Кто это сделал?

Поиск виновных начался, как только война превратилась в болезненную тупиковую ситуацию, и лишь активизировался после подписания Версальского договора в 1919 году. Воюющие стороны публиковали огромное количество корреспонденции, чтобы доказать, как их мирные намерения были искажены вероломными врагами. Немецкий военный историк Бернхард Швертфегер назвал это "мировой войной документов". Со временем исследователи стали распылять вину, связывая конфликт с более широкими факторами, такими как милитаризация умонастроений, устаревшие дипломатические методы и организация международной системы. Однако в 1960-х гг. немецкий историк Фриц Фишер вернулся к вопросу вины: он утверждал, что ответственность лежит на его стране, которая обдуманно ступила на путь агрессии. Его ученик Фолькер Бергхан дал твердое обо-

стр. 217

снование тезиса Фишера, которое можно найти в "Кембриджской истории Первой мировой войны" - масштабном сборнике эссе обо всех аспектах конфликта.

Кларк осуждает "обвинительное изложение" первопричин конфликта, подвергая критике однобокость позиций. Он предпочитает уделять меньше внимания "политическому темпераменту и инициативам конкретного государства" и сосредоточиться на "многосторонних процессах взаимодействия". Но на практике даже Кларк выдвигает обвинения. Начав повествование с Белграда, он корректно подчеркивает значение националистической кампании в Сербии, которая привела к убийству Франца Фердинанда, а это не только спровоцировало кризис - был устранен единственный австрийский государственный деятель, который, осознавая слабость своей страны, мог оказать сдерживающее воздействие на ход событий. Макмикин привлекает внимание к ответственности России, которая провела поспешную мобилизацию. Хейстингс склонен больше винить Германию и решимость ее военного руководства вести войну, пока есть шансы на победу и пока Россия не стала слишком сильной. Макмиллан и Отте винят Австро-Венгрию (фактически запустившую механизм войны, предъявив ультиматум, зная заранее, что он не будет выполнен) и далее в порядке убывания - Германию и Россию, хотя Макмиллан признает, как трудно выделить одну причину или одного виноватого.

Никто из этих авторов не выказывает особого интереса к тому, что теоретики международных отношений говорили о Первой мировой войне. Отте упоминает их чаще других, но только чтобы объяснить свое недоверие к структурным обоснованиям. В этих книгах читатели по сути не найдут ответа на вопрос, когда международная система больше способна достичь мирного равновесия - в условиях биполярности или многополярности, о сравнительных преимуществах сбалансированности перед поддержкой ревизионистской державы или о том, как избавиться от логики самозащиты, столкнувшись с дилеммой безопасности. Отсутствие теории неудивительно: историки обычно с подозрением относятся к попыткам сформулировать законы политического поведения и склонны придавать большее значение случайности и стечению обстоятельств.

В первых абзацах своей книги Кларк пишет, что история "пропитана продуманными действиями", хотя это несколько противоречит названию ("Лунатики"). Те, кто принимал решения, "шли к опасности осторожными, просчитанными шагами"; они являлись "политическими акторами с осознанными целями, были способны на определенную степень рефлексии, признавали наличие вариантов и выносили суждение на основе лучшей информации, имевшейся

стр. 218

в их распоряжении". Макмиллан осуждает тех, кто в 1914 г. утверждал, что альтернативы войне нет, свою книгу она заканчивает словами: "Варианты есть всегда".

Все авторы настаивают на том, что война не только не была неизбежной, но и стала следствием принятия совершенно неправильных решений. Отте называет это "провалом государственного управления". После прочтения всех этих книг может создаться впечатление, что если бы участники событий не были такими слабовольными, тщеславными, некомпетентными, близорукими и глупыми, мир избежал бы нескольких лет страданий.

Другой важный посыл заключается в том, что, даже учитывая неправильные решения и роковое стечение обстоятельств, европейские правители просто не представляли, что война будет означать на самом деле. Макмиллан отмечает "неспособность вообразить, каким разрушительным станет конфликт". Кларк называет их "лунатиками", потому что они были "бдительными, но не прозорливыми, находясь в плену иллюзий, они не видели ужасную реальность, в которую собирались повергнуть мир". Хейстингс является исключением из "лунатического" тренда, поскольку этот термин предполагает, что люди, принимавшие решения, не осознавали свои действия. Он называет их "отрицателями", поскольку они настойчиво реализовывали "чрезвычайно опасную политику и стратегию, вместо того чтобы оценить последствия признания их нецелесообразности и конечного провала".

Дата добавления: 2015-08-03