|
Читайте также: |
Те, кто подвергает критике "лунатическую" идею, считают, что хотя начало Первой мировой войны не
стр. 221
было неизбежным, ее затяжной характер и катастрофические последствия были неминуемы. Макмиллан рассказывает, как легкомысленно военные относились к предостережениям таких фигур, как русский промышленник и ученый Иван Блиох, предупреждавший, что сильная оборона приведет к длительной войне. Хейстингс убедительно характеризует наступательные планы Германии как изначально ошибочные, несмотря на тщательную проработку. (Стратегия строилась на максимальном продвижении армии для нанесения сокрушительного удара по Франции, пока российская военная мощь не станет ощутимой, при этом слишком многое зависело от германской логистики и неопытных резервистов.) Макмикин заходит еще дальше, утверждая, что немцы ожидали поражения, но знали, что вторжение - это всегда авантюра. Они просто опасались, что чем дольше они будут ждать, тем большей авантюрой станет наступление.
Тем не менее ставки Берлина практически оправдались. Хотя неожиданное сопротивление Бельгии задержало наступление, германские войска заставили французов отступать, пока первое сражение на Марне, начавшееся 5 сентября 1914 г., не изменило ситуацию. Битва разрушила надежды Германии на быстрое завершение войны. Неспособность союзников поддержать победное наступление привела к патовой ситуации, что стало отличительной особенностью западного фронта. За неделю до этого претензии России на восстановление статуса серьезной военной державы были разбиты в сражении при Танненберге. Обе стороны испытали моменты отчаяния, пока не были вырыты длинные траншеи и не наступила затяжная патовая ситуация. Пока правительства осматривались, пытаясь понять, можно ли добиться полной победы, вновь возник вопрос о прочности альянсов. Продолжат ли их партнеры сражаться или пойдут на сепаратный мир? В конечном итоге воюющие стороны никогда не считали различные предложения о переговорах достаточно привлекательными, даже в сравнении с затратами на продолжение войны. Лидеры никак не могли переубедить тех, кто считал, что только полная победа оправдает перенесенные страдания.
Как это обычно бывает, когда начались боевые действия, ставки резко возросли и стали экзистенциальными. А поскольку лидеры руководствовались идеалистическими порывами, а не геополитическими опасениями, их цели становились все более амбициозными. Английский писатель и футурист Герберт Уэллс в августе 1914 г. написал о "войне, которая покончит с войнами" ("войне против войны") - позже это выражение высмеивали за его претенциозность и наивность. Уэллс давно призывал к созданию мирового правительства как единственной альтернативы разруши-
стр. 222
тельным воинам; теперь он считал, что поскольку Германия, "гнездо порочных идей", побеждена, восторжествует здравый смысл. Оптимизм оказался ошибочным, но ощущения были реальными. Уильям Маллиган, исследуя идеологические импульсы того времени, демонстрирует, что европейские правительства, ведя жестокую войну, думали о мире, который за ней последует.
После войны ее участники заверяли, что будут стремиться к этому миру. Они обещали разоружиться и призывали создать новую международную организацию, которая обеспечит "гарантии политической независимости и территориальной целостности как больших, так и малых государств" (последний из 14 пунктов президента Вудро Вильсона). Мировое сообщество приняло эти идеи с удивительной скоростью в 1920-е гг., кульминацией стали Локарнские договоры 1925 г., в которых были закреплены новые границы Европы. Спустя три года подписан пакт Бриана-Келлога, плод работы министра иностранных дел Франции и госсекретаря США, об отказе от войны как инструмента политики.
Учитывая последовавшие события, реалисты насмехаются над наивностью межвоенного периода. Эксперты склонны сбрасывать со счетов стремление к миру после 1918 г. так же, как они не учитывают тягу к войне перед 1914 годом. Маллиган призывает читателей не считать, что мирный проект провалился только из-за того, что произошло в 1930-е гг., или что его основные идеи погибли на полях сражений Второй мировой войны. Они вернулись после войны, хотя и с более осторожной поддержкой, с политиками, которые впервые услышали о них в 1920-е гг. - канцлером ФРГ Конрадом Аденауэром и французским дипломатом Жаном Монне. В этом отношении начало Первой мировой войны не стало исходной катастрофой столетия. Катастрофу обусловили более поздние решения, а именно: решимость обеих сторон продолжать войну и отказ от поиска дипломатических путей урегулирования, суровое наказание Германии победителями и затем умиротворение Адольфа Гитлера.
В конечном итоге урок 1914 г. в том, что нет никаких однозначных уроков. В случае войны не может быть единственно верного решения, потому что контекст меняется. То, что разрешит конфликт в одном случае, в другом станет предлогом для агрессии; действия, сдерживающие агрессию в одних обстоятельствах, в других ее провоцируют. Тем не менее выбор есть всегда, и лучший совет, который можно дать государствам, проанализировав события 1914 года, - делать этот выбор обдуманно: четко определить ключевые интересы, собрать максимум информации, изучить возможности мирного урегулирования и скептически относиться к планам военных.
стр. 223
Корейский полуостров и "искусство возможного" Автор: Дмитрий Стрельцов Дата добавления: 2015-08-03; просмотров: 71 | Нарушение авторских прав
|