Со стороны на заговор похоже

Саади

Рассматриваемая проблема далека от рационального однозначного решения. Об этом свидетельствуют дебаты на страницах "Медицинс­кой газеты", медицинской, юридической и художественной литерату­ры о сохранении в тайне определенных сведений о больном от окру­жающих его лиц и от самого больного. Сегодня мы с сожалением ко­нстатируем, что к узаконенным тайникам медицинской информации допущены кроме врачей и медсестер, санитарки, лаборанты, регистраторы, программисты и др. Кроме того, больничный лист поступает в процессе оформления к администраторам, работникам профкома, бухгалтерии, и тайна диагноза становится достоянием всех сослуживцев. При этом срабатывает механизм разглашения тайны, который убедительно и психологически тонко раскрыл таджикский поэт Абуль Касим Фердоуси:

Есть тайна двух, но тайны нет у трех,

И всем известна тайна четырех.

Нельзя не согласиться с А.Я. Иванюшкиным, что с 1937 г. и по начало 90-х годов в нашей стране происходило разглашение медицинской тайны в самоммассовом медицинском документе – листке временной нетрудоспособности. Когда в 1976 году "Литературная газета" опубликовала письмо одного из читателей "Больничный лист - тайна для всех", Минздрав СССР в связи с этим разослал в учреждения здравоохранения "Циркулярное письмо", в котором предписывалось усилить деонтологическое воспитание медицинских работников, сократить их доступ к медицинской документации до необходимого минимума и т.д. Главное же зло - запись на русском языке диагнозов заболеваний в листках нетрудоспособности так и не было пресечено вплоть до 1993 года. Справедливости ради следует сказать, что врачи многих специальностей (психиатрии, дерматовенерологии, гинекологии и др.) нередко прибегали к вуалированию диагнозов своих пациентов (например, в листке нетрудоспособности больного, перенесшего острое психическое расстройство, делалась запись - "астеническое состояние") (1998, с. 43).

Сегодня эту проблему врачи решают в соответствии с законом. В статье 49 "Экспертиза трудоспособности" Закон предписывает врачам вносить сведения о диагнозе в листок нетрудоспособности только с согласия пациента, а при его несогласии указывается общая причина нетрудоспособности – заболевание, травма и проч.

Злободневен вопрос о необдуманном, подчас преступном разглашении врачебной тайны по вине врачей, студентов и медсестер при безответственном хранении историй болезни, амбулаторных карт, заключений морфологических, эндоскопических и пр. исследований. Наверное, каждому понятен интерес больного и его близких (доброжелателей и недоброжелателей) к секретам здоровья и прогнозу жизни пациента, таимых в указанных документах. Я думаю, таким аморальным путем журналисты узнали о том, что экспрезидент США Р.Рейган оперирован по поводу рака толстой кишки; насколько тяжело болен и какие грозные осложнения операции на сердце ожидали и диагностировали у президента Б.Н.Ельцина.

Да, многие журналисты безнравственно (contra bonos mores!) попирают права личности на неприкосновенность частной жизни. Хотя их профессиональные кодексы тоже включают запрет на разглашение конфиденциальной информации о своих клиентах. Например, "Кодекс чести британского журналиста" был создан в ответ на "вседозволенность" средств массовой информации, нередко бесцеремонно вмешивающихся в частную жизнь людей. Для нас особенно интересен пункт 5 Кодекса: "Медицинская этика. Журналисты, наводящие справки в больнице, должны представиться официальному представителю и получить от него официальное разрешение на вход в закрытые для публики помещения" (Цит. по: Иванюшкин А.Я., 1998, с. 44). Нужно ли пояснять, что только медицинские работники, нарушая закон и мораль, "выбалтывают" тайну своих пациентов?

Много написано и сказано о запрещении профессиональных разго­воров, содержащих врачебную тайну, в присутствии посторонних лиц - в коридорах, в холлах, на лестничных площадках, за банкетным столом, в автобусах и т.д. Интереса ради прислушайтесь к разговору студентов в городс­ком транспорте. Вы узнаете, у кого хирурги выявили неоперабельный рак желудка, кого оперировали по поводу рака матки или вне­маточной, "криминальной" беременности и мн.др.

Поучительный пример разглашения врачебной тайны приводит Л. Андреев в рассказе "Жили-были" (1980). В палате, где спал, а точ­нее притворился спящим больной Лаврентий Петрович, студенты в разговоре между собой обмолвились о том, что дни жизни одного из больных, отца-дьякона, сочтены. Эту тайну Лаврентий Петрович раскрыл дьякону в минуты озлобления на весь мир и на жизнерадост­ного соседа. Жестокость Лаврентия Петровича вызывает гнев и осу­ждение. Но задумайтесь, кто дал в руки злому человеку страшное оружие правды?

Телефон может служить каналом разглашения врачебной информации. Приведу пример. Из онкодиспансера выписалась больная С., оперированная по поводу рака яичника в запущенной стадии. Врач перед выпиской предложила пациентке оптимистическую версию диагноза, не соответствующую тяжести болезни. Выйдя из больницы, С. поз­вонила из автомата лечащему врачу. Представившись родственницей больной, извинившись, что она не смогла прийти к выписке, попро­сила сказать всю правду о болезни "сестры". И врач сообщила истинный диагноз. Душевный кризис больной был столь глубоким, что она не нашла в себе силы повидаться с детьми и мужем. В отчаянии она бросилась под машину (лечащего врача обвинили по статье 110 УК РФ – «доведение до самоубийства»).

Нельзя не согласиться с Н.Н.Блохиным (1977), что широкое оповещение о болезни знакомых и родных больного зачастую приводит тоже к тяжелой моральной травме. Не всем эта ноша по плечу, по сердцу. Так, жена больного М. ретикулосаркомой селезенки, узнав о сущности запущенной болезни, не выдержала расспросов мужа, сообщила ему правду. Больной категорически отказался от лечения, питания и вскоре умер.

Справедливы мнения врачей, что родственникам устрашающую пра­вду говорить нужно не сразу, а "порциями", давая возможность на малую надежду, а некоторым вообще не сообщать тайны врачевания, помятуя русскую пословицу: "На чужой роток не накинешь платок".

Признаком низкой культуры служит секретничание врача с родст­венниками, медицинскими работниками вблизи больного или больных. Мотивировку запрета такого секретничания, шушукания достаточно ясно и психологически точно раскрыл Гамзат Цадаса.

Секретничать в компании негоже:

Ведь тайное шушуканье двоих

Со стороны на заговор похоже

И в праве настораживать других.

Равнодушие врача, стремление его побыстрее отделаться от без­надежного больного путем туманных, неконкретных суждений о боле­зни, ничего незначащих рекомендаций по лечению тоже может стать каналом разглашения тайны. Так герой повести Л.Н.Толстого "Смерть Ивана Ильича" (1969, с.147-148) раскрывает врачебную тайну о безнадежности своего положения, т.к. главный его вопрос, опасно ли его положение или нет, доктор счел "неуместным". "С точки зрения доктора, вопрос этот был праздный и не подлежал обсуждению... Из резюме доктора Иван Ильич вывел то заключение, что "плохо ему, а что доктору, да пожалуй, и всем все равно, а ему плохо".

Много и углубленно анализируя характер обследования, специфи­ку консультанта, иногда больные делают вывод о сути своего забо­левания. Например, герой рассказа А.Калининой "Веселые плотники" (1980), больной Мотовилов ставит себе диагноз рака легкого на основании пристального внимания к нему консультанта онколога.

Как известно, в настоящее время хирурги часто оперируют под наркозом. Казалось бы, врачи могут обсуждать в присутствии спя­щего больного все острые ситуации операции. Так иногда все мы и поступаем. Но следует помнить, что больной в период пробуждения иногда может слышать и запоминать содержание беседы врачей (Блохин Н.Н., 1977).

Несомненно, разумной является настоятельная рекомендация И.Харди (1974, с.79), "следить за тем, чтобы у постели умирающего, даже находящегося в бессознательном состоянии, не прозвучали тяжело ранящие слова, не говорилось ничего обидного. Глубина потери сознания может быть переменчивой, больной может воспринять те или иные замечания. Это суждение И. Харди можно иллюстрировать нелепой и жестокой сценой, описанной И.С. Тургеневым в рассказе "Мой сосед Радилов" (1968, с.54). Герой рассказа, будучи тяжело раненым, лечился в госпитале. Во время обхода у постели Радилова врач спрашивает у фельдшера: "Жив?" "Утром был жив", - отвечает фельдшер. Лекарь нагнулся, слышит - дышу..."Ведь экая натура-то дура," - говорит, - "ведь вот умрет человек, ведь, непременно умрет, а все скрипит, тянет, только место занимает, да другим мешает". Однако Радилов остался жив, но горькое чувство неприязни, возмущения в адрес медиков госпиталя осталось острым на всю жизнь.

Трудна и деликатна проблема разумного общения врача с боль­ными детьми младшего возраста. Недооценка способности их к глубо­кому, осмысленному, обостренному анализу угрожающей информации, в сфере которой они оказываются произвольно или непроизвольно, может привести к психическому шоку ребенка (Смирнова Г.А.,1975).

Закончу настоящий раздел лекции афоризмом академика И.П.Па­влова: "Если ты хочешь употреблять слова, то каждую минуту за своими словами разумей действенность" (Цит.по: Воронцов В., 1977, с.223). Об этом всегда должен помнить человек в белом халате.

Дата добавления: 2015-08-05