V. Космология

Если считается, что Четыре Мира Каббалы в истинном смысле соответствуют тому пути в сознании, по которому ум посвященного, взыскующий Божественных вещей, может пройти от «священного и прекрасного Царства» буквального или простого смысла Слова Божия и через миры и миры внутреннего опыта в состоянии достичь в конечном итоге того места или уровня постижения, где все смыслы едины в свете Предвечного Слова, то едва ли что-либо может нам воспрепятствовать понять тех, кто берет на вооружение эту аналогию, когда настойчиво уверяет нас не только в том, что Deus non pars est sed totum*, – как сформулировал Раймонд Луллий, – но и в том, что вообще все в областях, где Он имманентен или раскрыл Себя, является частью того закона избранничества, по которому захваченные Богом обречены навсегда странствовать в Нем. Тогда, действительно, духовная история Израиля есть единственное содержание Писания, начиная с того момента, как Элохим произнес Свое «Да будет свет!», подразумевая акт просветления сознания избранного народа. Этот же мотив, по сути, проходит через всю историю творения, и только этим мотивом движим каббалист, объясняя, как Бог вышел из состояния потаенности Эйн-Соф, чтобы раскрыть Себя в манифестации, которая начинается в Кетер и достигает своего предела в Малкут.

Так можно сформулировать тему творения, хотя, конечно, надо признать, что для этого мне пришлось переворошить весь Зогар и предельно упростить каждое положение, дабы паче чаяния никакие смысловые препоны не встали на пути ясной и четкой формулировки. На данном этапе мы, разумеется, оставляем в стороне вопрос о соответствующем участии каждой в отдельности или всех трех Божественных Ипостасей вместе в деле творения. Здесь было бы более уместно говорить о космосе в общем смысле как создании Святого Благословенного, о чем неустанно повторяется в Зогаре. Таким образом, когда Святой Таинственный соизволил раскрыться, Он произвел сперва одну точку света, которая стала Божественной Мыслью¹, – то есть применительно к замысленной цели. В недрах этой мысли Он построил планы и начертил чертежи всех вещей, но, главное, то, что называют Святым Тайным Светочем, что есть образ Высочайшей Тайны². Относительно природы этой тайны, расположенной, если можно так выразиться, в сердцевине всего явленного мира, мы постараемся получить некоторые разъяснения несколько позже. Здесь же перед нами одна из тех аллюзий, которые открывают перспективу на неписаную Тайную Доктрину. Пока же мы можем сделать вывод, что вселенная была создана мыслью и из мысли³. Это откровение опирается на пророка Илию и экзегезу слов Исайи: «Поднимите глаза ваши на высоту небес и посмотрите: кто сотворил все вещи?»⁴* Между тем, в начале, читай: в точке Божественной Мысли творение было всего лишь замыслено в Сознании Божием, или, как говорится в тексте, «оно существовало и не существовало»**. Иными словами, оно было сокрыто в Божественном Имени, но и последнее, как надо понимать, было тоже скрыто. Священное Имя Божие предполагает умеющих Его произносить или хотя бы постигать Его⁵. В этом смысле Имя существует для человека, и Ему априорно предшествуют буквы, которые суть образы Слова. Далее сказано, что мир был сотворен при помощи древнееврейских букв⁶, из чего следует, что они – или, по крайней мере, их прообразы, архетипы – были созданы прежде. Они, по этому ходу мысли, происходят одна из другой⁷, что объясняется, по-видимому, тем фактом, что их возможно редуцировать до нескольких изначальных простейших форм. После этой эманации Священные Буквы, Великие Буквы – буквы, которые вверху, отражением которых являются буквы на земле, – оставались в сокрытии на протяжении периода в 2000 лет, как уточняется, пока Пресвятой не продолжил Свою домостроительную работу⁸. Когда же Он пожелал продолжить дело творения, буквы во всей своей последовательности предстали пред Ним, дабы продемонстрировать причину, по которой каждая из них должна использоваться в качестве орудия осуществления этой задачи. Если понимать это буквально, то легко было бы сказать, что перед нами настоящая комедия, причем одна из курьезнейших в этом литературном жанре; но давайте посмотрим, что из всего этого вышло. Была выбрана буква Бет, но не за то, что ею начинается слово «Бара», означающее «творить», и не за то, что ею начинается слово «Берешит», или «Вначале», которым открывается Книга Бытия, а за то, что это первая буква слова «Барах» – «благословлять»⁹, что служит доказательством неискоренимого оптимизма еврейской философской мысли, которая настаивает, что в глубинном смысле «все прекрасно в этом мире», потому что Бог во веки веков «на Своем небе». Разумеется, это нечто большее, чем простодушный оптимизм, который живет в человеческом сознании противу всякой логики; это нечто большее, чем инстинкт; это скорее своего рода интеллектуальное прозрение, начало работы познания. Сила его столь беспредельна и неодолима, что иногда это безудержное чувство всеблагости готово сокрушить последние препоны, и то один, то другой раввин заходит в своем религиозном порыве столь далеко, что высказывает мысль о том, что даже наказание язычников в мире грядущем будет длиться тот или иной срок или период, но не бесконечно. В силу benedictum termino carens буква Бет была использована в творении, и мне не важно, каким кружным и причудливым путем двигалась мысль, чтобы прийти к этой истине, если она умудрилась в результате взойти на вершину горы Фасги с такими осиянными солнечным светом очами.

Зогар подобен Ветхозаветным Писаниям, каноническим и неканоническим: на нем печать освященности. Его создатели достигли той высочайшей степени посвящения, когда душа стремится увидеть «благость Господа на земле живой»¹⁰: они сподобились видеть своими глазами. Среди скорбей и молений Великого Изгнания их сердца не ведали сомнений и они никогда не колебались в вере, которая раскрывает глаза, и не теряли надежду, которая уже здесь осуществляется в чувстве причастности. И потому Зогар подобен Озирису: в нем есть «голос истины», вдохновение чувствуется на каждой его странице, и не только в духе вечности, но и в живом чувстве реальности непресекающегося духовного общения между Святым Собранием наверху и Собранием стяжающих святость здесь, внизу. Отсюда и присущий ему дух утешения, правда, по преимуществу передаваемый прикровенно – через Закон и Пророков.

Тема Божественного намерения использовать букву Бет по вышеизложенным причинам больше не занимает ум авторов Зогара¹¹, поскольку свою задачу обрисовать мотивацию создания миров они выполнили, показав, что инструментом творения была власть благословлять все вещи. Теперь надо было доказать, что в них явлено Божественное Имя как Божественное Присутствие во вселенной и слава, пребывающая над всеми четырьмя концами света. Это осуществляется символическим утверждением, что Пресвятой иссек в неизъяснимом мире те буквы, что передают Тайну Веры, а именно Йод, Хе, Вав, Хе, – синтез всех миров вверху и внизу¹². Бог являет центральную точку и Причину причин, превечно сокрытую и неведомую, и это Высшая Тайна Беспредельного¹³. Это та самая начальная точка в Божественной Мысли, о которой шла речь выше, и из нее изошел тонкий луч света, который сам по себе сокрыт, но содержит весь свет, получая биение от Того, Кому неведомо никакое биение, и отражая свет от Того, Кто не рассеивает свет, – таинственная точка или Бог, сосредоточившийся на мысли о мире, который предстояло произвести. Тонкий луч света – lumen exile – дает рождение миру света, наполняющего светом другие миры. Утверждается, что, когда центральная точка – луч света и свет-мир – соединены, единство совершенно. Такова функция Великого Имени, приоткрываемая частично, но исходные элементы, произведенные в начале творения, не имели вида – как сказано: «Земля же была безвидна (бесформенна) и пуста»¹⁴*, словно «знак, сделанный пером, переполненным чернилами», и только благодатью Священного Имени из сорока двух букв мир обрел форму¹⁵. Все формы выходят из этих букв, которые неким образом являются коронами Тетраграмматона, то есть Священного Имени из четырех букв, число которого мы уже приводили. Путем их комбинирования, перестановок и высчитанных в ходе этих операций чисел наверху и внизу получили рождение четыре главные точки со всеми прочими образами. Буквы Священного Имени были изложницами, в которых отливались все формы в процессе формообразования, и в качестве таковых они располагались в обратном порядке по отношению к порядку нижнего мира.

Бесчисленное множество вещей соединялось или совмещалось в уме Святейшего в Его совершенном Провидении, чтобы быть вызвано к бытию. В Своей мысли Он созерцал Тайну Закона, а поскольку без него мир не мог существовать¹⁶, Он создал Закон, дабы тот управлял всеми вещами наверху и внизу и поддерживал их. А создав Закон, в котором заложена возможность преступления, Он создал покаяние¹⁷ как прибежище в Нем, как путь возвращения к Нему. Но, как говорится, Закон содержится в Священном Имени и суть его изложена в Декалоге, десять заповедей которого соответствуют десяти другим Именам. Это в разных вариантах описывается как десять творческих речений¹⁸, которые можно свести к трем, потому что сказано: «Духом Божиим, мудростью, разумением»¹⁹. Цель, как подразумевается, в том, чтобы Бог мог явить Себя и призываться Своим Божественным Именем²⁰.

Легко возразить на это, сказав, что все здесь до предела произвольно и притянуто за уши, и, безусловно, множество высказываний, даже приводить которые я не рискую, представляют собой такую изощренную казуистику, что погребают под словами весь смысл; и все же недаром говорится «Каждое лыко в строку», что в данном случае надо понимать как то, что цель оправдывает средство и полезно все, что служит к вящей славе Божией, хотя, разумеется, есть средства более предпочтительные, есть менее, но, если строка стройна, значит, лыко славное. Насколько же это так, зависит от качества мысли, которая выводится в столь причудливом процессе, и, конечно, надо понимать, что лыко здесь не более чем зацепка, осознавала ли это еврейская теософия или нет. Хотя, судя по той манере, в которой Тайная Доктрина облекается в словесную форму в Зогаре, трудно отделаться от мысли, что некоторые из его авторов в свое время осознавали это не хуже, чем я сегодня. Изменения на разные лады вызваниваются великими колоколами Традиции, когда они благовествуют дело творения. Истина, приносимая далеко заброшенными сетями мечтательных созерцаний, – это доказательства действенной силы Божественной Воли во всей явленной вселенной наряду с тем, что может рассматриваться в пределах Божественных Соответствий, которые видятся повсюду в Тайной Доктрине, какие бы школы ни были ее носителями, и выстраиваются в системы, не подпадающие под ту же категорию. Ее впоследствии откроют заново немногие провидцы вроде Якоба Бёме²¹ и, пожалуй, Сведенборга. В философскую доктрину неизбежно вторгается антропоморфизм, хотя, говоря это, я как бы освящаю заведомую человеческую ограниченность. Во всяком случае, истинно то, что человек со всеми его страстями есть мера всего творения, и, если свидетельство творения истинно, как постулировал бы Лейбниц, то, что мы познаем умозрительно, мы познаем в виде истины о вещах. Но это и есть Учение о Соответствиях, или Корреспонденциях.

Природа, по Зогару, – это одежда Бога²²; это то, в чем Он является и чем скрыт, чтобы мы могли смотреть на Него и знать Его в аспекте Его одеяния; но это не тело Бога, которым скорее является Шхина, по крайней мере в одном из своих аспектов, и еще менее это Бог в Самораскрытии. Это то, чем Он изволил облечь Себя, пожелав явить Себя. До того как было сформулировано Божественное Имя ради творения, Он был вне той дефиниции, что заложена в Имени, и это невыразимое состояние в Зогаре называется «Кто?», как в словах Исайи: «Кто сотворил?»²³, а произведение творения называется «Эти»: «Кто сотворил эти?» – то есть эти вещи*. Еврейские слова соответственно Ми и Элех. Правда, собственно произведением для Зогара было не то, что мы понимаем под творением, а Элохим внизу²⁴, который, таким образом, вступил в бытие, когда буквы эманировали друг из друга. Объяснение в том, что, соединив пару Элех и Ми, сыны Доктрины сподобились получить слово «Элохим», а из этого словесного жонглирования вытекают следующие заключения: 1) подобно тому, как даже в творении Ми, или Кто, Неназываемый, остается всегда сочетающимся с Элех = Этот, так 2) в Боге эти два отдельных обозначения нераздельны и 3) на этой тайне построен мир. Здесь, в самом начале Зогара, мы встречаемся с идеей тождества Яхве и Элохима, которая будет столь кардинально важна для нас на следующей стадии нашего исследования. Здесь же мы лишь отметим, что то, что я назвал словесным жонглированием, дает жизнь доктрине Божественной Имманентности в космосе проявленных вещей. Вне этого не было бы ни вещей самих по себе, ни гармонии, которая творит музыку, аккорд, грацию, красоту творения. Единственно с целью открыть это учение Илия-пророк явился рабби Шимону на берегу моря, после чего, как сказано в тексте, улетел, и больше его Великий Светоч Каббалы не видел, во всяком случае в то время²⁵.

Стих из Исайи, который я приводил уже дважды, в другом месте служит для определения всего дела творения. «Кто» вверху и «Это» внизу – ими все было создано²⁶. Когда еще в одном месте читаем, что Писание было Зодчим при Боге²⁷, тоже имеется в виду Элохим либо в одеянии Письменного Закона, либо под покровом тайной традиции. Но я уже говорил о слове «Берешит» (в начале) и о том, что иногда его передают как «в Мудрости», основываясь на авторитете арамейского парафраза Онкелоса. Но Мудрость (Премудрость) правильнее рассматривать как метонимию Слова²⁸, и еще добавлено, что мир существует благодаря «высшей и непроницаемой тайне Хохмы», из чего следует, что творение есть дело мудрости, действующей посредством благословения. Неназываемый, согласно положению Тайной Доктрины, Таинственный и Незнаемый является в облачении, как первосвященник в драгоценной священнической одежде. Он открывает Себя в Голосе Благословения и неустанно переходит от незнаемого к постигаемому через посредничество этого Голоса, произносящего речения мудрости.

Но сказал Бог: «Да будет свет!» – и все небесные сонмы и силы вышли, как утверждается, из него. При его первом явлении ослепительное сияние залило мир от края и до края; но когда Бог провидел число будущих грешников, Он скрыл его и сделал недоступным²⁹. Сладостное благоухание нарда в Песни песней символизирует небесный свет³⁰, а в другом месте говорится, что он обозначается словом «доброта»³¹. Это пример того, как из множества изощреннейших интерпретаций извлекается умный урок. Но это не означает, будто методы толкования в Зогаре искусственны по самой своей сути; зогарическая теософия может, в некотором смысле, служить яркой предвосхищающей иллюстрацией идеи Мэтью Арнольда о том, что Бог как бы вложил в руки человека «груду букв» и повелел ему сложить из них «какое ему угодно слово». Различие между гипотетической ситуацией Арнольда и той, что мы сейчас рассматриваем, достаточно существенно: вместо мучительного многовекового раздумья человека о том, что слово истины так и не было создано из букв, ученые раввины верили, что их сакральные буквы, безусловно, произвели истинные слова и что их можно было использовать всеми способами, которые позволили воплотить светозарную и Божественную идею. Берешит – не более чем один из примеров такого использования, но возможности его не исчерпаны, что можно сказать и о первом тварном свете. Если это слово означает доброту, оно означает также Совершенную Любовь³², Великую и Божественную Любовь, ту Любовь человека к Богу, которой ответствует Совершенная Любовь Бога к человеку.

Эта Любовь Божественного в человеке основана не на взыскующей надежде на личную заслугу, а есть нечто постоянное и в горе и в радости, укорененное в совершенстве Бога. В ней основа союза Творца и твари, вылепленной Его руками³³. А в силу этого союза слово «Свет», как сказано, является еще и символом Единства³⁴. Именно как результат всех этих размышлений наш мир представляет собой подлинный центр всего небесного и окружен дверями, которые открываются в него³⁵. Как и все магистрали мысли, все пути и стези мироздания, десятки тысяч порталов обращены к Богу.

Здесь необходимо указать на символику известного мифа, который связан с изначальной формулировкой Божественного Имени и своим происхождением восходит к Талмуду³⁶. В Зогаре он представлен как та точка Божественной Мысли, о которой мы говорили в начале этого раздела. Здесь речь идет о таинственном камне, названном Шетлия, который первоначально был в Престоле Бога³⁷. Это был драгоценный камень; Бог бросил его в бездну, чтобы он стал опорой мира и дал ему рождение. В другой интерпретации это был куб или жертвенник, он был скрыт в бездне, а поверхность его или вершина возвышалась над хаосом. Это была центральная точка в необъятности мира, краеугольный камень³⁸, испытанный камень, надежное основание, но и камень, который отвергли строители. Последнее определение, правда, ускользает от понимания, поскольку, если следовать легенде, он был использован в строительстве с самого начала. И, в заключение, хотя яснее от этого дело не становится, этот же камень служил Иакову изголовьем, а потом жертвенником⁴⁰. Это был добрый камень, драгоценный камень, он же был основанием Сиона⁴¹. Скрижали Закона были сделаны из него⁴², и он предназначен для спасения мира⁴³. Иаков назвал этот камень Домом Элохима⁴⁴*; это надо понимать как то, что Ипостась, которой усваивается это имя, переносит свою обитель из высшего мира в низший⁴⁵. Он подобен lapis exilis германской легенды о Граале и алхимии по Второму Раймонду Луллию, потому что, судя по всему, это легкий камень: предполагается, что его носил на себе Аарон⁴⁶, когда он входил в святилище; его же держал в руках Давид, когда желал созерцать вблизи славу Господа⁴⁷. В некотором смысле он упал с неба как камень из короны Люцифера, и снова он упал вследствие беззакония человека, а на надлежащее место его вернул Иаков. К тем, кто восстановил его, относится и Соломон; на нем построил он Храм⁴⁸. Невозможно представить себе, как сгармонировать все эти ссылки, которые, кажется, исчерпывают все, что сказано о камне в Ветхом Завете, но его связь с другими, менее знаменитыми элементами зогарического мифа о творении становится особенно важной в свете того, что на этом камне, прежде чем он был брошен в бездну, было запечатлено Божественное Имя⁴⁹. В остальном мотив камня часть сложившегося круга мистических представлений, согласно которым мир был создан ради Израиля и история его сотворения есть часть истории избрания Израиля. Так, в одном месте говорится, что мир не обрел равновесия до тех пор, пока Израиль не получил Закон на горе Синай⁵⁰; что Бог сотворил миры после провозглашения Закона, что Он закончил Свой труд в Законе Левитов, который есть основание мира и потому тот самый камень, о котором мы сейчас говорим, так как Тайная Доктрина – это Суббота; и что Авраам также основание, праведник, на ком мир устроен, кем он стоит и кто насыщает все создания⁵¹. Было бы пустым делом пытаться свести в некую единую сбалансированную картину все эти положения, главное – понять, что их не следует принимать слепо. Каждое утверждение само по себе, вне связи с другим; это как бы пунктирные линии, цель которых направить внимание пытливого ума в одно направление. Если смотреть в этом направлении и читать с полной самоотдачей, я думаю, мы сможем понять, каким образом мистический камень является центральной точкой и каким образом в этой точке оказывается Святая Святых⁵².

Я говорил о Слове в его отношении к Божественной Транс-ценденции. Им, как сказано, были сотворены шесть дней в виде светов, исходящих от Слова и освещающих мир. Оно также Божественное Семя, из которого произошли все сущие вещи. Есть здесь, впрочем, одно специфическое утверждение, по которому мир был сотворен Словом в единстве с Духом⁵³, и то, что действовало при этом, было звуком Слова, как голос, который что произносил, то делалось. Для распространения света это Слово соединилось с Отцом, и сам свет исходил от Отца и в качестве такового был несовместим с материей⁵⁴. В союзе Отца и Слова он стал приемлем для нее, когда она увидела, что теперь он исходит от обоих. Перед явлением Слова свет, исходящий от Отца, образовал семь букв, которые неким непостижимым образом не имели тела* и по этой причине были недоступны для материи. Когда святое бесформенное облако огня, названное «тьма над бездною»⁵⁵, явилось для того, чтобы преобразить материю, были созданы следующие семь букв, также из чистого света, а потому недоступные для материи, как и семь первых. Когда Слово явилось, явились и остальные восемь букв, и тогда весь алфавит сделался доступным, сломав преграду, отделявшую материю от небесных лучей. Именно по этой причине Элохим, по Писанию, произнес: «Да будет свет!»⁵⁶ Таким же образом была создана твердь (небосвод) и воды были отделены от вод, или свет вверху от света внизу⁵⁷. Благодаря этому разделению материя стала восприимчивой к свету, и, как я понимаю, здесь речь идет о духовной тайне, сравнимой с различением между материальным светом рассудка и светом высшего ума. Слово, далее, называется именем Элохим⁵⁸. Твердь образует линию раздела: до нее может восходить материя и до нее нисходить свет; вместе с тем, будучи, таким образом, пределом в обоих направлениях, твердь является также и линией соединения того и другого, в силу чего оба соединены в Элохиме. Сказано еще, что Слово принимает форму знаков алфавита, вероятно, потому, что в этой форме мысль может принимать письменное выражение⁵⁹. Шесть дней творения суть светы, исходящие из Слова для освещения мира⁶⁰. И наконец, благодаря Слову воды небесного потока вечно нисходят вниз, чтобы орошать нижние миры⁶¹.

Завершим на этом рассмотрение Божественного дела творения и орудий этого творения. Однако есть еще заключительные высказывания, которые имеют особое отношение к нашей теме и вводят в нее. Когда Святой творил мир, Он высек Тайну Веры буквами яркого света; он начертал ее вверху и внизу, потому что это одна Тайна и потому что нижний мир зеркало мира высшего. Тайной Веры Он создал миры. В другом месте задается вопрос: «Какие миры?» Ответ: «Супружеские союзы»⁶². Это миры, которые Бог не перестает творить. Отсюда следует, что творение, как сказано в этом тексте, – это покров над Тайной пола; следует также, что то, что мы знаем здесь о физическом соитии, является тенью этой тайны вверху; в этих высказываниях соединение рассматривается как следствие закона: закона буквального на внешнем уровне, в плане выражения, и мистического на более высоком уровне. Еще один Ключ дается в следующих словах: соединение мужского и женского начал породило мир⁶³ – хотя трудно представить, что бы было иначе в перспективе зогарической символики. То же и в плане эманации букв; первыми названы Алеф и Бет, из этих двух выходят все остальные буквы алфавита, а потом еще сказано, что эти две буквы мужское и женское⁶⁴. Это еще одна причина, по которой Бет, как уже объяснялось, была инструментом творения. В другом пассаже говорится, как Бог взял в руки «груду букв» и начал выкладывать из них слова, но в них не было смысла, потому что еще не был сделан Завет⁶⁵. Мир под законом обрезания следует понимать как особый закон в порядке явленного мироздания, а уничтоженные миры как предварительные попытки заветов, непрерывно устанавливаемые и уничтожаемые. Иллюстрацией могут служить слова о том, что они разрушались, поскольку живущие в них не принимали заповедей Учения. Они гибли не потому, что Бог уничтожал дело рук Своих, а потому, что они распадались сами по причине отказа от спасения. Зачем, спрашивается, Бог будет истреблять тех детей, которые, по преданию, Он создал Второй Ипостасью, названной Хе?⁶⁶

Только под сенью Закона и Учения или в силу Внутреннего Завета, тенью которого было обрезание, человек был сделан мужчиной и женщиной Элохимом, что надо понимать как иносказательное выражение того, что в нем устроена космическая гармония. В следующих разделах мы увидим, что он был создан прообразовательно, то есть по образу и подобию мира нижнего и мира высшего. Он сделан, кроме того, так, что представляет собой Небесных Возлюбленного и Возлюбленную, символизируемых буквами Йод и Хе и соединяемых Вав⁶⁷. По другой символической системе он был задуман как Супруга и Возлюбленная Бога, навеки соединенная с Возлюбленным. Так разворачивается тайна, к которой мы шаг за шагом пытаемся приблизиться; но пока лишь начинаем видеть, что все пронизано ею.

Дата добавления: 2015-08-05