Глава 46. 1536 год был отмечен многими событиями

1536 год был отмечен многими событиями. В пятый день апреля Рут произвела на свет второго сына, которого назвали Хью. Мариан ликовала.

– Боже, вот уж никогда не думала, что дождусь внука. Что уж говорить про двух! – радостно кудахтала она.

А спустя три месяца до леди Лесли дошли трагические известия из Турции. Они были принесены в ее дом Давидом Кирой, братом Эстер, который много лет назад помог младшему сыну Джанет Чарльзу бежать из Османской империи. Едва он только переступил порог ее комнаты и она взглянула ему в лицо, как сразу поняла – что-то не так. На душе стало тревожно, и сердце забилось чаще. Она пыталась для приличия поговорить с минуту на общие темы, но, увидев, как она сильно побледнела, Давид Кира решил не томить ее и сразу перешел к делу:

– Беда, моя госпожа. Но не с султаном, успокойтесь. С Ибрагимом.

Джанет не смогла скрыть вздоха облегчения.

– Он погиб?

– Да.

– Как?

– Объявлено, что казнен по приказу султана.

– Нет! Не может быть! Сулейман слишком мягок, чтобы лишать людей жизни. Тем более тех, кого он всю жизнь любил.

– Я сказал только, что так объявлено официально. На это пошли ради сохранения лица султана. Правда же слишком ужасна. Султан сильно простудился и в один из вечеров пригласил Ибрагима присоединиться к нему за ужином, как он это часто делал. А ночевать Ибрагим-паша остался в прихожей султанских покоев, что опять же неоднократно случалось и раньше. Ночью к повелителю пришла Карем и, по моим сведениям, подмешала султану в питье сильное снотворное. Затем взяла его личную печать, вписала в чистый бланк смертного приговора имя Ибрагима-паши и заверила бланк печатью. Отослав бумагу палачам, она как ни в чем не бывало вернулась в свои покои. Наутро же труп главного визиря обнаружили выброшенным на крыльцо Дивана. Должно быть, он оказывал поистине ожесточенное сопротивление, так как вся комната, где он ночевал, была залита кровью.

Джанет будто окаменела. После долгой паузы она наконец проговорила;

– Что с моей дочерью и ее детьми?

– Они в безопасности, и им ничто не угрожает. Мой осведомитель подслушал, как наш повелитель в резкой форме предупредил свою вторую кадину, что ничто не удержит его от того, чтобы не последовать примеру его деда, султана Баязета, если Карем хоть раз бросит косой взгляд в сторону Нилюфер и ее детей.

Джанет мрачно усмехнулась, вспомнив, как отец Селима в свое время собственными руками задушил свою вторую кадину, Бесму, после того, как она пыталась убить четырех кадин и всех детей Селима. Джанет взглянула на Давида Киру. Красивые зеленые глаза источали смертельный холод.

– Ее можно отравить?

– Абсолютно исключено, мадам. Она ни к чему не прикасается, включая и сладости, предварительно не дав кому-нибудь попробовать. У нее верная охрана, состоящая из черных и белых евнухов, и она редко покидает дворец. Подступиться к ней нечего и думать.

– Боже, Боже! Тетушка моего мужа всегда предупреждала меня, что я так и не изжила в себе до конца христианскую мораль. Мне надо было убить Карем при первой же возможности, которых в мое время было море! Теперь же она может погубить и империю, и моего сына. Ныне лишь Мустафа стоит у нее на пути. Давид! Эстер должна предостеречь моего старшего внука! Его необходимо защищать изо всех сил! Мысль о том, что однажды у руля империи может встать избалованный и слабый старший сын Карем, приводит меня в ужас! Эстер должна также передать Сулейману, что если что-нибудь подобное случится, я воскресну из мертвых, вернусь в Турцию и во всеуслышание заявлю, что Карем инсценировала мою смерть, а на самом деле заточила в темницу, из которой мне наконец-то удалось бежать. Да! Карем даже представить себе не может, сколь много окажется тех, кто будет приветствовать мое возвращение!

Давид Кира выполнил свой долг, и на какое-то время скандалы в Османской империи стихли. Джанет вновь с головой ушла в свою новую жизнь.

В октябре родился пятый внук Адама и второй сын Иана и Джейн, которого назвали Джеймсом. Шерстяное дело Джанет процветало. На Рождество Гилберт Хей наконец женился на Элис Гордон.

В мае 1538 года король Джеймс вторично женился па состоятельной и знатной французской вдове Мари Гиз-Лотарингской. Вся Шотландия возликовала, ибо первая жена короля умерла за два года до этого, прожив с Джеймсом в браке лишь шесть месяцев.

Первая дочь у Рут родилась спустя несколько дней после торжеств, связанных со свадьбой короля. При крещении ей дали имя Мери, но в семье звали Молли. Жена Гилберта Хея родила маленького Гилберта спустя девять месяцев и три дня после того, как вышла замуж. А первого ноября появился на свет четвертый сын Чарльза и Фионы Дэвид. Фиона гордилась сыновьями, но все же хотела хотя бы одну дочку.

– Чтобы она походила на вас, – с улыбкой говорила она леди Шиан. – Я назову ее Джанет.

Вдовствующая графиня Шиэн весело рассмеялась в ответ. Ей было Очень приятно слышать такие слова. В последние дни у нее вообще было хорошее настроение и имелись причины для тайной радости. В письме, которое она получила от Эстер Киры, рассказывалось о грандиозной победе, одержанной флотом Сулеймана под командованием Хайраддина Барбароссы в превезском морском сражении. Против турецкого султана выступили объединенные силы императора Священной Римской империи Карла, венецианского дожа^[9], римского папы… и были разбиты! Венеция вообще была уничтожена как морская держава и стала данницей Турции. За участие в войне против Сулеймана с нее взяли триста тысяч золотых дукатов. Старый дож вскоре умер от печали и позора. Несмотря на ложь, активно распространяемую в Западной Европе, отныне все Средиземноморье от Гибралтарского пролива на западе и до Фамагусты па востоке превратилось фактически во внутреннее турецкое озеро.

– Как вы можете так радоваться? – упрекала Мариан.

– Ас какой стати я должна переживать за немцев и итальянцев? – возмущенно ответила Джанет. – Ты знаешь, что они вытворяли в Тунисе? Слава посланников христианской веры, добрейших рыцарей, была такова, что матери, прижав к груди младенцев, выбрасывались вниз головой с городских стен, дабы избежать издевательств и варварской жестокости!

В следующем, 1539 году на севере Шотландии, на острове Скай, вспыхнул вооруженный мятеж, взорвавший мир, поддерживавшийся в течение многих лет в Хайленде. Впрочем, смута никак не затронула Шиэн и Гленкирк, где по-прежнему царила идиллия. Главное, не было войны. И люди понимали, что ничто не нарушит их душевного спокойствия, коль скоро они будут держаться подальше от королевского двора с его закулисными интригами.

Тем временем у Иана Лесли родился третий сын, Дональд, а у Гилберта Хея второй – Фрэнсис. Королева Мэри подарила Шотландии еще одного Джеймса. В 1540 году жена Джеймса Хея родила сына Юана, а Рут – вторую дочь, Флору. Дождалась наконец-то дочери и Фиона. При крещении ей дали имя Джанет Мэри в честь бабушки, но в семье прозвали Вереском из-за голубых глаз.

Спустя несколько недель после родов Фиона тяжело заболела. Чарльз послал за врачом в Эдинбург, но тот лишь беспомощно развел руками и констатировал, что организм не справился с таким количеством родов за столь короткий период. Вскоре Фиона умерла.

Джанет все это казалось страшным сном. Милая Фиона была ей ближе родной дочери.

Чарльз Лесли был просто убит горем. Они с женой знали друг друга с детства, но в браке не прожили и полных девяти лет. Он души в ней не чаял и не представлял себе жизни без нее. Когда же спустя неделю после похорон графиня Гленкирк посоветовала ему как можно быстрее жениться вторично, дабы у детей появилась мать, Чарльз едва не набросился па нее с кулаками, и кто знает, что было бы, если бы его не оттащили.

– Я просто хотела сказать, что с твоим титулом и деньгами, которые в один прекрасный день достанутся тебе от матери, вполне по силам подыскать себе выгодную партию, – обиженно поджав губы, объяснила леди Анна.

Чарльз послал ее и «выгодную партию» ко всем чертям и вышел из зала, оглушительно хлопнув дверью.

– Боже мой, Анна! – воскликнула Джанет. – Недели еще не прошло после похорон Фионы! Со временем боль его поутихнет, и он, возможно, возьмет себе другую жену, но сейчас он имеет право на траур.

– Чем быстрее он его снимет, тем лучше для него! Этим четверым бесятам требуется достойнее воспитание! Фиона же была слишком мягкой. Я уж молчу про дочь. Могу себе представить, какой благовоспитанной девушкой она вырастет без матери, имея перед собой пример старших братьев и вспыльчивого отца!

Джанет удивленно повела бровью:

– А меня ты уже не берешь в расчет, милая сестра?

– Надеюсь, ты понимаешь, что не можешь взвалить на свои плечи воспитание внуков?

– До тех пор, пока Чарльз не женится вторично… почему бы и нет?

– Да потому что ты уже старая! Тебе в этом году будет шестьдесят!

– В свои пятьдесят девять я выгляжу моложе, чем ты в пятьдесят два! Ведь, в сущности, что такое возраст? На сколько человек себя чувствует, на столько он и стар. А я чувствую себя прекрасно!

Анна Лесли в ответ лишь всплеснула руками и выбежала из комнаты. Джанет проводила ее снисходительной усмешкой.

В действительности же она не ощущала такой уверенности в своих силах. «Боже, помоги мне! – шептала она одними губами. – Такое бремя, такая ответственность!"

За свою жизнь она повидала всякого. Воспитала пятерых собственных детей, хозяйничала во многих дворцах, а какое-то время даже возглавляла правительство. Лишь я последние годы обрела свободу и право распоряжаться собой и своим временем единолично. И ей это очень понравилось… Вместе с тем Джанет понимала, что выхода нет, надежда только на нее и она не должна подвести убитого горем сына и внуков.

Они были еще слишком малы, чтобы обходиться без матери.

Утешало лишь то, что Патрик, которому было восемь, маленький Чарльз, которому только-только исполнилось семь, и пятилетний Эндрю сохранят воспоминания о Фионе. Что же до самых маленьких, полуторагодовалого Дэвида и малышки Вереска, то они смогут судить о матери лишь по рассказам старших братьев. Это было печально. Вошедший в комнату лорд Хей ободряюще обнял ее:

– У тебя все получится, дорогая.

– А, Колли! Должно быть, я старею… – По щеке Джанет сбежала одинокая слеза.

– Ты? – Он рассмеялся. – Вот уж никогда! Даже если ты проживешь до ста лет, то и тогда не состаришься. – Крепко прижав Джанет к себе, граф-великан, темные волосы которого все-таки в последние годы посеребрила седина, стал ее нежно баюкать. – Просто у тебя скверное настроение, милая. Думаешь, я не понимаю, как ты любила Фиону? – Он мягко погладил ее по волосам. – Это пройдет, пройдет. А пока ты должна думать о ее детях. Представляю себе, каково им без матери.

В следующую минуту Джанет впервые после смерти Фионы заплакала. Рыдания сотрясали ее тело, из груди рвался стон. Наконец, успокоившись, она спрятала лицо на груди лорда Хея.

– Не смотри на меня, я сейчас страшная, – пробормотала она.

– Никогда еще ты не была прекраснее, любимая, – прошептал граф, заставив ее поднять на него лицо. – Выходи за меня, Джан.

– Но ведь я сейчас ношу траур. Колли…

– Боже мой! – вскричал граф. – Ушам своим не верю!

– Что? – недоуменно спросила Джанет.

– Ты хоть поняла, что впервые за семь лет не отказала мне сразу?!

Джанет улыбнулась:

– Наверное, потому, что чувствую упадок сил.

– Ни за что не поверю, мадам! Чтобы ты – и вдруг чувствовала упадок сил?! Вздор!

После того как Джанет выплакалась у лорда Хея на груди, стало легче. Оставив сына Чарльза наедине с его печалью, и она обратила все внимание на детей. От одного она не смогла отказаться – от права на личную жизнь. Джанет не переехала в восточное крыло замка, но теперь двери ее покоев всегда были открыты.

У каждого из младших детей была своя нянька, и они жили в общей детской. Патрику и Чарльзу-младшему по достижении ими шестилетнего возраста отвели собственные комнаты и приставили к ним гувернеров. Старшие мальчики обедали всегда с бабушкой и с отцом, когда он бывал дома.

А дома граф Шиэн с некоторых-пор стал бывать очень редко.

Он уехал ко двору, предложив свои услуги королю. Пока от него требовалось лишь быть обаятельным и остроумным щеголем. Чарльз примирился с этим. Он готов был пойти на все, лишь бы заглушить боль от потери Фионы и реже видеть четверых сыновей, которые служили болезненным напоминанием о ней. Что касается дочери, то он вообще отказывался признавать ее, ибо полагал, что из-за нее умерла Фиона.

Однажды он привез с собой из Эдинбурга леди Диану Ферпосон.

– Ты думаешь жениться на ней? – напрямик спросила Джанет.

– Нет, конечно, – беззаботно, отозвался Чарльз, – Так, поразвлекаться.

– В таком случае забирай ее и убирайся из моего дома! – приказала Джанет. – Я знаю, что тебе плохо, но не позволю травмировать детей. Они только-только начали оправляться от потери матери.

Чарльз гордо выпрямился и расправил плечи, на какую-то долю секунды живо напомнив ей Селима.

– Не забывайте, мадам, что я – граф Шиэн.

– Это верно, – согласилась мать, – но замок принадлежит мне, Чарльз. И еще позволь напомнить, что своим титулом ты обязан только мне. Как думаешь, что подвигло короля сделать тебя графом?

– Он сказал, ты отдала сорок лет жизни Шотландии.

– Боже мой, Чарльз! Королю было бы наплевать, даже если бы я сто сорок лет своей жизни отдала Шотландии. Дело в том, что он провел две ночи в моей постели. Я, конечно, ж добивалась этого, но и не стала кричать, что меня насилуют. – Чарльз оторопело смотрел на мать. Джанет рассмеялась. – Увези леди Фергюсон туда, откуда привез, Чарльз. Меня не волнует, с кем ты спишь, сын, но если тебе так не терпится привезти домой шлюху, пусть она хоть выглядит поприличнее.

Чарльз невольно рассмеялся:

– Ох, мама! Таких, как ты, больше нет на всем белом свете!

Так что, передать от тебя привет королю?

– Нет, но передай, что я буду молиться за него и королеву.

Потеря одного ребенка – трагедия, а у них умерло уже два принца. Впрочем, они оба еще молоды, у них все впереди. Тебе же, Чарльз, советую смириться со случившимся. Мертвых не воскресить. И ты не имеешь права взваливать вину за гибель Фионы на свою дочь и сыновей. Фиона любила их, и особенно дочь, которая так на нее похожа.

Чарльз вернулся ко двору, н благодаря ему вдовствующая графиня Шиэн была в курсе всех столичных новостей. От него же она узнала о том, что близится война.

Тем временем до конца года род, Лесли постигла еще одна беда. Леди Анна, графиня Гленкирк, простудилась под сентябрьским ливнем и скоропостижно скончалась. Джанет и Анна никогда не были подругами, но смерть жены Адама, пожалуй, впервые заставила Джанет всерьез задуматься о своем возрасте.

В 1542 году по всей Шотландии прокатилась религиозная смута. Страну охватила жажда реформации. Король Джеймс обратился за помощью к Риму и решил возобновить союз с католической Францией. Что же до Генриха Английского, то он добился независимости от Ватикана и всеми силами пытался найти понимание у своего шотландского племянника. Оба короля договорились встретиться в Йорке, и Генрих приехал на место встречи в назначенное время. Узнав же о том, что племянника не будет там, Генрих пришел в бешенство. Между тем тайный совет Джеймса отговорил своего монарха от этой поездки, опасаясь его похищения. В действительности же королева-француженка и высшие чиновники страны просто боялись, что Генрих уговорит племянника последовать его примеру в отношении папства. При этом они почему-то не задумались над тем, что Англия ближе к Шотландии, чем Рим.

А потом у Генриха вес в жизни пошло наперекосяк. Его пятая королева, Кэтрин Ховард – «Роза без шипов» была уличена в измене и обезглавлена в Тауэр-Грии. Одинокий, больной, разочаровавшийся в жизни, Генрих стал искать утешения в войне. Зимой он правел мобилизацию на севере Англии, и войско под предводительством сэра Роберта Боуза пересекло границу с Шотландией и вторглось в Тевиодэйл. Навстречу англичанам вышел верный слуга Джеймса лорд Гордон, граф Хантли, н наголову разбил их.

Следующим в драку ввязался герцог Норфолкский. Он стремился вернуть себе расположение Генриха, утраченное из-за двух племянниц герцога, Анны Болейн и Кэтрин Ховард, которых тот сначала сделал английскими королевами, а потом казнил. Норфолк был более удачлив и предал огню Роксборо, Келсо, а также ряд других мелких шотландских городков. Затем Генрих вытащил на свет старый каштан, символизирующий английское господство над Шотландией, и тем самым вынудил Джеймса к решительной схватке.

Шотландский король созвал войско, поцеловал на прощание в очередной раз забеременевшую королеву и уехал на войну. Однако уже в Фаламуре дворяне отказались следовать за своим монархом дальше. Без них он оставался ни с чем, а их невозможно было сдвинуть с места. Джеймсу сказали, что нельзя проливать шотландскую кровь во имя Франции, а эта война затеяна, мол, лишь ради ее интересов. Армия покинула Джеймса, и ему пришлось вернуться в столицу. Однако уже спустя три недели, двадцать первого ноября, он покинул Эдинбург во главе нового десятитысячного войска, созванного с помощью кардинала Битона и графа Морея, еще одного Джеймса из рода Стюартов.

Вместе с королем в поход отправились Чарльз, его дядя Адам, его братья Иан и Хью, а также соседи Джеймс и Гилберт Хей. Что касается хозяина Грейхевена, отца двух последних молодых людей, то он приболел и был оставлен в Шиэне. Колин горячо протестовал, но у Джанет было дурное предчувствие, и она подсыпала ему в вино снотворное. Проснулся Колин лишь спустя двое суток.

К сожалению, это не помогло. Проснувшись с рассветом двадцать третьего ноября, Колин Хей тайком выбрался из спальни Джанет, тепло оделся, оседлал на конюшне своего коня и пустился догонять сыновей.

Он опоздал и лишь помог Рыжему Хью и другим немногим из оставшихся в живых собрать с поля боя трупы товарищей. Среди убитых были: Адам Лесли, граф Гленкирк; его сын и наследник Иан; племянник Чарльз Лесли, граф Шиэн; наследник Грейхевена Джеймс Хей и его брат Гилберт, равно как и еще две сотни молодых людей из Гленкирка, Шиэна и Грейхевена. Оставшиеся в живых реквизировали у местных крестьян повозки, дабы переправить павших домой.

Дата добавления: 2015-08-05