Глава 5. Юлю огорчает лишь мысль о том, что какое-то время ей придется жить без телевизора и

Юлю огорчает лишь мысль о том, что какое-то время ей придется жить без телевизора и интернета. Телефон — вот спасение! Спасение от чего? Болтая с Вашингтоном (подруга замужем за афроамериканцем), она узнает, что в мире ничего существенного не происходит. В конце концов, сенсации не случаются каждый день. Даже в Америке, даже в Нью-Йорке… Разве что какой-то всемирный кризис…

— Кто, кто? — спрашивает она, — как ты сказала?..

И тут же, выслушав подругу:

— Обама? Ты сказала Обама? Твой муж что ли?!!

И тут же, повернувшись ко мне, прикрыв трубку рукой:

— Представляешь, президентом Америки стал-таки афроамериканец!.. Этот Барак!.. Или как там его?..

И снова в трубку:

— Слушай, теперь мы с тобой…

Затем долго молчит, слушая подругу. Затем, бросив трубку на столик:

— Слушай, этот Обама, говорят, сегодня популярнее, чем Иисус!

— Вот это-то меня и настораживает, — говорю я, — даже пугает.

Да-да, признаю я, — пугает! Я признаюсь в этом Юле. И дело тут вовсе не в трусости. Просто никто из нас, земных, не может быть популярнее Иисуса!

Юля молчит.

— Ты уже третий день не бреешься, — говорит она через полчаса.

— Да-да, — говорю я, — представляешь?..

— Скажи: что для тебя твоя Пирамида?

— Я уже говорил, — говорю я, — это моя мадам Бовари и моя Наташа Ростова, это…

— Ясно-ясно, — говорит Юля, — ты повторяешься.

Тем не менее, я добавляю:

— Пирамида — это я.

— Ах, ты мой Флоберушка!..

— А ты как думала, — говорю я.

И спешу в ванную комнату.

— А знаешь, — слышу я, — я сама убедилась в том, что твою Пирамиду читают в Гарварде, в Массачусетсе, да! И в Кембридже! Да-да! Но они так перевирают идею — ужас!.. Они толком не понимают, что такое духометрия и квантификация… Ты слышишь меня?.. А вот в Сорбонне уже восхищаются… Ты слышишь меня?

— Да, — говорю я, намыливая пальцами подбородок, — слышу…

— Можно сколько угодно говорить словами, — говорит Юля, — это все будет как об стенку горохом. Увидеть! Вот ведь что важно! Не слова, а действия… И узнать масштаб! Ты слышишь меня?..

Я думаю, что Обама как никто другой проникся идеей нашей Пирамиды.

— Верно! Поэтому всякие призывы и лозунги, всякие просьбы и даже притчи Христа — вода… И даже угрозы и насилие, и всякие там диктатуры и коммунизмы, — говорю я, — не в состоянии…

— Что же в состоянии? — спрашивает Юля.

Я не могу ответить, так как скоблю подбородок.

— Что же в состоянии? — спрашивает Юля еще раз.

Я просто мычу. Затем:

— Ты же сама сказала: расчет! Квантификация чести, совести, справедливости… Духометрия — вот Путь! Количественная христианизация жизни… Одним словом — формализация. Это-то ясно?!

— Этого не поймут даже в Сорбонне.

— И стыд, всечеловеческий стыд! Написанный на каждом лице. Как клеймо. Что ж до масштаба Пирамиды, то она…

— Тавро!

Тинотавр! «Тинннн…».

Этот Тинотавр вдруг ударил мне в голову, как… Нет-нет, думаю я, его нельзя впутывать в наш разговор. Тинотавр! Как калёным железом по лбу!..

— Что ж до масштаба, — говорю я, — то…

Спасибо Юле, что хоть она не вспоминает про Тину!

— Да, — говорит Юля, — она — грандиозна! Как новая религия.

— Кто, Тина? — спрашиваю я.

— Рест, какая Тина? Ты снова объелся этого зелья?

Ничего я не объелся. Просто вырвалось… Шапка горит…

— Ничего нового. Новый виток понимания, — говорю я, а сам думаю о том, что понимание всегда приходит с опозданием. И радуюсь, что не опоздал с Обамой. Я на него рассчитываю.

И радуюсь ещё раз: что Юля пропускает мою Тину мимо ушей.

— Поэтому, — продолжает Юлия, — я и понимаю тщетность моих попыток донести суть. Именно поэтому я и пытаюсь делать кино о Пирамиде, и делать его так, чтобы даже тем, кому интересно жить как страусу, засунув голову в песок, было все равно интересно.

— Я ни на йоту не сомневаюсь!

— Я буду лукавить и изворачиваться, но донесу.

— Еще бы!

— И бог мне в помощь!..

— Да и я подмогну, — говорю я, выйдя из ванной. — Ты ж не против?

— Я отчаянно хочу пожелать вам удач и успехов на этом трудном пути к совершенству, и, знаешь…

— Нам, — говорю я, — нам, милая…

— Конечно-конечно… Нам, ну как же! И знаешь…

— Потом, — говорю я, беря ее на руки, — все остальное потом…

— Ты и пахнешь как бог! А что ты думаешь о потлаче?

Ни о каком потлаче сейчас я, конечно, уже не думаю.

— Ты, — говорю я, — сегодня мой ужин. Я тебя съем, просто сожру!

— Только сегодня? — улыбается Юля.

Не хватало мне сейчас только Тины!

— Ты же знаешь — всегда!..

Дата добавления: 2015-08-03