Глава V. Мифология

...Мифология дикарей может послужить нам основой, а затем могут быть представлены мифы более цивилизованных обществ, как создания, происходящие из того же источника, хотя и более совершенные со стороны художественности. Такое отношение к предмету оказывается удовлетворительным почти во всех отрас­лях этого исследования, и в особенности при изучении замеча­тельных по красоте поэтических вымыслов, которые могут быть названы мифами природы, или природными мифами.

Первая и главная причина превращения фактов ежедневного опыта в миф есть верование в одушевление всей природы - верова­ние, которое достигает высшей своей точки в олицетворении ее. Это вовсе не случайное или гипотетическое действие человеческого ума неразрывно связано с тем первобытным умственным состоянием, когда человек в мельчайших подробностях окружающего его мира видит проявления личной жизни и воли. Это учение об анимизме в другом месте будет рассмотрено нами в его действии на философию и религию. Теперь же мы займемся только отношением его к мифо­логии. Для примитивных человеческих племен солнце и звезды, де­ревья и реки, облака и ветры становятся личными одушевленными существами, которые живут наподобие людей или животных и ис­полняют предназначенные им в мире функции с помощью членов, как животные, или искусственных орудий, как человек. Иногда же видимое человеческим глазом представляется лишь простым ору­дием для той или другой цели или еще бесформенным материалом, за которым скрывается какое-нибудь чудовищное, хотя и получе­ловеческое, существо, действующее на них своими руками или при­водящее их в движение своим дуновением. Основа, на которой по­строены подобные идеи, не может быть сужена до простого поэти­ческого вымысла или до простой метафоры. Идеи эти опираются на широкую философию природы, правда первобытную и грубую, но полную мысли и понимаемую вполне реально и серьезно.

<...>

Анимизм содержит в себе несколько доктрин, которые так неук­лонно ведут к олицетворению, что дикари и варвары без всякого, по-видимому, усилия придают непрерывную индивидуальную жизнь явлениям, которые мы при крайнем напряжении нашей фантазии способны олицетворять только при помощи сознательной метафо­ры. Идея о преобладающей воле и жизни в природе, выходящая далеко за пределы современного понятия о том же предмете, веро­вание в личные души, одушевляющие даже то, что мы называем неодушевленными предметами, теория о переселении душ как при жизни, так и после смерти, понятие о мириадах духовных существ, то носящихся в воздухе, то обитающих в деревьях, скалах или во­допадах и сообщающих, таким образом, свои личные свойства этим материальным предметам, - все эти идеи проявляются в мифологии в таких разнообразных сочетаниях, что проследить действие каж­дой из них отдельно является делом до крайности трудным.

Это анимистическое происхождение природных мифов прояв­ляется весьма ярко в большой космической группе мифов о солн­це, луне и звездах. В первобытной философии всего мира солнце и луна одарены жизнью и по природе своей принадлежат как бы к существам человеческим. Обыкновенно противополагаемые друг другу как мужчина и женщина, они, однако, различаются относи­тельно пола, приписываемого тому или другому, так же как и в своих отношениях между собой.

<...>

...То же мы видим и относительно звезд. Мифология дикарей богата рассказами о них, которые - при всем своем различии в других отношениях - все сходятся в том, что приписывают им жизнь одушевленных существ. О них говорится не только как о воображаемых личностях, но им приписывается личная деятель­ность и иногда даже объясняется, что они некогда жили на земле.

<...>

Глава VI. Мифология (продолжение)

Людям, по-видимому, давно еще и часто приходило на ум, что всепокрывающее небо и всепорождающая земля - это как бы отец и мать всего мира, а все живые существа - люди, животные и рас­тения - их дети.

<...>

Мифический вымысел, что небо и земля были отцом и матерью всего существующего на свете, естественно, породил легенду, что в древнейшие времена они были соединены и только впоследст­вии были разлучены.

<...>

Глава ХII. Анимизм (продолжение)

...Первобытные люди принимали ту анимистическую теорию при­роды, которая до сих пор еще сохранилась в умах дикарей. Они мог­ли приписывать дружественным или враждебным духам все доброе и злое в своей собственной жизни и все поразительные явления природы. Они жили в тесном общении с живыми и могуществен­ными душами своих умерших предков, с духами потоков и рощ, равнин и гор. Они знали, что живое могучее солнце изливает на них лучи света и тепла, что живое могучее море гонит свои грозные волны на берег, что великие Небо и Земля охраняют и производят все существующее. Подобно тому, как человеческое тело считалось живущим и действующим силою обитающей в нем души, или духа, так и все явления окружающего их мира имеют своим источником вмешательство различных духовных существ. Таким образом, ани­мизм, бывший вначале философией человеческой жизни, распро­странился и расширился до размеров философии природы вообще.

Воображению примитивных людей кажется, что вся природа оживлена, населена и наполнена духовными существами. Необхо­димо отметить, что почти невозможно провести резкую границу между духами, которые заняты исключительно принесением пользы или вреда человеку, и духами, специальной функцией ко­торых является управление явлениями природы. В самом деле, эти два разряда духовных существ сливаются между собой так же тес­но, как и первоначальные анимистические учения, на которых они основаны. Но так как духи, за которыми признается прямое влия­ние на жизнь человека, находятся ближе к центру анимистической схемы, то будет справедливо дать им первое место.

<...>

Все, что этнография открывает нам относительно такого зна­чительного элемента в религиях человеческого рода, каким явля­ется поклонение колодцам и озерам, ручьям и рекам, сводится к следующему. Поэтические образы нашего времени были мировоз­зрением первобытного человека. По его мнению, вода управля­лась не законами природы, а волей духа. Водяные духи первобыт­ной мифологии были душами, заставляющими воду течь быстро или медленно. Они дружески или враждебно относились к челове­ку. Наконец, человек видел в существах, которые были способны приносить ему довольство или несчастье, влиять на его жизнь, божества, которым нужно молиться, которых нужно бояться и любить, восхвалять и задабривать жертвами.

<...>

Нашего внимания не менее заслуживают и духи деревьев и дубрав, находящиеся в неразрывной связи с первобытной аними­стической теорией природы. Особенно ясно эта связь видна на той стадии развития человеческой мысли, когда на дерево смот­рят как на сознательное личное существо и в качестве последнего воздают ему поклонение и дары. Часто бывает весьма трудно оп­ределить, считается ли такое дерево имеющим подобно человеку свою, неразрывно связанную с ним жизнь и душу или только фе­тишем, обиталищем духа, для которого дерево служит не более как телом. Но эта неопределенность есть новое подтверждение того, что понятия о присущей предмету душе и о вселившемся ду­хе представляют только видоизменения все той же основной ани­мистической идеи.

<...>

Для нашего современника немногие явления низшей ступени цивилизации могут представляться более жалкими, чем вид чело­века, поклоняющегося животному. Развитие науки о природе привело нас, по крайней мере, к признанию нашего превосходства над нашими «младшими братьями», как называют животных ин­дейцы, и к пониманию того, что делом человека должно быть не поклонение животным, а изучение и применение их для своих це­лей. Однако на низших уровнях культуры люди смотрят на жи­вотных совсем другими глазами. По различным причинам эти по­следние в первобытных религиях сделались предметами поклоне­ния, и притом одними из главнейших. Впрочем, нам придется коснуться культа животных лишь вкратце и вскользь не потому, что он лишен интереса, но потому, что его изучение связано с большими трудностями...

Дикарь почитает животных за их превосходство в силе, храб­рости или хитрости и склонен приписывать им душу, способную, подобно человеческой душе, жить после смерти тела и сохранять свои прежние вредные или полезные свойства. Впоследствии это представление сливается с мыслью, что животное может быть воплотившимся божеством, которое видит, слышит и действует да­же издалека и сохраняет свое могущество после смерти тела, с ко­торым был связан божественный дух. Так, камчадалы - в своем почитании всего, что могло приносить им пользу или вред, - по­клонялись китам, которые могли опрокидывать их лодки, и вол­кам и медведям, которых боялись. Туземцы верили, что звери по­нимают человеческий язык, вследствие чего избегали произносить их имена при встречах и старались задобрить некоторыми осо­быми заклинаниями.

Тайлор Э.Б. Первобытная культура. –М., 1989.-С. 121-176; 355-388.

Л.ЛЕВИ-БРЮЛЬ. ПЕРВОБЫТНОЕ МЫШЛЕНИЕ

Обратимся к тем действиям, посредством которых обществен­ная группа добывает себе пищу, или, говоря более четко, рас­смотрим охоту и рыбную ловлю. Успех зависит от известного ко­личества объективных условий: наличия дичи или рыбы в опреде­ленном месте, предосторожностей, которые дают возможность не вспугнуть их при приближении, силков и западней, расставленных для поимки, метательных снарядов и т. д. Для мышления низших обществ эти условия, будучи необходимыми, не являются, однако, достаточными. Требуется наличие других условий. Если послед­ние не будут соблюдены, то пущенные в ход средства и приемы не достигнут цели, какова бы ни была ловкость охотника или рыбо­лова.

Эти средства и приемы должны, на взгляд первобытного чело­века, обладать магической силой, быть облечены, так сказать, в результате особых операций мистической мощью, совершенно так же, как в восприятии первобытного человека объективные эле­менты включены в мистический комплекс. Без совершения маги­ческих операций самый опытный охотник и рыболов не встретит ни дичи, ни рыбы, они ускользнут из его сетей, с его крючков, его лук или ружье дадут осечку, добыча, даже настигнутая метатель­ным снарядом, останется невредимой, наконец, уже будучи ране­ной, она затеряется так, что охотник ее не найдет. Мистические операции отнюдь не простая прелюдия к охоте или рыбной ловле, подобно, например, мессе св. Губерта (покровителя охотников у католиков), так как в последнем случае существенной считается все же сама охота. Напротив, для пралогического мышления этот момент не является наиболее важным. Существенны для него мис­тические операции, которые одни в состоянии обеспечить нали­чие и поимку добычи. Без этих операций не стоит даже и прини­маться за дело...

...В отношении охоты первое условие - выполнение над дичью магического действия, которое обеспечивает наличие дичи неза­висимо от ее воли и вынуждает ее появиться в данном месте, если она находится далеко. В большинстве низших обществ эта опера­ция считается совершенно необходимой. Она заключается пре­имущественно в плясках, заклинаниях и постах.

<...>

...Для обеспечения появления животного считается необходи­мым добиться его расположения.

<...>

...Но даже и тогда, когда дичь убита и подобрана, не все еще кончено. Необходимы новые магические операции для заверше­ния круга, начатого операциями, совершенными в начале охоты: здесь так же, как и в жертвоприношении... обрядам «вступления» соответствуют обряды «выхождения». Операции эти - двух родов, но иногда их трудно различать. Одни призваны предотвратить месть со стороны животного, а вместе с тем и со стороны духа, который олицетворяет и представляет всех животных своего вида. Для пралогического мышления, управляемого законом партиципации, не существует четкого разделения между особью и видовой сущностью. Другие операции призваны умилостивить жертву (или духа). Смерть животных, как и смерть людей, не приводит к полному исчезновению этих существ. Они, напротив, продолжают жить, т. е. быть сопричастными существованию своей группы, хо­тя и в несколько отличных условиях; как и людям, им предназна­чено возродиться. Вот почему в высшей степени важно сохранить с ними хорошие отношения.

<...>

...Мы не можем не отделять мистических операций и действий от условий, реально способствующих достижению желаемого резуль­тата. Пралогическое мышление характеризуется тем, что (а это и делает столь затруднительным его воспроизведение для нас) для него совершенно не существует подобного различения: операции того и другого рода образуют единый, не поддающийся разложе­нию образ действия. С одной стороны, все действия, даже наибо­лее положительные, имеют мистический характер. Лук, ружье, сеть, конь охотника и воина - все это сопричастно таинственным силам, приводимым в действие церемониями. С другой стороны, эти церемонии отнюдь не являются лишь предварительными, под­готовительными действиями, необходимыми для охоты или для войны: они уже сама охота или война. Короче говоря, и в этих проявлениях пралогическое мышление, как и в восприятии, ори­ентировано иначе, чем наше, и здесь оно носит мистический по существу характер, и здесь оно в своих коллективных представле­ниях управляется законом сопричастности.

Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. –M., 1994.-C. 177-223.

Тема 2 СОВРЕМЕННЫЙ ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ КРИЗИС И ПУТИ ЕГО ПРЕОДОЛЕНИЯ

Л. УАЙТ, МЛ. ИСТОРИЧЕСКИЕ КОРНИ НАШЕГО ЭКОЛОГИЧЕСКОГО КРИЗИСА

... Все виды жизни меняют среду своего обитания... Человек, как только расселился на Земле, тоже стал сильно влиять на свое окружение. Вспомним, что во всем Древнем мире люди, охотясь на животных, выжигали большие лесные массивы, и на их месте образовались крупные луга и пастбища... Террасирование, ирри­гация, сверхэксплуатация пастбищ - все это делалось издавна и в самых разных районах. Древние римляне вырубали леса, чтобы строить корабли для войны с Карфагеном, то же самое делали и крестоносцы, оснащая флот для достижения своих странных це­лей, - и в результате основательно менялась экология затрагивае­мых регионов...

В течение тысячи лет или более фризы и голландцы упорно отодвигали границу Северного моря, и в наше время этот процесс достиг своей кульминации... А сколько при этом погибло живот­ных и птиц, рыб и растений? Не оказалось ли, что занятые своей эпической битвой с Нептуном голландцы настолько мало заботи­лись об экологии, что от этого пострадало и качество жизни че­ловека в Нидерландах? Я не смог найти подтверждение тому, что подобные вопросы ставились, а уж тем более решались.

При нынешнем состоянии экологических исследований мы не способны точно установить, где и когда человек осуществил ре­шающие изменения в жизни природы, какой вклад он внес в фор­мирование нынешней ситуации. Ясно лишь, что именно люди сыграли здесь главную роль. И в последней трети XX века мы столкнулись со страшно обостряющейся проблемой, как избежать ответного экологического удара. В историческом же плане особое внимание привлекает эпоха, когда у ряда европейских народов начали развиваться естественные науки, претендовавшие на пони­мание природы вещей. Важен также и многовековой процесс нако­пления технического знания и мастерства, который шел иногда быстро, а иногда и медленно. Оба эти процесса шли независимо до тех пор, пока около четырех поколений назад в Западной Европе и Северной Америке между наукой и техникой не был заключен брачный союз: соединились теоретический и эмпирический под­ходы к нашему природному окружению. Бэконова вера в то, что научное знание дает техническую власть над природой, обрела практическую значимость едва ли не раньше 1850 года. Лишь в химической промышленности это произошло еще в XVIII веке. Принятие Бэконовой веры в качестве нормального руководящего принципа в практической деятельности нужно считать величай­шим событием в истории человечества после создания агрокуль­туры, а может быть, и во всей нечеловеческой земной истории...

Спустя менее столетия после возникновения новой ситуации воздействие человеческого рода на окружение настолько усили­лось, что его результат стал другим и по своей сути. К примеру, в начале XIV века выстрелили первые пушки, и это имело экологиче­ские последствия - обезлесение и эрозию, потому что в горы и леса были посланы рабочие для добывания в большом количестве по­таша, серы, железной руды и древесного угля. Нынешние водород­ные бомбы уже совсем иные: если они будут использованы на вой­не, скорее всего, изменится генетическая основа всей жизни на Земле. В 1285 году в Лондоне возникли первые проблемы со смогом из-за сжигания битумных углей, но они не идут ни в какое сравне­ние с тем, что нынешнее сжигание горючего грозит изменить хими­ческую основу глобальной атмосферы в целом, и мы лишь кое-что начали понимать, какими могут стать последствия. Демографиче­ский взрыв и раковая опухоль бесплановой урбанизации породили свалки мусора и объемы сточных вод поистине геологических мас­штабов, и, разумеется, никакая другая живая тварь на Земле, кроме человека, не смогла бы столь быстро осквернить свое гнездо.

Призывы к действию звучали уже много раз: в основном они выражали негативную реакцию на существующее положение дел или же ориентировались на принятие слишком частных, паллиа­тивных мер, которые не годятся на что-либо большее, чем быть отдельными пунктами каких-то программ...

Что же мы должны делать? Этого пока еще никто не знает. Нам нужно обратиться к вещам фундаментальным, ибо, если мы ограничимся неглубокими и недальновидными решениями, мы будем получать лишь новые и новые ответные удары природы со все более усугубляющимися последствиями, которые сведут на нет успешность таких решений.

Мы должны начать со своего мышления и обрести ясность по­нимания, а для этого нужно дать глубокий исторический анализ всего, что легло в основание современной науки и техники...

---

Дата добавления: 2015-08-05