Значение концепции Дж. Роулза

Несмотря на то, что глава Пареха об истории развития политической тео­рии начиная с 1945 г. была написана независимо от статьи А. Янг, эти работы воспринимаются как прямо противостоящие друг другу. Как пишет Янг, «Те­орию справедливости» Дж. Роулза (Rawls, 1971) можно считать тем поворот­ным пунктом, который ознаменовал смену бесплодного в творческом отно­шении периода плодотворным этапом развития политической науки (с. 455 наст. изд.). Парех отрицает, что «50—60-е годы отмечены упадком или даже смертью политической философии», и, как следствие, не соглашается с тем, что «Теория справедливости» стала «символом возрождения политической фи­лософии» (с. 478 наст. изд.). Поскольку и Янг, и Парех ссылаются на мои работы для подтверждения того, что первая признает, а второй отрицает, представляется уместным краткое разъяснение моей позиции относительно того, какова роль Роулза в возрождении политической философии.

Сделав свое впоследствии неоднократно цитировавшееся заявление о том, что «политическая философия скончалась», П. Ласлетт объяснил, что имел в виду отсутствие новых работ, которые продолжали бы англоязычную тради­цию, идущую «от Гоббса к Бозанкету» (Laslett, 1956, р. VII). Рассуждая в том же духе, Р. Так недавно писал об «отсутствии крупных работ по политической философии, которые в большей или меньшей степени соответствовали бы направлениям, обозначенным книгами Сиджуика и Роулза» (Tuck, 1993, р. 72). Независимо от того, кого из поздних авторов викторианской эпохи считать последним представителем сложившихся ранее традиций, ни одно утвержде­ние Пареха, по моему мнению, не опровергает тезиса о том, что до Роулза никто не создал такого труда, который можно было бы считать продолжени­ем канонической политической мысли в традиционном ее понимании.

⁶ О возможном использовании такого рода источников при изучении движения за граж­данские права см.: Chong, 1991.

Описание Парехом работ, авторов которых он считает гуру, как и его замечания о том, что они породили не столько критиков, сколько учеников, наводит на мысль о том, что их, скорее, можно рассматривать как создателей и распространителей неких секулярных религий. И действительно, об их рабо­тах можно сказать, что «они полны таинств нашего вероучения, как цели­тельных средств для больного, который, пройдя полный курс лечения, дол­жен был бы поправиться; только принимать эти снадобья непросто — они постоянно отторгаются организмом и потому не оказывают никакого воздей­ствия» (Hobbes, 1991, р. 256). Структура приводимых ими доводов настолько последовательна, что их трудно оспорить. Определенное мировоззрение может вам либо нравиться, либо нет; в любом случае было бы бессмысленно пытать­ся вычленить из него лишь некоторые приемлемые положения⁷.

Заслуга Роулза состоит в том, что благодаря изданию его «Теории справед­ливости» в политической философии появился труд, который стал бесконеч­но «пережевываться» на манер всех канонических трудов, и именно такое отношение к ней господствовало на протяжении всего периода расцвета дея­тельности гуру. Парех подчеркивает жизненно важное значение этого обстоя­тельства для наших дней, однако приписывает его исключительно «измене­нию интеллектуального климата» (см. с. 488 наст. изд.). Тем самым он упус­кает из виду, что сам этот климат во многом был создан благодаря достоин­ствам «Теории справедливости», прежде всего, систематичности ее аргументации. Возможно, если бы «Теория справедливости» не была написана, ее место занял бы какой-нибудь иной труд; однако в том, как сложилась нынешняя ситуация, заслуга Роулза неоспорима.

Парех считает, что Роулз многим обязан гуру за то, что смог выдвинуть теорию, «критическую по природе, универсальную по спектру охватываемых проблем и квазифундаментальную по ориентации» (с. 482 наст. изд.). На мой взгляд, это утверждение не имеет под собой серьезных оснований. В научный аппарат «Теории справедливости» не вошли работы Ханны Арендт, М. Оукшота, К. Поппера, Л. Страусса или Э. Вёглина, в то время как ссылки на Аристо­теля, И. Бентама, Ф. Эджуорта, Д. Юма, И. Канта, Дж. С. Милля и X. Сиджуика настолько пространны, что могут быть выделены в отдельные разделы. Сам собой напрашивается вывод о том, что Роулз относил себя к традиции, пред­ставленной классическими мыслителями, и считал, что продолжил работу с того места, на котором они остановились. Точнее говоря, Роулз ориентиро­вался на два основных либеральных политических течения двух прошлых сто­летий: кантианство и утилитаризм. Что касается критиков Роулза, то корни их идей лежали в учении Гегеля, хотя напрямую и не зависели от гегельян­ства (Brown, 1992). Дебаты, разгоревшиеся после издания книги Роулза, были непосредственно связаны с каноническими трудами, в то время как теорети­ческие изыскания гуру в них попросту игнорировались.

⁷ Исключение в данном случае составляет работа И. Берлина «Две концепции свободы», впервые опубликованная в 1958 г. (Berlin, 1979). Она действительно представляла собой скорее аналитический труд, чем предсказание оракула, как правильно заметил Парех (с. 479 наем. изд.). Однако ее влияние было весьма ограниченным, поскольку она была пред­ставлена в качестве «концептуального анализа», несмотря на то, что автор стремился избе­жать вопросов, связанных с теоретической борьбой.

Дата добавления: 2015-08-03