Строение мифа

1. означающее	2. означаемое
3. знак 1) ОЗНАЧАЮЩЕЕ	2) ОЗНАЧАЕМОЕ
3) ЗНАК

Чтобы лучше понять строение мифа, обратимся к примеру Барта: «представьте себе, что я ученик пятого класса французского лицея, я открываю латинскую грамматику и читаю в ней фразу, взятую из басни Эзопа или Федра: quia ego nominor leo (Потому что я называюсь львом). Я откладываю книгу и задумываюсь: во фразе есть какая-то двусмысленность. С одной стороны, смысл слов совершенно ясен: потому что я зовусь львом. С другой стороны, эта фраза приведена здесь явно для того, чтобы дать мне понять нечто совсем иное; обращаясь именно ко мне, ученику пятого класса, она ясно говорит мне: я сей пример, который должен проиллюстрировать правило согласования предикатива с подлежащим. Приходится даже признать, что эта фраза вовсе не имеет целью передать мне свой смысл, она весьма мало озабочена тем, чтобы поведать мне нечто о льве, о том, как его зовут; ее истинное конечное значение заключается в том, чтобы привлечь мое внимание к определенному типу согласования. Отсюда я делаю вывод, что передо мной миф: его означающее само образовано совокупностью знаков и само по себе является первичной семиологической системой (я зовусь львом). В остальном же формальная схема строится обычным образом: имеется означаемое (я есть пример на правила грамматики) и есть глобальное значение, которое представляет собой результат корреляции означающего и означаемого; ведь ни именование животного львом, ни пример на грамматическое правило не даны мне по отдельности».

После того как мы разобрались, что представляет собой миф, а также изучили структуру его построения, логично задаться вопросом: каким образом воспринимается миф?

В зависимости от того на чем мы сосредоточим свое внимание (на смысле или форме или на том и другом сразу), миф может читаться 3-мя различными способами.

1) В первом случае, сосредотачивая свое внимание на пустом означающем, мы можем и не заметить, как идея полностью поглотит его, форма мифа заполнится понятием без всякой двусмысленности. В итоге мы столкнемся с системой, значение которой снова приобрело буквальность. Такой способ расшифровки характерен создателю мифа, который берет за основу понятие, смысл или идею и подыскивает для них подходящую форму.

Примером может послужить новая реклама от известного бренда AXE, изображающая известного всем своим пристрастием к поцелуям Леонида Ильича Брежнева, целующегося со своим заместителем. Если читать миф согласно первому способу (а именно так будет делать человек, сталкивающийся с работой креативщиков этой фирмы впервые), читатель сможет увидеть лишь немую фотографию и, так сказать, не сможет уловить юмора рекламы. Зашифрованный в ней смысл (невероятный эффект притяжения, создаваемый дезодорантом) так и останется для читателя тайной, покрытой мраком. В итоге миф не выполняет свое предназначения и проку от него мало. Он разрушается путем осознания его интенции (направленность сознания, мышления на какой-либо предмет; в основе такой направленности лежит желание, замысел).

2) Во втором случае для чтения мифа придется на время из читателя мифа стать мифологом. Для легкости понимания можно рассмотреть следующий пример. Представьте себе, что большой бесформенный кусок ткани начали заполнять горячим воздухом и по мере заполнения ткань начинает деформироваться из начального состояния и приобретает определенную форму, наполнение закончено. И вуаля! Перед нами настоящий летательный аппарат, огромный, красивый воздушный шар, парящий под облаками. Так происходит и с мифом. Если мы воспринимаем означающее как нечто полное и четко разграничиваем в нем смысл от формы, а стало быть видим процесс деформации первого под действием второй, тем самым мы разоблачаем миф и принимаем его за обман.

3) Наконец, если вглядеться в означающее мифа как в некоторое целое, неразличимое смысла и формы, то воспринимаемое значение оказывается двусмысленно: в нас срабатывает заложенный в мифе механизм, его специфическая динамика, и мы становимся читателями мифа. Это способ является наиболее динамичным, здесь миф усваивается согласно его собственной структурной установке: читатель переживает миф как историю одно­временно правдивую и нереальную.

Теперь, узнав основные способы прочтения мифа, можно поинтересоваться, каким же из 3х пользуется современный человек, как он воспринимает окружающие его мифы. Также можно попытаться ответить на вопрос, каким же образом мифическое построение отвечает интересам того или иного общества.

Понять основную функцию мифов можно, обратившись непосредственно к их потребителю (чтецу). Если он воспринимает миф с наивной непосредственностью, какой толк от этого него? Если же он прочитывает миф аналитически, подобно мифологу, то какая польза от алиби, содержащегося в нем? В конечном счете понимание чтецом замысла, заложенного в мифе, становится либо слишком затуманенным, либо осознается слишком отчетливо, чтобы в поверить в миф. Сам собой напрашивается вопрос: а где же двойственность значения, которое по определению заложена в мифе?

Барт отвечает на этот вопрос следующим образом: такая альтернатива является ложной. Миф ничего не скрывает и ничего не афиширует, он только деформирует, миф не есть ни ложь, ни искреннее признание, он есть искажение. Сталкиваясь с альтернативой, о которой говорил Барт, миф находит третий выход. Поскольку первые два типа восприятия угрожают мифу полным разрушением, то он вынужден идти на какой-то компромисс, миф и является примером такого компромисса; ставя перед собой цель "протащить" идею, миф не может положиться на язык, поскольку тот либо предательским образом уничтожает ее, когда пытается скрыть, либо срывает с замысла маску, когда называет его. Создание вторичной семиологической системы(см. выше) позволяет мифу избежать этой дилеммы, оказавшись перед необходимостью сорвать покров с замысла миф вместо этого натурализует его. Миф превращает историю в природу. Из всего вышесказанного становится ясно, что читатель мифа воспринимает его именно третьим способом. Становится понятным, почему в глазах потребителей мифов первоначальный замысел может быть совершенно явными и в то же время не кажется своекорыстным. Причина, которая побуждает порождать мифическое сообщение, полностью ясна, но она тотчас застывает как нечто "естественное" и воспринимается тогда как объективное основание.

Сами того не замечая, мы повсюду окружены различными мифами. Особенно широко они используются в рекламе и политике.

Представьте, что вы – создатель рекламы и вам дали задание прорекламировать, скажем, новые памперсы Хагис. Предположим, что у вас есть идея – показать, как бережно они заботятся о нежной детской коже. Теперь вам необходимо придумать, как воплотить эту идею, какую картинку показать зрителю, чтобы он вам поверил. Т.е. вы будете заниматься не чем иным, как созданием мифа, вы будете искать наиболее подходящую форму (означающее) для выражения идеи (означаемого). Заметьте также, что готовый миф носит побудительный характер, он призывает к определённым действиям. В данном случае – к покупке памперсов. Ещё одно важное свойство мифа – то, что он придаёт своим идеям видимость естественности. Ведь, как правило, покупатели не думают о том, что им пытаются «впихнуть» какой-то товар и поживиться за их счёт. Напротив, у покупателя возникает естественное желание прибрести этот товар.

То же самое в политике: с помощью мифов можно создавать привлекательные образы политических лидеров и политических идей, искажать настоящую информацию в чьих-либо интересах. Кроме того, благодаря тому, что миф имеет побудительный характер, его можно использовать как средство манипуляции общественным сознанием.

Дата добавления: 2015-08-13