Постановление от 23 января 2007 года № 1-П по делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 779 и пункта 1 статьи 781 Гражданского кодекса Российской Федерации

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2007.¹ 6. Ст. 828)

Правовые категории в Постановлении: гарантирование квалифицированной и доступной юридической помощи; свобода договора; договор возмездного оказания правовых услуг; соотношение диспозитивного и императивного методов регулирования в сфере оказания юридических услуг; судебное решение; самостоятельность и независимость судебной власти; осуществление правосудия на основе равноправия и состязательности сторон.

Заявители: общество с ограниченной ответственностью «Агентство корпоративной безопасности» и гражданин В. В. Макеев (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: оспоренные законоположения, предусматривающие, что по договору возмездного оказания услуг исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить оказанные ему услуги в сроки и в порядке, которые указаны в договоре возмездного оказания услуг, как не предполагающие – по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, – удовлетворения требований исполнителя о выплате вознаграждения, если его размер поставлен в зависимость от судебного решения, которое будет принято в будущем.

Позиция заявителей: оспоренные нормы по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, нарушают права и свободы, гарантированные статьями 8, 19 (ч. 1), 34 (ч. 1), 35, 46 (ч. 1) и 55 (ч. 2 и 3) Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: оспоренные положения ГК РФ не противоречат Конституции РФ, поскольку в системе действующего правового регулирования отношений по возмездному оказанию правовых услуг ими не предполагается удовлетворение требований исполнителя о выплате вознаграждения по договору возмездного оказания услуг, если данное требование обосновывается условием, ставящим размер оплаты услуг в зависимость от решения суда, которое будет принято в будущем. Этим не исключается право федерального законодателя, с учетом конкретных условий развития правовой системы и исходя из конституционных принципов правосудия, предусмотреть возможность иного правового регулирования, в частности в рамках специального законодательства о порядке и условиях реализации права на квалифицированную юридическую помощь.

Мотивы решения. Свобода гражданско-правовых договоров в ее конституционно-правовом смысле предполагает соблюдение принципов равенства и согласования воли сторон. Поэтому договорные обязательства, регулируемые гражданским законодательством, должны быть основаны на равенстве сторон, автономии их воли и имущественной самостоятельности, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. Субъекты гражданского права свободны в установлении своих прав и обязанностей на основе договора и в определении любых не противоречащих законодательству условий договора. В то же время свобода договора не должна приводить к отрицанию или умалению других общепризнанных прав и свобод человека и гражданина; она не является абсолютной и может быть ограничена, однако как сама возможность ограничений, так и их характер должны определяться на основе Конституции РФ, устанавливающей, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства (постановления от 6 июня 2000 года № 9-П и от 1 апреля 2003 года № 4-П).

Свобода договора имеет и объективные пределы, которые определяются основами конституционного строя и публичного правопорядка. Недопустимо, в частности, распространение договорных отношений и лежащих в их основе принципов на те области социальной жизнедеятельности, которые связаны с реализацией государственной власти. Поскольку органы государственной власти и их должностные лица обеспечивают осуществление народом своей власти, их деятельность (как сама по себе, так и ее результаты) не может быть предметом частноправового регулирования, так же как и реализация гражданских прав и обязанностей не может предопределять конкретные решения и действия органов государственной власти и должностных лиц.

Применительно к сфере судебной власти это обусловливается принципами ее самостоятельности и независимости. Согласно Конституции РФ, правосудие осуществляется только судом, который рассматривает и разрешает в судебном заседании конкретные дела в соответствии с установленными законом процедурами конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства на основе свободной оценки доказательств судьей по своему внутреннему убеждению и в условиях действия принципа состязательности и равноправия сторон, предопределяющего, что функция правосудия в любой его форме отделена от функций спорящих перед судом сторон.

Таким образом, законодательное регулирование общественных отношений по оказанию юридической помощи должно осуществляться с соблюдением надлежащего баланса между такими конституционно защищаемыми ценностями, как гарантирование квалифицированной и доступной юридической помощи, самостоятельность и независимость судебной власти и свобода договорного определения прав и обязанностей сторон в рамках гражданско-правовых отношений по оказанию юридической помощи, включая возможность установления справедливого размера ее оплаты. Это предполагает обеспечение законодателем разумного баланса диспозитивного и императивного методов правового воздействия в данной сфере, сочетания частных и публичных интересов, адекватного их юридической природе. Достижение названной цели должно, однако, осуществляться с учетом условий конкретного этапа развития российской государственности, состояния ее правовой и судебной систем.

Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи регламентируются, в частности, нормами ГК РФ, касающимися обязательств по договору возмездного оказания услуг.

Давая нормативную дефиницию договора возмездного оказания услуг, федеральный законодатель в пределах предоставленной ему компетенции и с целью определения специфических особенностей данного вида договоров, которые позволяли бы отграничить его от других, предметом данного договора называет совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности исполнителем.

Определяя исчерпывающим образом такое существенное условие договора, как его предмет, федеральный законодатель не включил в понятие предмета договора возмездного оказания услуг достижение результата, ради которого он заключается. Выделение в качестве предмета данного договора совершения определенных действий или осуществления определенной деятельности обусловлено тем, что даже в рамках одного вида услуг результат, ради которого заключается договор, в каждом конкретном случае не всегда достижим, в том числе в силу объективных причин.

Следовательно, заключая договор возмездного оказания услуг, стороны, будучи свободны в определении цены договора, сроков его исполнения, порядка и размера оплаты, вместе с тем не вправе изменять императивное требование закона о предмете данного договора.

При этом спецификой договора возмездного оказания правовых услуг, в частности, является то, что в соответствии с этим договором совершение определенных действий или осуществление определенной деятельности направлено на отстаивание интересов услугополучателя в судах и иных государственных (юрисдикционных) органах, обязанных, как правило, принять решение в отношении заявленного требования. Поэтому интересы заказчика, зачастую не ограничиваясь предоставлением собственно правовых услуг исполнителем, заключаются в достижении положительного результата его деятельности (удовлетворение иска, получение иного благоприятного решения), что выходит за предмет регулирования по договору.

На практике это приводит к включению в договор условий, в соответствии с которыми при вынесении положительного решения в пользу доверителя (заказчика) последний обязуется выплатить услугополучателю (исполнителю) сумму, исчисляемую в процентом отношении к удовлетворенной судом сумме иска.

Вместе с тем материалы дела свидетельствуют о том, что арбитражные суды при рассмотрении конкретных дел исходят, как правило, из того, что природа отношений по поводу оказания правовых услуг не предполагает удовлетворения требования исполнителя о выплате вознаграждения за вынесенное в пользу заказчика решение, если данное требование обосновывается исполнителем ссылкой на условие договора, ставящее размер оплаты правовых услуг в зависимость от решения суда или государственного органа, которое будет принято в будущем.

Реализация оспоренных положений ГК РФ, как норм общего характера, обеспечивается, в том числе, конкретизацией и детализацией в иных нормативных правовых актах. В отсутствие же специального, конкретизирующего правового регулирования индивидуализация их нормативного содержания применительно к отдельным видам договоров должна обеспечиваться в правоприменительной практике, в том числе на основе конституционных принципов и основных начал гражданского законодательства, с соблюдением основ публичного правопорядка.

При этом в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению нормативных положений (постановления от 23 декабря 1997 года № 21-П, от 23 февраля 1999 года № 4-П, от 28 марта 2000 года № 5-П).

В частности, казуальное истолкование и применение названных законоположений, которые напрямую не предусматривают критерии ограничений и запретов на определение размера оплаты юридических услуг, должно осуществляться в общей системе конституционно-правового и гражданско-правового регулирования соответствующих отношений на основе конституционных принципов, обладающих высшей степенью нормативной обобщенности, предопределяющих содержание конституционных прав человека и отраслевых прав граждан, носящих универсальный характер и в связи с этим оказывающих регулирующее воздействие на все сферы общественных отношений (постановления от 27 января 1993 года № 1-П, от 10 апреля 2003 года № 5-П).

В силу конституционных принципов и норм, в частности принципов свободы договора, доступности правосудия, независимости и самостоятельности судебной власти, состязательности и равноправия сторон, предполагается, что стороны в договоре об оказании правовых услуг, будучи вправе в силу диспозитивного характера гражданско-правового регулирования свободно определять оптимальные условия оплаты оказанных услуг, в том числе самостоятельно устанавливать порядок и сроки внесения платежей, включая исчисление размера вознаграждения в процентах от цены иска, не могут, однако, обусловливать выплату вознаграждения принятием конкретного судебного решения, поскольку оно в системе действующего правового регулирования не может выступать ни объектом чьих-либо гражданских прав, ни предметом какого- либо гражданско-правового договора.

Включение же в текст договора о возмездном оказании правовых услуг условия о выплате вознаграждения в зависимости от самого факта принятия положительного для истца решения суда расходится с основными началами гражданского законодательства, допускающими свободу сторон в определении любых условий договора, если они не противоречат законодательству, поскольку в данном случае это означает введение иного, не предусмотренного законом предмета договора.

Важной гарантией осуществления и защиты прав и свобод человека и гражданина является закрепленное Конституцией РФ право каждого на получение квалифицированной юридической помощи, которому корреспондирует обязанность государства обеспечить надлежащие условия, в том числе нормативно-правового характера, с тем чтобы каждый в случае необходимости имел возможность обратиться за юридической помощью для защиты и отстаивания своих прав и законных интересов.

В силу этих конституционных положений во взаимосвязи с положениями Конституции РФ, определяющими полномочия Российской Федерации по регулированию прав и свобод человека и гражданина, в компетенцию федерального законодателя входит регламентация отношений, связанных с оказанием юридической помощи. При этом Конституция РФ, закрепляя обязанность государства гарантировать защиту права на получение квалифицированной юридической помощи, не ограничивает законодателя в выборе путей выполнения данной обязанности (постановление от 19 мая 1998 года № 15-П).

Реализуя свои полномочия в указанной сфере, федеральный законодатель располагает достаточной свободой усмотрения в выборе конкретной модели правового регулирования оказания юридической помощи, включая определение вида соответствующего гражданско-правового договора и его существенных условий. При этом он не может действовать произвольно и, во всяком случае, связан необходимостью обеспечения соблюдения принципов и норм, составляющих конституционно-правовую основу регулирования общественных отношений, складывающихся в данной сфере. Кроме того, он должен применять адекватные специфическому характеру отношений способы и методы правового воздействия, в том числе учитывать закрепленный в ГК РФ принцип свободы договора.

Общественные отношения по поводу оказания юридической помощи находятся во взаимосвязи с реализацией соответствующими субъектами конституционной обязанности государства по обеспечению надлежащих гарантий доступа каждого к правовым услугам и возможности привлечения каждым лицом, заинтересованным в совершении юридически значимых действий, квалифицированных специалистов в области права. Поэтому они воплощают в себе публичный интерес, а оказание юридических услуг имеет публично-правовое значение. Этот вывод относится, в частности, к деятельности адвокатов, на которых федеральным законом возложена обязанность обеспечивать на профессиональной основе квалифицированную юридическую помощь физическим и юридическим лицам в целях защиты их прав, свобод и интересов, а также обеспечения доступа к правосудию (постановление от 23 декабря 1999 года № 18-П, определение от 21 декабря 2000 года № 282-О).

Публичные начала в природе отношений по оказанию юридической помощи обусловлены также тем, что, возникая в связи с реализацией права на судебную защиту, они протекают во взаимосвязи с функционированием институтов судебной власти. Соответственно, право на по‑ лучение квалифицированной юридической помощи, выступая гарантией защиты прав, свобод и законных интересов, одновременно является одной из предпосылок надлежащего осуществления правосудия, обеспечивая его состязательный характер и равноправие сторон.

(7) Постановление от 29 ноября 2010 года № 20-П по делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»

(Собрание законодательства Российской Федерации. 2010. № 50. Ст. 6808)

Правовые категории в Постановлении: юридическая помощь; адвокатская тайна; содержание под стражей; цензура.

Заявители: граждане Д. Р. Барановский, Ю. Н. Волохонский и И. В. Плотников (в порядке части 4 статьи 125 Конституции РФ).

Предмет рассмотрения: положения статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в части, регулирующей осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками).

Позиция заявителей: оспариваемые положения ограничивают права, гарантированные статьями 46 и 48 Конституции РФ, поскольку лишают обвиняемого возможности получить квалифицированную юридическую помощь, а защитника – предоставить таковую; противоречат статьям 6 и 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их понимании Европейским Судом по правам человека; приводят к нарушению гарантированных статьей 23 Конституции РФ права на тайну переписки и права на тайну частной жизни, а также представляют собой неправомерное отступление от общепризнанных принципов и норм международного права и тем самым противоречат статьям 15 и 17 Конституции РФ.

Итоговый вывод решения: взаимосвязанные положения статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», регулирующие осуществление администрацией места содержания под стражей цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, в отношении которых избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, со своими адвокатами (защитниками), не противоречат Конституции РФ, поскольку, по конституционно-правовому смыслу этих законоположений в системе действующего правового регулирования, цензура переписки лица, заключенного под стражу, со своим адвокатом (защитником) возможна лишь в случаях, когда у администрации следственного изолятора есть разумные основания предполагать наличие в переписке недозволенных вложений (что проверяется только в присутствии самого этого лица) либо имеется обоснованное подозрение в том, что адвокат злоупотребляет своей привилегией на адвокатскую тайну, что такая переписка ставит под угрозу безопасность следственного изолятора или носит какой-либо иной противоправный характер; в таких случаях администрация следственного изолятора обязана принять мотивированное решение об осуществлении цензуры и письменно зафиксировать ход и результаты соответствующих действий.

Правоприменительные решения по делам заявителей, если они приняты на основании оспоренных положений в истолковании, расходящемся с их конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановлении, подлежат пересмотру в установленном порядке при условии, что для этого нет иных препятствий.

Мотивы решения. Согласно Конституции РФ (часть 2 статьи 48) каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Данное право, будучи одним из проявлений более общего права – на получение квалифицированной юридической помощи (часть 1 статьи 48 Конституции РФ), служит гарантией осуществления других закрепленных в Конституции прав: на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом (статья 45, часть 2); на судебную защиту (статья 46); на разбирательство дела судом на основе состязательности и равноправия сторон (статья 123, часть 3).

Право на получение квалифицированной юридической помощи и, соответственно, право пользоваться помощью адвоката (защитника) признаются и гарантируются в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права (статьи 1, 2, 17 и 18 Конституции РФ).

Необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем и подлежащих защите в силу положений Конституции, которые гарантируют каждому право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну (статья 23, часть 1), запрещают сбор, хранение, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия (статья 24, часть 1). Приведенные конституционные положения, равно как и корреспондирующие им положения статьи 17 Международного пакта о гражданских и политических правах и статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, обязывают государство обеспечить в законодательстве и правоприменении такие условия, при наличии которых гражданин имеет возможность свободно сообщать адвокату сведения, которые он не сообщил бы другим лицам, а адвокату – возможность сохранить конфиденциальность полученной информации (см.: Постановление от 28 января 1997 года № 2-П, определения от 6 июля 2000 года № 128-О, от 8 ноября 2005 года № 439-О и от 29 мая 2007 года № 516-О-О).

Отступление от требования конфиденциальности создавало бы предпосылки для неправомерного ограничения права на получение квалифицированной юридической помощи, искажения самого существа права на защиту, а также – в нарушение статей 24 (часть 1) и 51 (часть 1) Конституции – для использования информации, конфиденциально доверенной лицом в целях собственной защиты только адвокату, вопреки воле этого лица в иных целях, в том числе как его свидетельствование против себя самого.

Право заключенного под стражу лица на конфиденциальный характер отношений со своим адвокатом (защитником) не является абсолютным, однако его ограничения допустимы лишь при условии их адекватности и соразмерности и могут быть оправданы лишь необходимостью обеспечения указанных в статье 55 (часть 3) Конституции целей (см. Постановление от 14 мая 2003 года № 8-П и Определение от 8 ноября 2005 года № 439-О).

Учитывая, что заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется в целях недопущения преступной деятельности подозреваемого или обвиняемого или воспрепятствования производству по уголовному делу, ограничения конфиденциальности отношений такого лица и его адвоката – для достижения этих целей и при наличии соответствующих достаточных оснований – могут рассматриваться в качестве допустимых. Аналогичной позиции придерживается Европейский Суд по правам человека (см.: постановления от 25 марта 1992 года по делу Кэмпбелл (Campbell) против Соединенного Королевства, от 5 июля 2001 года по делу Эрдем (Erdem) против Германии, от 9 октября 2008 года по делу Моисеев против России).

В силу предписаний Конституции, Конвенции о защите прав человека и основных свобод, правовых позиций Конституционного Суда, а также исходя из международных обязательств Российской Федерации, вытекающих из ее участия в Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в том числе с учетом практики Европейского Суда по правам человека, цензура переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) может иметь место лишь в исключительных случаях, при наличии у администрации места содержания под стражей обоснованных подозрений в злоупотреблении правом со стороны адвоката и в злонамеренном его использовании со стороны лица, которому оказывается юридическая помощь. Исходя из этого федеральный законодатель обязан, не допуская искажения существа права на помощь адвоката (защитника), злоупотребления им и введения таких ограничений, которые не согласовывались бы с конституционно значимыми целями, закрепленными в статье 55 (часть 3) Конституции, находить разумный баланс конституционно защищаемых ценностей, конкурирующих прав и законных интересов.

Закрепляя в специальных законах (Уголовно-процессуальном кодексе РФ и Федеральном законе «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»), принятых уже после вступления в силу Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» (в 2001 году и 2002 году соответственно), конфиденциальный характер отношений, складывающихся в процессе оказания адвокатом юридической помощи, федеральный законодатель исходил из недопустимости осуществления цензуры переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с избранными ими адвокатами (защитниками) в качестве общего правила.

Такое понимание соответствующих правоотношений отвечает обязательствам Российской Федерации, вытекающим из признания юрисдикции Европейского Суда по правам человека применительно к реализации подозреваемыми и обвиняемыми, содержащимися под стражей, права на помощь адвоката (защитника), и именно на такое понимание этих правоотношений ориентирует суды постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 года № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации».

Целевое назначение регулирования отношений, возникающих по поводу цензуры корреспонденции обвиняемых и подозреваемых, содержащихся под стражей, заключается в предотвращении преступлений, разглашения государственной или иной охраняемой законом тайны, передачи сведений, могущих помешать установлению истины по уголовному делу или способствовать совершению преступления, выполненных тайнописью, шифром, недопущение угроз свидетелю, другим участникам уголовного судопроизводства, уничтожения доказательств, воспрепятствования иным путем производству по уголовному делу. Именно и только в этих целях администрация следственного изолятора вправе осуществить цензуру переписки.

Что касается переписки подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей, с адвокатами, которая осуществляется с нарушением порядка, установленного названным Федеральным законом, то в случае выявления такого нарушения соответствующая корреспонденция, безусловно, должна подвергаться цензуре.

Международно-правовые документы, использованные в Постановлении: статьи 14, 17 Международного пакта о гражданских и политических правах; статьи 6, 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод; Кодекс поведения для юристов в Европейском сообществе (принят Советом коллегий адвокатов и юридических сообществ Европейского Союза 28 октября 1988 года); Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме (приняты Генеральной Ассамблеей ООН 9 декабря 1988 года); Основные принципы, касающиеся роли юристов (приняты восьмым Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 7 сентября 1990 года).

♦

Вопросы выявления конституционно-правового смысла статьи 48 Конституции РФ также затрагивались Конституционным Судом РФ в Постановлениях: (1) от 23 декабря 1999 года № 18-П; (2) от 16 июля 2004 года № 15-П; (3) от 9 июля 2012 года № 17-П.

Дата добавления: 2015-08-03