а не 15 лет. Для меня теория гештальт-терапии это тео­рия для психотерапии, а не для жизни. Это не то, что описывает жизнь. А то, что я должен делать как гештальт-терапевт на нашей сессии, на нашей встрече это поддерживать процесс создания и разрушения гештальтов в ситуации здесь и теперь. Таким образом пациенты иногда могут узнавать, как они создают и разрушают гештальты, но у нас нет возможности работать непосредственно с теми гештальтами, построение которых занимает 15 лет.

Иногда вы можете понять, где находится блок, остановка. И, чаще всего, блок бывает здесь (фигура на стадии преконтакта, см. рис.4), потому что само Id не очень хорошо идентифицировано. Если потребность на самом деле не идентифицирована, тогда функ­ционирование Эго находится на стадии контактирования, оно со­вершенно не знает, что выбирать.

Я помню, как на воркшопе один человек, у которого мама умерла лет 20 назад или даже раньше, оплакивал ее так, как-будто это было вчера. То есть он не мог остановиться в своем горевании, и это был фиксированный гештальт. Не происходило ассимиляции смерти его матери, и я с ним немного работал, и ничего не происходило. Он не мог ассимилировать ее смерть. И члены группы тогда говорили ему: «Ну, это же 20 лет назад было. Ты уже мог с кем-то встретиться, ты должен был бы уже жениться за это время, уже пора забыть маму, ты должен, должен, должен...». И ничего не происходило. На второй день нашего воркшопа он снова попросился на сессию, чтоб поработать по поводу его мамы. Снова он плакал и плакал... Неожиданно мне при­шла в голову идея, и я ему сказал, сейчас не помню точно слов, но что-то вроде этого: «Твоей маме на самом деле повезло, что у нее был такой мальчик как ты, который через 20 лет может так любить свою маму, как-будто она всегда присутствует. Если бы я был твоей мамой, я бы не только был бы счастлив, но еще и гордился бы».

Волшебство, чудо - он перестал плакать. Все стало хорошо, и на следующий день ему было хорошо. Через 3 месяца я встретился с ним на другом воркшопе, и он был радостный. Он встретил женщи­ну, и у него начались отношения с ней, и процесс для него завер­шился. Что было для него не завершено? Он ожидал признания от своей матери, и, конечно, он не мог получить этого признания, но он смог получить его от меня в этой ситуации триангуляции.

И еще пример, где мы можем понять, что процесс не заверша­ется. У меня была студентка в моей обучающей программе. Когда она начала обучение в программе, она была в процессе психотера­пии, раз в неделю, иногда даже 3 раза в неделю у психоаналитика, и 18 лет это продолжалось. Она почти гордилась тем, что она за­нимается психотерапией 18 лет. Однажды она говорила об этом в группе, и я спросил ее: «Так, а кому ты хочешь отомстить?». Она начала думать об этом. И снова она была совершенно блокирована в своей эмоциональной чувственной жизни, у нее никогда не было партнера, друга, хотя ей было почти уже 40 лет. Сразу после рабо­ты она шла домой и часами смотрела телевизор, самые идиотские передачи по телевизору. Через год обучения, она решила прийти на терапевтическую группу, которую я вел вне тренинга, потому что ее как-то беспокоила эта мысль о расплате, и она хотела это поисследовать.

Что же мы обнаружили в ходе работы? Когда ей было лет 15-17, ее отец как-то приставал к ней, совсем легко, не грубо, это не было изнасилование, он просто коснулся ее груди, погладил ее по гру­ди. И больше он не обращал на это внимание, но она была очень шокирована этим движением. Это вызвало нарушение, и она стала заниматься психотерапией. Но ее отец никогда не признавал, что он сделал что-то плохое или что-то неправильное, так что она была в терапии так, как будто она хотела показать своему отцу: «Посмо­три, как ужасно то, что ты со мной сделал». И она тоже ожидала определенного признания от отца, но этого признания никогда не приходило. Когда она это поняла, что-то у нее в голове изменилось, и через месяц, она уже была в состоянии перестать ходить на тера­пию. Она встретила мужчину, и теперь она живет с ним.

Чем занимается гештальт-терапия

Где блокирован процесс? Где процесс остановлен или нарушен, и как этот процесс остановлен или нарушен? Большинство описа­ний психопатологии в гештальт-терапии в понятиях гештальта вы­текают из понимания этого процесса. Наше название «гештальт-терапия» вместо «психотерапия» означает, что мы не занимаем­ся терапией психики, а мы занимаемся терапией гештальтов. Это значит, что мы наблюдаем за тем, каким образом люди создают и разрушают свои гештальты, и мы работаем с этим процессом. Мы работаем по ремонту этого процесса, по восстановлению, когда он становится дисфункциональным.

Удовлетворение потребностей

Участница: Правильно ли я тебя поняла, что удовлетворение любой потребности служит обеспечению безопасности?

Жан-Мари: Нет, на самом деле, не так. Если бы любое удовлет­ворение потребности было бы достаточным для здоровья, мы были бы просто животными. Это может быть инстинктивный процесс.

У нас, как человеческих существ, как людей, есть функция Ego. И функция Ego заключается в том, чтобы разобраться с тем, что происходит от Id, что означают потребности, аппетиты, влечения и т. д., и как-то обойтись с этим, найти решение, разместить это в той реальности, в которой нам предлагает среда, выбрать и орга­низовать. Но если бы мы думали, что только удовлетворение по­требностей достаточно для здоровья, то мы могли бы двигаться от преконтакта (рис.5).

Творческое приспособление означает, что, возможно, я не удо­влетворю свою потребность так, как мне хотелось бы, возможно, мне придется использовать сублимацию, и, вместо того, чтобы убить тебя, я сделаю прекрасную картину про войну, что-то в этом роде.

Так что стадия контактирования очень важна нам. Если мы из преконтакта попадем сразу сюда, что может выглядеть как финаль­ный контакт, это то, что в психиатрии или в психоанализе мы назы­ваем отреагированием. Здесь нет разработки, создания чего-либо.

«Безопасное» - что здесь имеется в виду? Это означает, что сей­час я чувствую себя в безопасности. Мой пример касался моей без­опасности и моей потребности в защите. Мне нужна была поддерж­ка, я прошел через этот процесс и в конце, раз я получил от объекта безопасность, я чувствую себя в безопасности. Вот что имеется в виду. Если потребность была бы, например, в страшном конфликте с моим начальником, и финальный контакт заключался бы в этом скандале с начальником, то после этого, возможно, я и почувство­вал бы себя лучше, но совсем не обязательно, что чувствовал бы себя в безопасности.

Чувство безопасности

Участник: Можно в продолжение тех примеров с гореванием спросить? Оба примера, и с мужчиной, и с женщиной, заключались в том, что терапевт удовлетворил ту неудовлетворенную потреб­ность, которую имели клиенты. И это дало результат, я так понял, особенно в первом примере.

Жан-Мари: Я не уверен, что, я бы так сказал, что я удовлетво­рил ее потребности или его, потому что я не был его мамой, ко­торая признала его любовь, я не был отцом, который сказал, что то, что я сделал, было очень плохо, и я сожалею, что у тебя такая травма после этого, но я создал условия для нового осознавания. И клиент после этого мог как-то переварить это осознавание. Я бы не стал говорить это каким-то другим клиентам, и они бы не восприня­ли это. Я не могу проникнуть в чью-то психику, я могу только быть в контакте с кем-то, и из этого контакта, из этого гештальта кли­ент может что-то взять, что-то извлечь, трансформировать что-то и изменить себя таким образом, измениться. Я считаю, что у меня совсем нет никакой власти, чтобы кого-то менять. Но у меня есть возможность создавать условия, в которых клиент может изменить что-то для себя. Вы как считаете, что вы можете кого-то изменить? Я попробовал со своей женой, но ничего не получилось.

По-прежнему я думаю, что это проблема функционирования Ego. Многие клиенты и, возможно, и я сам тоже, и вы, у нас есть какие-то неудовлетворенные потребности. Но я не уверен, что пра­вильно говорить «неудовлетворенные» потребности. Наверное, правильнее сказать, что да, у нас есть некоторые потребности, и мы думаем только о единственном способе удовлетворения этой потребности. То, что создает фиксацию, это не сама по себе по­требность, а способ ее удовлетворения. Как-будто у нас нет выбора, как-будто существует только один единственный способ удовлет­ворения моей потребности. В этом заключается фиксация. И нам важно изменить не саму потребность, а идею того, что единствен­ный способ удовлетворить эту потребность только такой. Нам важ­но раскрыть возможности для клиента: вместо одной возможности помочь ему увидеть две возможности, и даже три, или 4, 5. Тогда он сможет исцелить, восстановить свое функционирование Ego. Когда нет выбора, это означает, что нет и функционирования Ego.

Это происходит на стадии контактирования (рис.4). Мы позже будем говорить о нарушениях этого процесса или остановках это­го процесса. Давайте рассмотрим пример. Здесь, в этом процессе примерно где-то в середине стадии контактирования (рис.4), про­исходит что-то, что мы называем проекцией. Представим себе, что клиент использует массу проекций. Возможно, вы знаете таких людей, которых психиатры называют параноиками. Ну, например я буду параноиком. И я тебе тогда скажу:

— Почему ты мне задаешь такой вопрос? Ты хочешь, чтобы я вы­глядел смешным перед всеми? Ты очень агрессивен ко мне.

А ты скажешь:

— Нет, Жан-Мари, конечно, нет. Я просто хотел получить по­больше информации.

— Да нет, ты агрессивен, я хорошо это чувствую, ты хотел вы­ставить меня в смешном свете.

А может, ты учился гештальт-терапии и сможешь мне помочь вернуть себе свою проекцию, и, например, ты мне скажешь:

— Жан-Мари, ну посмотри на себя. Ты посмотри, как ты можешь быть агрессивен ко мне.

Ты мне скажешь это для того, чтобы я смог вернуть себе проек­цию. Классическая техника еще от Фрица Перлза. И что произойдет?

— Ну, ты снова на меня напал! И т.д.

И снова вместо того, чтобы говорить: «Нет, нет, это не правиль­ный способ», что ты можешь сделать? Поддержать мою проекцию:

— Да, Жан-Мари, может быть, я и правда на тебя нападаю, ты можешь, то, что я говорю, так проинтерпретировать. Это один ва­риант. А ты можешь себе представить, может быть как-то еще мож­но и по-другому понять мои слова?

И мне придется искать какую-то другую возможность интерпре­тировать твои слова, вторую, а потом еще третью, и четвертую...

Проблема паранойи в том, что нет никакого выбора, есть только один единственный способ. Нет выбора - нет функционирования Ego.

— Я не собираюсь тебя разубеждать и говорить: «Нет-нет-нет». Я не собираюсь на тебя нападать, потому что никто тебе не поверит.

Но откуда могут появиться другие возможности? Давайте от­крывать их понемногу. И, конечно, одной сессии недостаточно, но понемножку, понемножку мы можем раскрывать эти возможности, и, таким образом, мы можем обновить функционирование Ego.

Можно тогда сказать, что сам по себе объект, удовлетворяющий потребности, не важен, а важен способ творческого приспособле­ния. И именно поэтому мы и работаем над процессом.

Прерывание цикла контакта

Участник: В примере с женщиной, прерывание цикла контакта произошло на стадии преконтакта или контактирования?

Жан-Мари: Я думаю, что здесь, в первую очередь, было нару­шение идентификации ее потребности, то есть плохое осознавание ее функции Id. А когда происходит такая ошибка в идентификации функции Id, тогда функционирование Ego на этапе контактирова­ния идет в каком-то другом направлении. И если я идентифицирую свою потребность так, что я очень нарушенный человек, потому что в детстве я получил такой шок, такую травму, я должен рабо­тать со своей травмой по этой причине. Отчасти это потребность, но не в течение 18 лет. И когда она смогла понять, что на самом деле она нуждалась в чем-то от своего отца, может быть, благо­дарность к ней, благодарность за этот терапевтический процесс, а, может быть, благодаря этому терапевтическому процессу, она уже смогла идентифицировать, что собственно она ждет от отца: «Но я никогда этого не получу. И я выбираю не настаивать, потому что теперь для меня понятно и очевидно, что я никогда этого не смогу получить, поэтому я могу забыть это, может быть, простить его, я не знаю. Но я теперь могу думать по-другому».

И здесь будет смешение процесса преконтакта и контактиро­вания.

Участник: Мне кажется, что помимо функции Ego, в данном случае нарушена функция Personality, может быть, есть интроект, по поводу того, как следует себя вести и т.п.

Жан-Мари: Процесс этого интроецирования для того, чтобы быть потом спроецированным на ситуацию, процесс будет проеци­рования. И это очень важно, потому что если мы работаем над про­цессом, а не над содержанием, тогда для нас совершенно не важно содержание этого интроекта, а мы работаем с процессом интроеци­рования или проецирования.

Дата добавления: 2015-08-13