Глава двадцатая. Доктор едет, едет сквозь снежную равнину

«СКОРАЯ ПОМОЩЬ»

Доктор едет, едет сквозь снежную равнину…

Федор Чистяков

– 1 –

Машина ехала в полном тумане. Вдруг Леня заметил впереди какие‑то вспыхивающие огни. Он прищурился.

– Похоже на мигалку, – сказал он. Полушкина нагнулась вперед.

– Леня! Это же «Скорая помощь»!

Теперь и Скрепкин разглядел на обочине дороги белый фургон с красной полосой. Он обрадовался, потому что очень хотел помочь сбитой. Он остановил машину, выскочил на дорогу, подбежал к «Скорой помощи» и рванул ручку дверцы на себя.

За рулем сидел доктор с внимательными глазами. Скрепкин отметил, что он очень похож на доктора Айболита, каким его изображали в кино. На докторе была белая шапочка с красным крестом и круглым зеркалом, из кармана халата торчала устаревшая слуховая трубка, на коленях лежал кожаный саквояж с красным крестом, доктор барабанил по нему белыми пальчиками с аккуратно подстриженными ногтями. Леня немного удивился его архаичному виду, но, может быть, в провинции до сих пор так ходят? Финансирования‑то никакого нет!.. Неважно! Главное, вот доктор!

– Доктор! У меня в машине раненая.

– Слушаю‑с! – голос был чисто айболитский.

– Пойдемте, доктор, я вам по дороге расскажу!

– Ну что‑с, не будем терять время! – доктор спрыгнул на землю и засеменил к иномарке.

Полушкина стояла рядом с машиной. Увидев доктора, она открыла рот, и лицо у нее вытянулось.

– Вы больной? – доктор показал на Полушкину белым пальцем.

– Н‑нет… Вот больной… Она больной…

– Так‑так, – доктор нагнулся к машине, вытащил из кармана слуховую трубку и послушал Ирину. – Так‑так… Будем госпитализировать…

Доктор вернулся к «Скорой помощи» и постучал кулачком по кузову.

Дверца кузова открылась, оттуда появились двое безмолвных санитаров с носилками. Они вытащили Ирину из машины, уложили на носилки и исчезли в тумане.

– Так‑так, – доктор снял пенсне и протер стеклышко.

– Я могу помочь средствами для лечения, – сказал Леня и полез в карман за бумажником.

– Нет‑нет, – остановил его доктор. – В этом пока нет необходимости… Я запомнил ваш номер, и если что‑то будет нужно, мы с вами свяжемся… А вот с кровью, которая, по всей вероятности, понадобится для пострадавшей, определенные проблемы есть. У нас очень тяжело в районе с кровью. У вас какая группа?

– Вторая, резус отрицательный.

– Не годится. У потерпевшей положительный. Вот у вас, дамочка, мне кажется, кровь подходящая.

– Откуда вы знаете? – Полушкина испугалась.

– Опыт‑с… Так я не ошибся?

– Нет…

– Тогда пройдемте в машину, возьмем у вас немного донорской крови…

– Нет, я не пойду, – Вероника перепугалась.

– Иди‑иди, – подтолкнул ее Леня. – Это не больно. Человека спасать надо… Сегодня ты его, а завтра он тебя…

Полушкина посмотрела на Леню умоляющими глазами.

– Давай‑давай, а я покурю пока.

Вероника, оглядываясь назад, пошла за доктором. Леня улыбнулся и помахал ей ладошкой.

Оставшись один, он вытащил из пачки сигарету, закурил и посмотрел в темное тамбовское небо.

Наверное, я на правильном пути… Раньше неудачи преследовали меня… Теперь же, когда меня наставили на Путь, мне везет… Как только нам понадобилась медицинская помощь, мы сразу ее получили самым чудесным образом… Разве не чудо, встретить среди ночи рядом с какой‑то деревней нормальную «Скорую помощь» с квалифицированным врачом и санитарами… Все верно, я помог человеку, и Господь пришел мне на помощь… Человеколюбие множится…

– Закурить не найдется? Леня вздрогнул.

Сзади стоял какой‑то солдат в плащ‑палатке. Леня не слышал, как он подошел. Хотя дорога была грунтовая, и под ногами у солдата должны были хрустеть камешки.

– Закурить не найдется? – повторил солдат.

– Найдется, – Леня вытащил пачку и протянул. Солдат шагнул к Скрепкину, взял «Мальборо» и посмотрел внимательно на пачку.

– Трофейные? Леня хмыкнул.

– Типа того… – Теперь Леня разглядел солдата получше и немного удивился. Форма на нем была какая‑то устаревшая. Но спрашивать, почему солдат так одет, не стал. Во‑первых, в тюрьме он научился не задавать лишних вопросов, а во‑вторых, он же, как Чубайс, разбирался в экономической ситуации и понимал, что теперь такое время, когда бюджетным отраслям, типа медицины, армии и образования – не до жиру. Чего нашли, то и носим. Ему на мгновение стало обидно за державу.

Солдат вытащил из кармана зажигалку‑гильзу, прикурил.

– Ух ты! Какие душистые!.. Как будто бабой пахнет… Леня кивнул и улыбнулся. Ему нравились простые русские люди.

– Сверхсрочник, что ли? – спросил он.

– Можно и так сказать, – солдат как‑то странно на него посмотрел.

– Или контрактник?..

– Вроде и того… И сверхсрочник, и контрактник…

– Ну и как служится? Тяжело, небось?

– Теперь всем тяжело…

– Ага… – Леня кивнул. – Обидно… Страна у нас такая… хорошая и богатая… Потенциал… Люди исключительные… Я так думаю, что мы скоро все трудности переживем, и тогда нам все в мире позавидуют еще сто раз! Захотят к нам жить, а мы не всех будем пускать, чтобы генофонд нам не разжижали!..

– Это что такое генофонд?..

– Это… – Скрепкин задумался. Он это понятие знал в общих чертах. – Знаешь, брат, есть хромосомы…

– А это еще что?..

– Ну… Такие… как бы… типа, короче, сперматозоидов… Которые там за что‑то такое отвечают у людей… типа шифр…

Услышав слово шифр, солдат как‑то напрягся и посмотрел на Скрепкина внимательнее.

– Это как у шпионов? – спросил он.

– Какие шпионы?

– Ясно, какие. Иностранные шпионы. Узнают про наши заводы и шифром сообщают за границу.

– Да какие на хер заводы?! Нет никаких больше заводов! Кому мы нужны! – Его немного раздосадовало, что солддт не понимает, о чем базар. И вообще разговор начал раздражать. – Привыкли к словам, которые ничего не означают, и как попугаи повторяем – шпионы‑заводы!

– Это кто попугай?! – спросил солдат сердито. – По‑твоему, солдат Красной Армии – попугай?! Ты сказал, что солдаты Красной Армии повторяют слова, как попугаи?! Солдаты Красной Армии повторяют слова товарища Сталина! Но не как попугаи, а сердцем и печенкой! – Он вытащил из‑под плащ‑палатки автомат с круглым магазином, какие Скрепкин видел только в кино и в музее. – Руки вверх!

И тут Скрепкин понял! Перед ним стоял сумасшедший! Сбежавший из психбольницы сумасшедший, который, наверное, ограбил по пути краеведческий музей. И, скорее всего, его автомат не стреляет! Но… кто его знает?! Обидно было бы убедиться в обратном.

Скрепкин решил подыграть сумасшедшему, чтобы тот успокоился.

– Да что ты, брат! Ты неправильно понял мои слова…

– Руки!

– Всё‑всё, – Скрепкин медленно поднял руки. – Я хотел сказать, что я за товарища Сталина кому хочешь голову оторву…

– Товарищу Сталину, – перебил сумасшедший, – на таких, как ты, насрать! Он сам кому хочешь голову оторвет! Документы показывай!

– Чем же я их достану, друг? – Леня пошевелил пальцами.

– Медленно опускаешь одну руку и достаешь документы. И не вздумай со мной шутить! – Сумасшедший приставил дуло автомата к Лениному животу.

– Понял, – Леня медленно опустил руку в карман. Действовать нужно было решительно. Другой возможности у него может не быть. Он нащупал в кармане шариковую ручку. – Вот мои документы, брат. – Он вытащил руку из кармана, резко повернулся, ускользнув от направленного в него дула автомата, и ударил шариковой ручкой сумасшедшему в лицо. Ручка скользнула по носу и до половины воткнулась в глаз.

Сумасшедший дико взвыл, выпустил автомат и схватился за ручку двумя руками. Леня поймал автомат, перевернул его дулом к сумасшедшему и вдавил в ребра. А вот сейчас мы посмотрим – стреляет он или не стреляет! Леня нажал на курок, и автоматная очередь сотрясла солдатское тело. Леня не ожидал этого. Он не думал, что автомат работает, и растерялся.

Но солдат повел себя очень странно. Он не упал на землю, он отошел назад и стоял, раскачиваясь из стороны в сторону. Из дыр в боку у него хлестала кровь. Леня почувствовал какой‑то гнилостный тошнотворный запах.

Сумасшедший выдернул ручку из глаза и убрал от лица ладони.

Леня вздрогнул и попятился. Он увидел лицо! Оно преображалось! Оставшийся глаз светился. Луч красного света вырвался из него и впился в Скрепкина, словно прожектор на вышке. Рот солдата раскрылся, и Леня увидел в нем огромные волчьи клыки, с которых капала желтая слюна. Капли ее падали на землю и шипели, как кислота. Солдат поднял руки. Что‑то щелкнуло, и Скрепкин увидел, как из пальцев у солдата вылезли длинные железные когти.

Скрепкин рванул к «Скорой помощи». Он видел сквозь туман работающую мигалку.

– Эй! – закричал Леня. – Эй!

Вдруг прямо на него из тумана выскочило что‑то огромное и лохматое. Оно прыгнуло на Скрепкина, что‑то клацнуло рядом с шеей. Леня отскочил. Огромный волк пролетел рядом. Теперь он стоял у Скрепкина за спиной и готовился к новому прыжку.

Скрепкин напрягся. За спиной волка выросла фигура ужасного солдата. Солдат смотрел на Скрепкина одним глазом и зловеще щерился.

Волк прыгнул. Но Лене вновь удалось вовремя отскочить, и чудовище приземлилось у него за спиной. Теперь Скрепкин оказался окруженным с двух сторон. Ему оставалось только бежать вбок. Он быстро побежал к «Скорой помощи». Но волк снова прыгнул и оказался у него на пути. А солдат приближался сзади.

Леня развернулся и увидел третьего. На него наступал, переваливаясь с боку на бок еще один солдат с большими зубами. Он кричал «ура». Лене показалось, что руки солдата каким‑то загадочным образом летят рядом с ним совершенно самостоятельно. Но Скрепкину некогда было разглядывать это. Он взял правее.

Из тумана выступил четвертый. Вернее, четвертая. Женщина‑паук! Огромный волосатый паук с женской головой над пульсирующим лысым брюхом.

Леня понял, что до «Скорой помощи» не добежать.

Паук поднялся на задние ноги, а передние протянул к Скрепкину – омерзительные паучьи конечности с волосками‑шипами и крючками! Такими крючками можно было спокойно поддеть корову или свинью и разорвать их пополам, как лист бумаги.

Леня развернулся и побежал к своей машине.

Чудовища бросились за ним.

Леня увидел, что рядом с дверцей стоит еще какой‑то урод с большой головой и тонкими страусиными ногами, как на картинах Иеронима Босха.

Я, наверное, попал в ад, – промелькнуло в голове.

Леня взял левее и обежал машину вокруг. Яйцеголовый бросился за ним. Сердце колотилось, как отбойный молоток.

Скрепкин остановился и предпринял отчаянный маневр. Он дождался, когда монстры подойдут поближе, запрыгнул на крышу машины, нырнул в открытое окно со стороны водителя, поднял стекло, завел машину и рванул с места.

На крышу тяжело опустился волк. Скрежет когтей по металлу заставил Скрепкина вздрогнуть. Крыша прогнулась. Леня резко крутанул руль и сбросил хищника на землю. В ту же секунду он налетел на страусоногую голову. Как будто хрустнула скорлупа, и по лобовому стеклу растеклась мерзкая жидкость. Леня включил дворники и выжал из машины всё что можно.

Он ехал, не зная, куда едет. Порождения ночи и тумана продолжали преследовать его.

Вдруг вспыхнул яркий ослепительный свет. Леня зажмурился, но руля не выпустил. Этот свет – его спасение. Он открыл глаза и поехал вперед, прямо по лучу света.

– 2 –

Абатуров сходил за святой водой и выплеснул кружку на покрасневшую задницу Хомякова.

– Во имя отца и сына, – сказал он. – Не полегче тебе теперь?..

Хомяков не ответил.

– Если не будешь буянить, мы тебя развяжем… Ну как?.. Игорь Степанович отвернулся от Абатурова.

– Я бы не стал его развязывать, – вмешался Юра. – У него ума нету, – он постучал костяшками по голове Хомякову, – опять драться будет. Уж я‑то его знаю, – Мешалкин обошел тестя вокруг и остановился возле его головы. – Правильно я говорю, Игорь Степанович?..

Хомяков поднял голову и плюнул в Мешалкина снизу вверх. Но плевок не достиг цели, а описал дугу и шлепнулся Хомякову на лоб.

– Вот видите, – Мешалкин ухмыльнулся. – Зверюга! Пусть так и лежит!

– Нет… – Абатуров погладил бороду. – Так нельзя… Не можем же мы его тут всё время связанным держать! И нам опасно и ему… Надо, я считаю, еще раз попытаться человеку всё объяснить. Может быть, теперь он будет попонятливее… Давайте ему ноги развяжем, а руки оставим как есть, и того… на колокольню его поднимем и всё опять покажем и расскажем.

Хомякову развязали ноги, подняли его и повели на колокольню.

Вампиров вокруг церкви прибавилось. Они неторопливо ходили по кругу, переваливаясь с боку на бок, и издавали чавкающие и урчащие звуки. Им хотелось крови.

– Сатанисты! – крикнул дед. – Ничего вы от нас не получите!

Мешалкин и Коновалов подвели Хомякова к краю.

– Смотри и запоминай, – сказал Мишка.

– Если бы мы тебя, дурака, не задержали, – добавил Юра, – ходил бы теперь так же и жаждал чужой крови! Понял?!

Хомяков уставился вниз. Картина действительно была ужасающая. Некоторые монстры задрали головы и смотрели на Хомякова голодными глазами. Их рты приоткрылись, Хомяков мог видеть в них острые клыки.

– Дед Семен, – сказал Коновалов, – как ты посмотришь, если я отсюда на монстров поссу? Я считаю, это было бы мощно!

Абатуров наморщил лоб.

– Ссать с церкви – большой грех. Но ссать в самой церкви – это вообще ни в какие ворота…

– Это я понимаю, – Коновалов посмотрел вниз. – Но мы же не просто оправляемся в неположенном месте, ссым с колокольни, а выражаем протест нечистой силе, мочимся ей на голову.

– В Евангелии нигде про такое не написано, – сказал Абатуров раздумчиво. – А раз не написано… Эх, была не была! – он подошел к перилам и расстегнул ширинку.

Коновалов и Мешалкин присоединились.

Зажурчали.

Абатуров вспомнил, какой разговор состоялся у него в войну с его фронтовыми дружками:

– …А я высоко жить не привык, – сказал Семен. – У меня от высоты голова кружится и тошнит. Я в Москве на Чертовом колесе катался и блеванул оттуда.

– Ну и прекрасно, – сказал Мишка. – Снизу, например, фашист идет, а ты на него сверху блюешь.

– Или ссышъ, – добавил Жадов…

Эх, Андрюха и Мишка, вот и осуществились наши мечты… Только я‑то вот наверху, а вы внизу…

– Чего это там светится? – дед Семен прищурился. – Вроде, машина едет какая‑то… – Он застегнул ширинку.

– Смотрите! – Мешалкин показал рукой на пол. Крест, оставленный тут с прошлого раза, засветился. Абатуров поднял его и выставил перед собой.

Светлый луч пронзил ночную тьму и высветил из мрака мчавшуюся в сторону церкви черную иномарку. За иномаркой что‑то бежало, но в свете луча оно метнулось в сторону и исчезло.

Вампиры, окружавшие плотным кольцом церковь, расступались и прятались подальше от Божественного луча.

Машина мчалась по коридору, проложенному лучом, как Микки‑Маус из старого диснеевского мультика лез в цирке по лучу прожектора, пока его не выключили. Абатуров крикнул:

– Мишка, вот тебе крест! Беги открывай дверь!

– Не надо! – отказался Коновалов. – Ты, дед, отсюда лучше посвети! – он побежал вниз.

Все они откуда‑то знали, что тот, кто ехал в БМВ – друг.

– 3 –

Углов пришел в себя и никого поблизости не увидел. Только лампада тускло горела под иконой Богоматери, создавая на ее лице причудливые узоры светотени. Петьке стало немного жутко и захотелось выпить. Всё тело болело. Особенно болело горло. Петька провел по нему рукой и поморщился. Он смутно припомнил, что после того как он очнулся от удара током, какой‑то придурок налетел на него в темноте, повалил и пытался придушить. Дальше Петька не помнил.

Он поднялся на ноги и обошел пустую церковь по периметру.

Куда же все подевались? Здесь же должно быть полно народу! Мишка, дед Семен, еще этот москвич…

Страшно хотелось похмелиться.

Углов остановился. В церкви должен быть кагор, – подумал он. – Его пьют, как кровь Христа.

Он повертел головой и принюхался. Пахло ладаном.

Где‑то он рядом!..

– 4 –

Коновалов по крутым ступенькам сбежал вниз и увидел сидевшего в углу Петьку. Рядом с ним стояла наполовину пустая трехлитровая банка с вином.

– Оставь! – крикнул Коновалов на бегу.

Он подскочил к двери, отодвинул засов и распахнул ее. В дверь влетел крепкий стриженый парень с выпученными от ужаса глазами.

Мишка захлопнул за ним дверь и задвинул засов.

Человек упал на колени и стал креститься на иконы.

Сознание у Мишки раздвоилось. Он хотел заняться гостем, но понимал, что в банке кончается вино.

Коновалов подошел к Петьке, отобрал банку и прильнул к краю. Душистое сладкое вино потекло в горло. Предпоследний раз, когда он пытался выпить в доме Углова, вкус был совсем не такой. В церкви он пьет душистое сладкое вино, а там он пил мочу мертвеца. Большая разница. Подумав об этом, Мишка едва не поперхнулся, но вспомнил, что только что отомстил са‑танистам, поссав на них с колокольни. Он успокоился и сделал еще несколько больших глотков.

Потом он вспомнил, что не один. Мишка посмотрел на банку и не стал ее допивать. Он подошел к молящемуся, тронул его за плечо и сказал:

– На, брат, глотни… Только немного…

Незнакомец, не глядя, взял банку, глотнул, вернул Коновалову и продолжил молитву.

С колокольни спустились Абатуров, Мешалкин и Хомяков со связанными руками.

Заметив банку, Абатуров поморщился:

– Ах, алкаши! Добрались всё же!.. Незнакомец последний раз перекрестился и встал.

– Ты кто, мил человек? – спросил дед Семен.

– Леня Скрепкин… Что тут у вас творится?!

– 5 –

Они рассказали друг другу про то, что с ними произошло.

– …И обе они остались в «Скорой помощи», – закончил Скрепкин свою историю. – Надо же как‑то им помочь? Ведь так же? Нельзя же их там бросить?

– Эх, Леня, – дед Семен вздохнул, – теперь им едва ли поможешь… Ты пока еще не очень в курсе, а у нас тут кошмар чего творится. Вон у этого, – он показал на Мешалкина, – жену с детьми того. А у этого – дочку с внуками… – Хомяков дернулся, но промолчал. – Конец твоим женщинам… И всей бригаде «Скорой помощи» тоже…

– Что же делать? – спросил Скрепкин.

– Ждать третьих петухов.

Как будто услышав Абатурова, на улице прокричал первый петух.

– А теперь – спать, – сказал дед. – Завтра нам нужно многое успеть.

Дата добавления: 2015-08-05