А. Папюс

Слово «Папюс» означает «врач», и, согласно комментарию Элифаса Леви на «Нуктемерон» Аполлония, это титул гения, принадлежащего первому часу того мистического периода, понимаемого, по словам Леви, как «день ночи». Это и псевдоним, взятый Жераром Энкоссом, главой французских мартинистов и, в свое время, одним из лидеров оккультистского движения в Париже. Папюс оказался плодовитым писателем, методичным и скрупулезным, и многие его произведения ценны сами по себе. С самого начала своей литературной деятельности он интересовался каббалистическими проблемами, и еще в 1887 г. он перевел на французский язык Сефер Йециру; перевод вышел в теософском журнале «Лотос». Перевод далеко не блестящий и вскоре превзойден Мейером Ламбертом, что признал сам Папюс. По-видимому, он пользовался латинским текстом из собрания Писториуса, в котором выражение «невыразимые сфирот» всюду передаются словами praeter ineffabile, тем самым как бы возлагая на Книгу Творения ответственность за теологию Эйн-Соф, почему так важно с научной точки зрения, чтобы их там не было.

В 1892 г. Папюс опубликовал краткий обзор Каббалы вместе с библиографией, что также вызывает много критических замечаний. Библиография строилась по самому спорному принципу, возрастание нумерической значимости по не относящимся к делу элементам, которые вообще не каббалистические; в нее включены произведения, явно неизвестные составителю, что подчас приводит к смехотворным результатам. Так, в одном случае среди книг на французском языке мы находим «Алхимию и алхимиков» Фигуера, в которой ни слова о Каббале; «Крокодила» Сен-Мартина, неуклюжую сатиру, заслуживающую возражения по той же причине; «Облако над Скинией» Экартхаузена, также некаббалистическую; и целый ряд эзотерических романов, имеющих не больше права на включение, чем перевод Эдгара По Бодлера¹⁴². В другом случае доктор Папюс, довольно поверхностно знающий английский, вводит в число каббалистических творений перевод Массея «Философии мистицизма» Дю Преля, мою собственную «Жития философов-алхимиков», «Черную Белую Магию» доктора Гартмана, каталог второсортных книг, изданный Джорджем Редуэем, и, к сожалению, выше всяких примеров некогда знаменитую «Сверхприродную Религию». Библиографический раздел литературы на латыни более удачен, хотя и там немало лишнего.

Что касается самого трактата, то он представляет собой, в сущности, сводную таблицу цитат из Франка, Лоеба, де Гуайты, Кирхера и т. д. с рядом полезных диаграмм, взятых из тех же источников. Впрочем, в то время это было кое-что – французское введение в предмет к вящей пользе французских оккультистов. Но ошибкой было приписывать важное значение злотворным еврейским влияниям, обнаруживаемым якобы в литературе по церемониальной магии. В другом разделе я уже дал оценку введения пресловутых ключей для прочтения каббалистической литературы; остается сказать, что в обсуждаемой работе нет попытки оправдать их включение, что объясняется, вероятно, симпатиями автора, который в этом вопросе кое-что заимствует из французского перевода Молитора.

У Папюса был уклон, свойственный большинству французских и английских оккультистов Викторианской эпохи, и уклон этот состоял в том, что результатам современных научных исследований они предпочитали несовершенные методы авторитетов прошлого. В египтологии он не знал более высокого имени, чем Кур де Жеблен; в проблематике еврейской филологии его великим наставником был Фабр д'Оливет; а потому стоит ли удивляться, что он воспринимал П. Христиана как источник серьезной информации по египетским мистериям-инициациям или, с другой стороны, что он считал древневрейский язык Моисеевых Книг идентичным с языком Древнего Египта¹⁴³. Позиция писателей, основывающих свои взгляды на языковедческих работах начала прошлого столетия, столь же научно необоснованна, как у человека, который сегодня попытался бы отстаивать древность поэтических произведений Раули. И можно было бы не говорить об этом, если бы не печальные последствия, как в случае Папюса, когда, например, он уверяет, что эзотерическая традиция идет от Моисея и что она идентична с мистериями Египта.

Я уже достаточно сказал, чтобы показать, что исторический аспект, насколько он существует у Папюса, абсолютно неудовлетворителен и с ним, вероятно, не стоит и считаться. Что касается специфических интересов нашего собственного исследования, исходная позиция Папюса заключается в том, что Каббала является ключевым камнем всей западно-европейской традиции трансцендентализма; что алхимики были каббалистами, а также все мистические братства, будь то тамплиеры, розенкрейцеры, мартинисты или масоны; что исток Каббалы в Моисее и в том, что Моисей воспринял в Египте, откуда Каббала – это наиболее полный итог в бытии египетских мистерий. Почему эти мистерии должны оказывать такое влияние на нас, у Папюса не говорится, но глубинный смысл в том, что, несомненно, традиция Абсолютной Религии сохранилась от древности, и это, вопреки всем его виляниям и уловкам, всем препонам, чинимым его собственным скептицизмом, также и точка зрения Леви, как мы уже видели в предыдущем разделе.

Дата добавления: 2015-08-05