Сцена I.

Олег Михайлов

ОДНАЖДЫ В КОНЦЕ ВОЙНЫ…

Действующие лица

МИТЯ КРЫЛОВ.

СЕМЕН ГОВОРУХИН.

ПОЛИНА — медсестра.

ДАША — её соседка.

Артельщики:

НИЛЫЧ — бригадир столяров артели инвалидов.

АНДРЮХА — столяр.

Остальные:

БУФЕТ — блатной.

КИЛЬКА — его «шестерка».

ПОЧТАЛЬОНША.

ПОКУПАТЕЛЬ ГРОБОВ.

МОРЯЧОК.

МИЛИЦИОНЕР.

ВАЛЕНТИНА — жена Андрюхи.

ПОЛНАЯ ЖЕНЩИНА.

ДЕВОЧКА — её дочь.

А также:

Посетители рынка, зрители в кинотеатре и люди на вокзале.

Действие происходит в небольшом тыловом городе весной 1945 года.

Первое действие

Сцена I.

Городской рынок военного времени: торговые ряды, людской водоворот, крики, давка…

— Самосад — ядрец, затянешься — и конец! Самосад — что водка, прочищает кишки и глотку! Красненькая за стакан.

— Гадаю по руке! Погадать, женщины, погадать, мужчины, у кого причины!

— Мыло! Кому мыло?! Довоенное, ядровое! Не мыло, а сахар. Само моет! С чаем бы съела, да деньги надо.

— Подайте! Люди добрые! Подайте, Христа ради!

— Шаньги! Горячие шаньги! Шанежки с припёком — не выйдут боком! Беляши! Беляши! Лопай от души!

— А вот пирожки горячие, с пылу с жару, сто рублей за пару!

— Подайте! Подайте на пропитание!

— Есть ниточки, есть катушечки! Подходите, покупайте, девки - душечки!

— Карасин! Авицийный карасин!

— Подходи к прилавку — отыщу любую шапку! Есть лисица, сто лет будет носится!

— Подайте… Подайте… Не дайте умереть, православные…

На рынке появляются Митя и Семен. Оба молоды (но Семен постарше), на обоих шинели со споротыми за ненадобностью знаками отличия. И еще… на двоих у них три ноги и три руки. Митя, обливаясь с непривычки потом, с трудом ковыляет на костылях. Семен идет впереди, правой рукой придерживая пустой болтающийся рукав шинели.

СЕМЕН. Ну все, Митяй! Документы в военкомате мы оформили, паёк в дорогу получили. А завтра на паровоз и «прости-прощай». (Громко.) Господи Исусе, возьми меня за усе, я тебя за бороду, пойдём гулять по городу!

ГОЛОС ИЗ ТОЛПЫ. Подайте ради Христа!

Семен и Митя смеются.

СЕМЕН. Гляди-ка, откликается!
МИТЯ. Даже как-то непривычно, что завтра я не услышу твоих глупых прибауток.

СЕМЕН. Экая ты дергузия. Ниче, еще соскучишься, еще вспомянешь добрым словом Семена Говорухина.

МИТЯ (со смехом). Ну, это когда еще будет!

СЕМЕН. Дык и я на погост пока не собираюсь. А сегодня хорошо бы погудеть. И чтоб с размахом! Как считаешь?

МИТЯ (смотрит на часы). Оно бы неплохо… А успеем ли? Если дежурная двери закроет, то всё — её не уболтаешь. И ночевать нам с тобой на улице.

СЕМЕН. Да в гробу я видал этот госпиталь! Ниче, Митяй, найдутся добрые люди — приютят бойцов. Верить надо в людей, Митяй! Надо верить!

МИТЯ. Верю, верю – всякому зверю. А тебе, ежу, — погожу.

СЕМЕН. Вона — гляди! (Показывает на толстую бабу в мужском полушубке.)

МИТЯ. Ну, вижу. Баба как баба.

СЕМЕН. Да у нее на роже её толстой написано, что самогонщица. Её вместо соболя бить можно!

МИТЯ. А самогон-то нам зачем?

СЕМЕН. А затем, пехота, что «казенную» на наш паёк не сменяешь. В коммерческих магазинах, знаешь ли, живую деньгу требуют. Акша йок?

МИТЯ. Что?

СЕМЕН. У тебя деньги есть?

МИТЯ. Не особо.

СЕМЕН. Вот и у меня. Акша бар. А здеся все по чести: вот товар… (отворачивает ворот шинели, показывает буханку хлеба) … а вот купец. Ты постой покеда в сторонке, а я проведу разведку боем.

Семен решительно идет к толстой бабе, заводит с ней разговор. Оба отходят куда-то за торговые ряды.

На рынке появляется Фимка Буфет — «король» рынка и гроза окрестных мест. Одет он с блатным шиком: фуражка, кожаный пиджак, длинный шелковый шарф, хромовые сапоги.

ГОЛОСА В ТОЛПЕ:

— Гляди-ко, Буфет идет!

— Точно, Фимка!

— Буфет…

— И Килька с ним! Ишь, хиляет!

— Оне ребята – ёжики, в голенищах ножики.

— Мовчи уж, ботало. Целее будешь. Достанут финки — мало не покажется.

— Фимка Буфет идет!

За Буфетом семенит его «шестерка» — Килька. Он попроще, из «приблатнённых», одет в телогрейку, во рту сверкает фикса. Килька прокладывает путь в толпе, расчищая дорогу Буфету. Отталкивает тех, кто замешкался. Но толкает не просто так, а с воровским умыслом. Вот сейчас его «жертвой» стал мужик, засмотревшийся на молодку, которая бесстыже задрала юбку и меряет сапоги.

МУЖИК. Ты чо толкаесся? Чо ты?!

КИЛЬКА. Востри лапти, колхозник, пока рога не обломали!

ПОСЕТИТЕЛЬ РЫНКА. Чо ты, сумошедчий! Чо ты… (Опасливо отходит в сторону.)

Килька ржет, передает Буфету «добычу» — кошелек, ловко вытащенный у мужика.

Буфет брезгливо морщится, прячет украденный кошелек в карман пиджака. А Килька уже обхаживает молодку, которая никак не может решиться на покупку сапог.

КИЛЬКА. Во ляхи наела! Дай пошшупаю!

МОЛОДКА. Жанись сперва, а потом шшупай!

Килька ржет. Буфет лишь благосклонно улыбается.

БУФЕТ. Чот-та, Килька, разгавкался ты седня. К дождю, что ли?

КИЛЬКА. Буфет, не обламывай. Кураж есть — гуляем!

БУФЕТ. Разве ж это кураж? Скука смертная…

Буфет внимательно (по-хозяйски) оглядывает торжище.

Появляются Семен и толстая баба в мужском полушубке. Оба довольны совершенным обменом. Семен кивает Мите — мол, дело сделано, можно уходить. В вещмешке Семена выразительно звякают бутыли.

ПРОДАВЕЦ КАРТОФЕЛЯ. Печёнки! Горячие печёнки! Покупай, девчонки! Полста рублей куча — налетай, не мучай!

ДОХОДЯГА. Креста на тебе нет, живодер!

ПРОДАВЕЦ КАРТОФЕЛЯ. Не хошь — не бери. Святым духом питайся! Отойди, не загораживай товар, доходяга!

К ним подходят Буфет и Килька.

БУФЕТ. Ша, фраера! На кишкату макли наведем?

ПРОДАВЕЦ КАРТОФЕЛЯ. Чо?

БУФЕТ (кивая на Доходягу). Как я понял, этому убогому хотца кушать?

ПРОДАВЕЦ КАРТОФЕЛЯ. Развелося попрошаек!..

БУФЕТ. Заткнись, халява! (Лезет в карман своего пиджака.) Ну-ка, поглядим, чего нам бог послал.

Буфет достает украденный у мужика бумажник. Наслаждаясь жадным взглядом Доходяги, медленно пересчитывает деньги.

БУФЕТ (толстой бабе в мужском полушубке). А ну сыпь до нас!

ТОЛСТАЯ БАБА (истерично). Нету у меня ничего!

БУФЕТ. А если найду? (Ловко выхватывает из-за пазухи толстой бабы хлеб, который ей отдал Семен.) У, крыса!..

Зажав хлеб подмышкой, Буфет вынимает из бумажника несколько купюр, бросает их толстой бабе.

БУФЕТ. Смойся, не порти воздух!

Секунда — и толстой бабы как не бывало.

ДОХОДЯГА (глядя на хлеб). Подайте, ради Христа!

БУФЕТ. Значит, наш христосик хочет кушать?

ДОХОДЯГА. Да-а…

БУФЕТ. Хорошо. Айн момент.

Буфет отходит в сторону, поворачивается спиной. По его движениям понятно, что он расстегивает штаны и мочится. На хлеб. Закончив, Буфет застегивает штаны и, держа хлеб за сухой угол, протягивает его Доходяге.

БУФЕТ. Приятно кушать.

Доходяга не двигается с места. Затем его трясущиеся руки тянутся к изгаженной буханке. Доходяга хватает хлеб, подносит ко рту…

От толпы зевак, собравшейся поглазеть на унижение Доходяги, отделяется девушка лет двадцати пяти. Это Полина. Она делает шаг вперед, бьет Доходягу по рукам. Хлеб падает на землю.

БУФЕТ (визжит). Ах, ты дррррянь! Удавлю-ю-ю!

Буфет бросается на Полину. На его пути встает Семен. Единственной рукой Семен хватает Буфета за горло, почти отрывает его от земли. Килька бросается на выручку товарищу, однако Митя ловко вставляет костыль ему под ноги; Килька валится на землю. Пытается подняться, но костыль Мити надежно удерживает его на земле.

СЕМЕН (Буфету). Жить соскучился, шерсть позорная? Ты на кого руку поднял? Я щипанцы твои поганые отгрызу и в глотку тебе засуну. Вглухую тебя заделаю, обиженник ты военный. Так нашматую — тебя по деревянным бушлатам собирать будут.

БУФЕТ (хрипит). Пппусти… Волчара…

СЕМЕН. Базар держи, гнида ссученая! Секи, кто тут «волчара», а кто в законе. Ну?

БУФЕТ. Ты… Ты в законе… Пусти…

Семен ослабляет хватку, Буфет падает на колени. Рука его тянется к голенищу сапога, за которым спрятан нож.

МИТЯ. Сеня, нож!

Семен пинает Буфета в живот. Тот хрипит, валится на землю, выпустив из руки нож.

СЕМЕН (подымая нож). Ну ты! Еще захотел?

Буфет отползает в сторону, вскакивает, бежит, сопровождаемый улюлюканьем толпы.

За ним, затравленно оглядываясь, спешит Килька.

ГОЛОСА В ТОЛПЕ:

— Расплодилось их, сволочей!

— Житья не стало!

— Куды милиция смотрит!

Народ, довольный полученным зрелищем, потихоньку расходится.

Полина дает Доходяге деньги. Тот, схватив купюры, благодарит её, быстро уходит.

К Семену подходит Митя.

МИТЯ. Ну, Семен, ты даешь! Ты что это такое ему говорил? Я почти ничего не понял.

СЕМЕН. Да так, вспомнил молодость. Объяснил этому рогомёту, что он не прав.

К ним подходит Полина.

ПОЛИНА. Спасибо вам.

СЕМЕН. Не за что, красавица.

ПОЛИНА. Что-то личности мне ваши знакомы. Вы не из нашего ли госпиталя будете?

СЕМЕН. Прости, сестричка, я тебя без белого халата тоже не сразу признал.

ПОЛИНА. Значит, наши! Меня Полиной зовут.

СЕМЕН. Красивое имя. Ну а мы по-простому: я – Семен, а это — Митяй.

МИТЯ (смущенно). Здравствуйте, Полина.

ПОЛИНА. Можно просто Поля.

МИТЯ. Хорошо… Поля…

СЕМЕН. Митяй у нас скромный.

МИТЯ. Вы на работу?

ПОЛИНА. Нет, моя смена закончилась. А завтра выходной.

СЕМЕН. Так ведь и мы завтрева тоже, вроде как, выходные. Отчаливаем отседова на белом катере.

ПОЛИНА. И куда?

СЕМЕН. В новую жисть, сестричка! Сама видишь — подчистую мы с Митяем отвоевались. Фрицев добивать другие будут.

ПОЛИНА. Жаль, что вы завтра уезжаете. Только-только, можно сказать, познакомились.

СЕМЕН. Ну дык завтра будет завтра. А сегодня надо бы отметить. Как считаете? Составите кумпанию?

ПОЛИНА. Не возражаю. Можем ко мне пойти. Я недалеко живу.

СЕМЕН. Приглашаете, значит?

ПОЛИНА. Отчего не посидеть с хорошими людьми!

СЕМЕН. И муж возражать не будет? Не погонит нас?

ПОЛИНА. Какой муж? Нет у меня мужа. И не предвидится. Сама себе хозяйка.

СЕМЕН. Вот это по-нашенски! А то я испужался, что плацдарм занят.

ПОЛИНА. Так вы, вроде, не из пужливых?

СЕМЕН. А это, сестричка, раз на раз не приходится…

ПОЛИНА. Ой, наговариваете вы на себя!

Весело переговариваясь, Полина, Семен и Митя уходят.

Темнота.

Дата добавления: 2015-08-03