Новелла восьмая. Бьонделло обманывает Чакко с обедом, а Чакко в отместку ухитряется подстроить так

Бьонделло обманывает Чакко с обедом, а Чакко в отместку ухитряется подстроить так, что Бьонделло избивают до полусмерти

Веселое общество единодушно высказалось в том смысле, что это не снилось Талано, а что это было ему такое видение, ибо оно сбылось даже в мелочах. А когда все умолкли, королева велела рассказывать Лауретте, и Лауретта начала так:

— Мудрейшие дамы! Почти все, кто рассказывал до меня, вдохновлялись каким-либо случаем, о котором говорилось ранее, так же точно и у меня после вчерашней повести Пампинеи о жестокой мести школяра явилось желание рассказать вам о другой мести, хоть и весьма чувствительной для ее жертвы, но все же не такой беспощадной.

Итак, жил-был во Флоренции некто по имени Чакко[323], обжора, каких свет не создавал, однако ж тратить много на жранье ему не позволяли средства, но так как он отлично умел держать себя в обществе и у него всегда был запас удачных и метких острот, то он избрал себе ремесло не то чтобы искусника, а скорей остряка и повадился к людям богатым и любившим вкусно поесть. Ходил он к ним и обедать и ужинать, даже когда не был зван. В то время жил во Флоренци некто Бьонделло, карапуз, чистюля и франт, никогда не снимавший шапочки; волосы у него были белокурые, длинные, до того гладко причесанные, что ни один волосок у него не торчал; промышлял он тем же, что и Чакко.

И вот однажды утром, в посту, пошел Бьонделло в рыбный ряд и купил для мессера Вьери де Черки[324]две огромные миноги; тут его увидел Чакко. «Что это ты делаешь?» — приблизившись, спросил он.

«Вчера вечером мессеру Корсо Донати[325]прислали три миноги куда лучше этих, а потом еще осетра, — отвечал Бьонделло, — но чтобы угостить важных господ, которых он к себе назвал, этого не хватит, вот он и велел мне прикупить две миноги. Ты у него будешь?»

«Разумеется, буду», — отвечал Чакко.

В обеденный час он пошел к мессеру Корсо — там уже собрались его соседи, но обед еще не подавали. Мессер Корсо спросил Чакко, зачем он пожаловал. «Я, мессер, пришел отобедать вместе с вами и с вашими гостями.» — отвечал Чакко.

«Милости просим, — сказал мессер Корсо. — Сейчас как раз пора обедать. Пойдемте».

Когда же они сели за стол, то сначала были поданы тунец и турецкий горох, потом жареная рыба из Арно и больше ничего. Чакко догадался, что Бьонделло его обманул; с этого дня он затаил в душе злобу и положил отплатить ему. Бьонделло многих уже успел позабавить своею шуткой, и вот несколько дней спустя Бьонделло и Чакко встретились. Бьонделло с ним поздоровался и, посмеиваясь, спросил, понравились ли ему миноги мессера Корсо, а Чакко на это сказал: «Через недельку ты сумеешь ответить на этот вопрос лучше меня».

Простившись с Бьонделло, он тот же час сговорился за определенную плату с одним прощелыгой, дал ему в руки бутыль, подвел к галерее Кавиччоли и, указав на известного богача, мессера Филиппо Ардженти, верзилу, силача, здоровяка, горячку, злюку и сумасброда, каких мало, молвил: «Подойди к нему с бутылью в руках и скажи: „Мессер! Я к вам от Бьонделло — он собирается кутнуть со своими друзьями-бражниками и покорнейше просит вас обагрить сей сосуд вашим добрым красным вином“. Но только гляди, как бы он тебя не сгреб и не дал головомойки — ты мне тогда все дело испортишь».

«А еще что ему сказать?» — спросил прощелыга.

«Больше ничего, — отвечал Чакко. — Ступай к нему и сей же час возвращайся — я с тобой расплачусь».

Прощелыга не преминул передать мессеру Филиппе то, что ему наказывал Чакко. Мессер Филиппо, способный вспылить из-за всякого пустяка, решив, что Бьонделло, которого он знал, над ним издевается, весь налился кровью. «Что обагрить? Какие такие бражники, прах вас обоих возьми?» — гаркнул он и, вскочив, протянул было руку, чтобы схватить прощелыгу, но прощелыга был начеку: ловко увернувшись, он дал стрекача и другой дорогой прибежал к Чакко, который за всем этим наблюдал, а прибежав, сказал, что ему ответил мессер Филиппо.

Вполне удовлетворенный таким ответом, Чакко расплатился с прощелыгой; не успокоился же Чакко до тех пор, пока не встретился с Бьонделло. «Ты давно не был в галерее Кавиччоли?» — спросил он.

«Давно, — отвечал Бьонделло. — А почему ты спрашиваешь?»

«Тебя ищет мессер Филиппо, а зачем — не знаю», — отвечал Чакко.

«Ну ладно, — сказал Бьонделло, — я иду как раз в ту сторону и с ним поговорю».

Бьонделло пошел дальше, а Чакко двинулся за ним следом — поглядеть, как обернется дело. Между тем мессер Филиппо, не настигнув прощелыгу и уразумев из его слов только то, что Бьонделло, неизвестно по чьему наущению, над ним издевается, бесился и из себя вон выходил. И он все еще выходил из себя, как вдруг видит: идет Бьонделло. Он к нему, да хвать его по лицу.

«Ай! — вскрикнул Бьонделло. — За что вы меня, мессер?»

А мессер Филиппо разорвал его шапку, сбросил с него капюшон, одной рукой вцепился ему в волосы, а другой принялся отпускать не менее увесистые зуботычины; бьет да приговаривает: «Сейчас ты, разбойник, узнаешь, за что! Что значит обагрить, и какие там еще бражники, о которых ты присылал мне сказать? Я тебе не мальчик, издеваться над собой не позволю!»

Коротко говоря, мессер Филиппо пудовыми своими кулачищами разбил ему в кровь лицо, не оставил на его голове ни одного нетронутого волоска, вывалял его в грязи, разорвал ему платье, и так он этим делом увлекся, что Бьонделло, однажды раскрыв рот, больше уже не мог произнести ни слова и не мог спросить, за что же все-таки мессер Филиппо так его обихаживает. Он слышал только: обагрить да бражники, но что это за притча — не понимал, В конце концов, когда мессер Филиппо уже как следует его отделал, сбежался народ и с превеликим трудом вырвал получившего изрядную трепку и таску Бьонделло из рук мессера Филиппо, а затем Бьонделло объяснили, почему с ним так поступил мессер Филиппо, да еще и отругали за то, что он посылал к мессеру Филиппо человека с таким поручением, — ведь он же, дескать, знает его нрав: с ним шутки плохи. Бьонделло со слезами на глазах оправдывался и уверял, что не думал никого посылать к мессеру Филиппо за вином. Немного оправившись, он, жалкий и несчастный, поплелся домой, будучи уверен, что все это козни Чакко.

Выходить из дому он начал очень нескоро — долго не проходили синяки на лице, а когда наконец вышел, то встретился с Чакко. «Ну как, Бьонделло, — спросил тот, смеясь, — понравилось тебе вино мессера Филиппо?»

«Я бы хотел, чтобы тебе так же понравились миноги мессера Корсо!» — отвечал Бьонделло.

«Теперь все будет зависеть от тебя, — сказал Чакко. — Всякий раз, когда ты будешь меня так же сытно кормить, я тебя буду так же сладко поить».

Бьонделло познал на опыте, что с Чакко лучше не связываться, а потому поспешил пожелать ему всех благ и с тех пор уже не отваживался шутить с ним шутки.

Дата добавления: 2015-08-03