Создание казенных мануфактур.

В таких своеобразных условиях развивалась промышлен­ность России в XVIII веке. Возможностей для предпринима­тельства у разных групп населения, но по разным причинам, фактически не было. Феодальная форма собственности явля­лась определяющей для тех мануфактур, которые были основаны землевладельцами - феодальным государством, дворцовым хозяйством, дворянами и теми представителями купечества, которые при мануфактурах имели купленные или приписные деревни. Купеческая и крестьянская мануфактуры представляли новые отношения, но у них не было земли, и они должны были все равно пользоваться крепостным трудом и даже желали этого. В XVIII веке существовали следующие виды мануфактур: вотчинная, помещичья, с крепостными крестьянами; посессион­ная, также крепостная, появляется после указа 1721 г., разрешаю­щего передачу в условное владение купцам для работы государст­венных крестьян; частная, созданная купеческим капиталом.

Безо всякого сомнения, создание промышленности в России было насущной необходимостью. Но необходимость, в связи с планами Петра I, была обусловлена потребностью содержания армии и ведения войны. Все обмундирование и вооружение приходилось завозить из-за границы, нужно было одеть им­портным товаром 100 тысяч солдат, которые находились на го­сударственном обеспечении. В расходных статьях бюджета 1701 года 78 % падало на военные расходы. Чтобы получать все это "даром", решено было строить казенные мануфактуры, ос­нованные на имеющемся материале - крепостном труде; в рам­ках существующей системы поведение власти было логичным. "Тяжелая" промышленность была главным образом казенной. Легкая промышленность была представлена купеческой ману­фактурой, где существовал наемный труд, центр ее был в Мо­скве. Но мануфактуры даже легкой промышленности работали в основном на государственный заказ и были связаны с вой­ной - такие "дворы", как Хамовный (парусный), Кожевенный, Шляпный, Чулочный, Пуговичный.

У перестройки, а вернее, создания промышленности в усло­виях Северной войны, не имелось четкого плана до 1719 года. До Берг- и Мануфактур-коллегии управление "лихорадочно" создававшейся промышленностью не было сосредоточено в од­ном учреждении. Некоторые предприятия отдавались случай­ным учреждениям - если предприятие основано не на интересе, то нужны многочисленные контролеры.

Мануфактуры имели от 15 до 1000 рабочих, появлялась на них и специализация. Чисто внешне работа на мануфактуре выглядела как на Западе, но социальные отношения были дру­гими, мануфактура - казенная, а рабочие - крестьяне. Причем при Петре рабочих еще окончательно не прикрепили к ману­фактурам; указ "о вечной приписке" к новым хозяевам ману­фактур вышел в 1736 году, это указывает на тенденцию разви­тия. Было и объяснение такому закреплению. Мануфактура держалась на обученных кадрах, которых было немного в России, они первыми уходили от хозяев при плохих условиях, этот указ - желание мануфактуристов удержать их у себя.

Запреты распространялись не только на рабочих, но и на мануфактуристов. Создавалась сложная система монополий и привилегий, правительственной регламентации промышленной деятельности. Без указа или привилегии промышленная дея­тельность законом не допускалась. 40 - 50 лет XVIII века запол­нены законодательной борьбой со всякими проявлениями сво­бодного предпринимательства, при энергичной поддержке замкнувшихся в узкий круг "указных" предпринимателей. Об этом свидетельствует, например, правительственный документ, относящийся к 1741 году и констатировавший, что "многие разных чинов люди", несмотря на беспрестанные жалобы "настоящих фабрикантов", заводят "безуказные фабрики"; или сенатский указ 15 октября 1751 года, предписывавший, чтобы никто без дозволения Мануфактур-коллегии "никаких товаров делать не дерзал и не отваживался".

Обстановка в самой среде "указной" промышленности то­же была различна. Большинство только освобождались от ка­ких-то повинностей, но некоторые имели монопольное право на производство товаров определенного рода на определен­ный срок, казенные ссуды, земли, право покупки крестьян, таможенную защиту, освобождение от пошлин. За все эти льготы предприниматель лишался одного - свободы действий и самостоятельности.

Вся эта система монополий и привилегий призвана была служить развитию промышленности, стимулом привлечения иностранных купцов и мастеров в Россию. Каждый такой случай тщательнейшим образом подводился под соответствую­щий пункт Петровского регламента Мануфактур-коллегии. Так, в 40 - 60 гг. была выдана монополия М. В. Ломоносову на заве­дение нового производства - бисерной и стеклянной фабрики; на 15 лет - генерал-аншефу Сумарокову на выделку козлиных кож, на 5 лет - графу Ягужинскому на выделку шелковых чулок. Известен случай, когда гофмаршал барон Сивере возбудил ходатайство об уничтожении бумажной фабрики купца Ольхина, на том основании, что его, Сиверса, бумага высшего качества и в достаточном количестве, и Сенат запретил Ольхину "рас­пространять свою бесполезную фабрику". Как заметил один иностранец, это была система обогащения небольшого числа "партикулярных" особ.

В таких условиях земля и природные богатства в XVIII веке стали широко использоваться для промышленности. Заводчики получали земли преимущественно за счет "черносошного" и "ясашного" крестьянства, которое сохранилось почти ис­ключительно на окраинах, а также за счет казны и частично городов, причем в любом случае это не наносило прямого ущерба для землевладения помещиков. Промышленники пред­почитали окраины России. Мануфактура требовала много зем­ли, так как одноэтажные деревянные сооружения занимали много места. Затрапезнов, мануфактурист фабрики по произ­водству полотна, в 1729 году занимал площадь 90 десятин. Он осушал болота, благоустраивал окрестности, использовал об­ширные луга, которые нужны были для беления материй. Фаб­рикам нужно было огромное количество дров, угля, руды, фу­ража для лошадей, рабочего скота, сельскохозяйственных угодий. Русскую мануфактуру XVIII века с сельским хозяйст­вом связывала чрезвычайная узость ее энергетической базы, для поддержания производства некоторым мануфактуристам требо­валось огромное количество лошадей для перевозки дров. Иногда вокруг фабрик возникали целые сельскохозяйственные производства для решения проблем с продовольствием.

4.3. Демидовы – российские промышленники.

Нигде промышленность в эпоху меркантилизма не поощря­лась такими щедрыми раздачами земли, как в России. Когда правительству требовались земли и крестьяне для строительства заводов, Петр бесцеремонно отбирал у монастырей то, что тре­бовалось для этого строительства. В 1700 году при создании металлургических заводов на реке Каменке часть земли и неко­торое число Долматова монастыря были "отписаны на великого государя". Никите Демидову были пожалованы огромные леса "во все стороны" от заводов по тридцати верст. Хозяйство Де­мидовых - самый показательный пример меркантилистской политики времени Петра, со всеми ее противоречиями и уди­вительными успехами, на которые ссылаются при оценке той эпохи. Некогда по власти и богатству эту династию можно бы­ло сравнить лишь с царями. Да они и были царями - на Урале. Первым из Демидовых, обессмертивших свое имя, стал Никита Демидов Антуфьев. Был он зажиточным тульским оружейником и имел свою мастерскую. Имел золотые руки и назывался "кузнец - оружейного дела мастер". После знакомства с Пет­ром, о чем ходит много легенд, Никита стал поставлять в казну дешевое оружие (за ружье, например, брал 1 руб. 80 копеек, а иностранцы - по 10 - 12 рублей). Царь стал главным покрови­телем Никиты Демидова, он предоставлял ему разные льготы и привилегии и не только этим дал ему возможность развернуть­ся и пойти в гору, но и приучил к безнаказанности.

Сначала Демидов завел заводик на речке Тулице, но в 1701 году царь издал указ, что местный строевой лес должен идти только на строительство кораблей, этим демидовский завод был почти лишен топлива. Демидов "попросил" себе заводы на Урале. В 1702 году вышел указ о пожаловании Никите Демидову заво­дов на реках Нейве и Тагиле, с громадными пространствами лесов и земель, с горой Магнитной. Но условия Демидову были поставлены жесткие - откупить пожалованное в пять лет. Де­мидов расплатился за три года. Уральские домны сразу же начали давать чугуна в 2 - 3 раза больше, чем тульские. Железо выходило высокого качества, что отмечали и иностранные куп­цы. Никита поставлял водою изготовленные на Нейве припасы "куда указано будет правительством". Так был восстановлен водный путь по Чусовой, открытый 120 лет назад Ермаком. Иностранцы отмечали, что нигде в России не было лучше до­рог, чем на демидовских заводах. Между тем Демидов добивал­ся от правительства льготы за льготой: его освободили от разо­рительного постоя войска, он беспошлинно провозил железо, предназначавшееся казне. В своей области Никита стал круп­нейшим монополистом, оставив далеко позади частников-конкурентов, таких, как Нарышкины и Мемеры. Демидова ста­вили в образец всем частным заводчикам, а вскоре Петр лично указал, "чтобы на всех заводах цены железу и другим вещам противу демидовских верстаны были". Уже в старости полугра­мотного Никиту пожаловали в потомственные нижегородские дворяне. Умер этот поистине великий предприниматель в 69 лет, в 1725 году. Большую часть наследства он передал стар­шему сыну - Акинфию. Сын оказался достойным отца, он умел работать и правильно вести дела. Империя Демидовых при нем добилась наибольших успехов. В сохранившихся письмах к приказчикам Акинфий кажется жестоким и энергичным человеком, входящим в подробности каждого дела. Он не дове­ряет крепостным приказчикам, ругает их за "обманство и озорничество", называет "лежнями и трутнями". Похоже, что вся империя держалась на энергии самого Демидова.

В первой половине XVIII века заводы Демидовых быстро росли: в 50-е годы их было уже 34. Акинфий добился новых милостей, заводы стали его наследственной собственностью, ему покровительствовали и Анна Иоанновна, и Елизавета Пет­ровна. Демидов тайно пользовался трудом беглых каторжников и раскольников. Этим возмущался начальник казенных заводов на Урале, известный историк В. Н. Татищев. Но это прошло без последствий для Акинфия Демидова, даже более того - в 1740 году он получил чин статского советника "за размножение заводов", а в 1742 году - действительного статского с рангом генерал-майора. Постепенно Акинфий стал главой государства в государстве, он захватывал чужие рудники, сгонял их перво­открывателей. Демидов имел свое войско и чеканил свою моне­ту. Возможно, чеканили эту монету каторжники с вырванными ноздрями в подвале Невьянской башни, и когда приезжали ре­визоры, подвал заливали водой, скрывая следы преступле­ния, тысячи и тысячи старообрядцев из Выговской общины и Керженца переселились к Демидову, как рудознатцы, мастера-профессионалы самого высшего класса.

Можно лишь под­черкнуть, что, разрабатывая раскольничью тему в романе "Петр Первый", А. Толстой писал: "Промышленный капитал возглав­лялся раскольниками. Раскол был экономическим движением... У раскольников была сильная и крепкая организация, они вла­дели тремя четвертями русского капитала. Почти вся горная промышленность создана раскольниками. Весь Урал был в их руках. Часть раскольников была за Петра, преимущественно промышленная группа, но торговый раскольничий капитал бо­ролся с нововведениями, со всем новым, со всем иноземным. Они считали Петра Антихристом. Все это еще мало изученное, сложное историческое явление". Скорее всего, раскольничье движение, если бы с таким упорством не преследовалось рус­скими монархами, особенно Петром, смогло бы сыграть роль протестантских движений, как в Европе. Раскольники были предприимчивы, трудолюбивы, совестливы, считали, что трудо­вое богатство от Бога...

Акинфий Никитич умер в 1745 году в 67 лет по дороге на свои невьянские заводы. Общая цена недвижимого имуществаДемидовых составляла 2,5 млн. рублей. На их долю приходила четвертая часть производства чугуна в стране. Прибыль у Акинфия составляла 50 %, капитал оборачивался в два года. У Демидова было 22 завода, 210 сел в 10 уездах, 32,6 тысяч душ на вотчинах и заводах. Наследство поделили между тремя сы­новьями Акинфия. Потомки первых Демидовых были известны в основном своей благотворительностью и эксцентричностью. По­степенно следы демидовской династии потерялись во времени.

4.4. Учреждение купеческих «товариществ» и торговых компаний.

При Екатерине II положение мануфактуристов усложняется из-за активизации борьбы дворянства за промышленность. Были урезаны дотации промышленникам от абсолютизма. Прави­тельство стало предлагать им самим приобретать угодья, хотя некоторым раздавали и так, "как исключение". Так, в 1778 году воронежским суконщиком Туликовым было отмежевано в Ор­ловском уезде 3000 десятин земли для завода сукон. Правда, за землю Туликовы платили небольшие деньги ив 1791 году дер­жали более 1 тыс. овец "разных иностранных пород". Казенные земли все же расхищались, так как за них не отвечал никто. Присваивались за бесценок земли вогул, башкиров. Наслоения разных социально-экономических отношений в России в середине XVIII века существовали. Владелец полот­няной мануфактуры в Иванове Грачев скупал пустоши, необхо­димые ему для заготовки дров, оформляя свои приобретения на имя графа Шереметьева, крепостным которого он являлся. Грачевым были куплены даже деревни с крепостными крестья­нами. Некоторые покупки делались им на паях с помещиками. Ко времени своего выкупа из крепостного состояния (1795 г.) Грачев имел 3084 десятин земли вокруг Иванова.

Обманы были всеобщими, так как сделать что-то "по закону" было невоз­можно. Боролись между собой заводчики за землю. Пользуясь покровительством императрицы Елизаветы, граф Шувалов за­хватывал заводы других предпринимателей и крупные земель­ные территории. Когда в 1759 году он построил молотовый за­вод на реке Иж, выяснилось, что эти земли, отличающиеся "лесами и прочими удобствами", принадлежат генерал-майору Тевкелеву. На Урале шла борьба за землю и богатства не только между Строгановыми и Демидовыми, например, но и самими братьями Демидовыми. Но так как земля, за которую они боролись, была для них как бы бесплатной, это не стимулировало интенсивность труда и технического введения, как в Европе, а сохраняли феодальные методы и примитивный труд.

Еще в XVII веке стали возникать "товарищества" купцов. В XVIII веке на создание компаний обратило внимание и прави­тельство Петра. За время с 1715 по 1725 года возникло 15 компаний строительства и содержания мануфактур. Одни из тех компаний были созданы по инициативе правительства, другие - по почину самих мануфактуристов. К предприятиям второго рода относятся компании Тамеса с Затрапезным (полотняная мануфактура), Рюмина с Томилиным (игольная фабрика), компания Бабушкина, Кузнецова, Естифеева и Лукь­янова (каразийная фабрика). Очень часто объединялись про­винциальные предприниматели. Так, в 1735 году для строитель­ства суконной мануфактуры, не прося из казны денег, объединились 7 курских купцов (трое Голиковых, а также Лос­кутов, Нифонтов, Максимов, Мухин).

Принудительно компании насаждались лишь Петром I. Еще петровский указ 27 октября 1699 года предписывал купеческим людям торговать компаниями. В 1721 году он задумал даже об­ратиться к авантюристу Джону Ло с предложением построить в России торговую компанию. Участники многих компаний, возникших при Петре I, вербовались приказными методами. Насколько бесцеремонным образом Петр I обращался с купца­ми, создавая компании мануфактуристов, свидетельствует исто­рия Суконного двора в Москве. В 1720 году по указу Петра I было решено "учинить из купечества и отдать ей все дворы су­конной мануфактуры в Москве подле каменного мосту", а так­же "мастеров и мастеровых людей, и что к тому заводу принад­лежит". Прилагался список купцов, собранных по всей России. Берг-коллегия послала этим купцам не только указы, но еще "нарочно из московского гарнизона солдат на их компанейских прогонах", чтобы компанейщики из своих городов были высла­ны в Москву. Понятно, что от таких компанейщиков толку бы­ло мало, и сама компания оказалась нежизнеспособной: в 1724 и 1726 гг. 10 компанейщиков из 14 были "за разные резоны от той суконной мануфактуры отрешены".

Иногда новых компанейщиков присоединяли к компании по просьбе старых: в 1721 году "интересанты" шелковой ману­фактуры Апраксина и др. объявили имена нескольких богатых людей и просили Мануфактур-коллегию "их присовокупить к ним в компанию". Купцы, которых принуждали, обычно выго­варивали себе льготы. Так, в 1721 году те купцы, которых пра­вительство побуждало ко вступлению в компанию Апраксина, Шафирова и Толстого для организации шелковой мануфакту­ры, требовали предварительно дать им право на ввоз из-за гра­ницы в ближайшие два года парчи на сумму 50 тыс. рублей.

В XVIII веке наряду с промышленными были созданы и торговые компании, особенно для внешней торговли. Риск от­дельных компанейщиков в компаниях был небольшим, поэтому в компании вступали и самые осторожные купцы. Но и госу­дарственные, и частные компании были недолговечными из-за внутренних конфликтов. Иногда война между компанейшиками приобретала характер настоящего разбоя и сопровождалась на­падениями. Английский купец Маев в 1741 году вступил в ком­панию братьев Беловых для поддержания Кирицких железных заводов, добавив своего капитала 12 тысяч рублей к имеющим­ся 18 тыс. руб. Когда он в 1744 году приехал на завод, то Г. Бе­лов "с необычайным многолюдством учинил на него прежесто­кое нападение" и насильственно отобрал у него крепости на совместно купленные земли. Компанейщики, пользуясь всяким удобным случаем, обманывали и обирали друг друга. В 1786 го­ду олонецкий купец Мехкелев совместно с купцом Колесниковым получил разрешение на строительство медеплавильного завода в Вологодском наместничестве на реке Вишера. Мехке­лев взял от Колесникова деньги на строительство завода, но указ на "построение завода заложил без ведома и воли его на то" иностранному купцу Туссену за 11500 рублей. Иногда ком­пании создавали из боязни нового дела, но, видя выгодность и несложность при примитивной организации труда, выходили из компании и затевали свое дело.

Примерно так и возникла первая ситценабивная фабрика. Это самостоятельное и новое для России производство затеяли английские купцы Вильям Чемберлен и Ричард Козенс. В 1753 году они подали челобитную о предоставлении им льгот и прав (покупка людей с землями, свободная и беспошлинная продажа своего товара внутри страны и за рубежом, беспо­шлинный ввоз материалов на 20 лет, запрещение другим поль­зоваться их методом набивки рисунка на ситцы). С 1763 года велись активные работы по ситценабивке и даже утеснение соседей-фабрикантов. Инспекция фабрики показывала, что рабо­та идет хорошо, но ее продукция распространялась плохо, причиной была иностранная конкуренция. Предприниматели просили правительство с будущего 1757 года прекратить ввоз подобного иностранного товара. Потом они согласились, чтобы ввозили только дорогие ткани. Сенатский указ 1757 года полно­стью шел навстречу их домогательствам. Фабрикантам была выдана беспроцентная ссуда на 10 лет - 30 тысяч рублей, раз­решено было купить еще 300 крестьян.

Эта фабрика не выделя­ется изо всей массы десятков других крупных предприятий XVIII века - детище меркантилистской политики русского аб­солютизма. Показательной особенностью было лишь то, что организаторами фабрики были английские купцы из промышленно развитой страны со свободным предпринимательством. Но они быстро усвоили всю практику российской действитель­ности, мечтали о праве стать крепостниками, вместо ничем не ограниченной конкуренции. А за выполнением правил монопо­лии Козенсом должны были следить - это целый слой фиска­лов, доносчиков, взяточников. Жаловались и купцы, что моно­польные фабрики дают мало товара и низкого качества, и всеми правдами и неправдами доставали заграничное. В начале 60-х годов в промышленной политике наблюдаются ничтожные сдвиги в сторону предоставления свободы промышленной дея­тельности. В этих условиях у Козенса, на его же фабрике вырос конкурент, датчанин Лиман, который в 1767 году после долгой борьбы стал единоличным обладателем Шлиссельбургской сит­ценабивной фабрики. В 1773 году прибавилась Славянская фабрика Катерины Шейдемановой, появляются и более мелкие фабрики, но это не означает развития свободной конкуренции, так как все фабрики просили себе льгот и монополии.

Дата добавления: 2015-08-03