Глава 24. — Да кто такая эта твоя Тина?!

— Да кто такая эта твоя Тина?!

Лена просто набрасывается на меня с кулаками!

— Ты можешь мне в конце концов внятно…

— Внятно — нет! …

— Пора бы уже хоть знать, с кем имеешь…

— Дело! — говорю я.

— Ну хоть на кулаках, на пальцах… Хоть проблей… Рест, ну нельзя же так! Вот уже скоро новое лето кончится, а ты мне до сих пор… Да кто она такая эта ваша…

Это — вопрос! В самом деле — Ти, ты кто? А давай-ка я попытаюсь уяснить это и для себя! Давай мы попробуем тебя вылепить. Или нарисовать! Суриком или охрой. Рыжая! Представляю себе: я — Леонардо да Винчи! «Мона Тина»! Или «Тина в гроте». А что! Или Рафаэль? «Сикстинская Тина». Или Брейгель Старший. «Тина на строительстве Вавилонской башни». Наверняка, она бы взяла на себя этот славный труд — руководить строительством: «Э-гей, вы там что расселись?!». Или — «Мою статую тащите на самый верх, на макушку! Золота не жалейте! Я должна венчать эту башню. Сюда же, в лоно шпиля и мой трон! Здесь я буду разговаривать с Ним!». А может, Суриков? Или Гоген? «Тина и таитянки». Нет — «Тина и таитянец»! Наверняка, появись она на Таити, у неё тотчас появился бы и охранник. Что если Босх? Ты будешь не только рыжая, но и немного с приветом… Ну так, чтобы было за что зацепиться… Или Ван Гог: «Тина без уха»! А как бы расписал тебя сам Эль-Греко? Или Гойя? Вот-вот — Гойя! «Тина — картина — паутина — ундина — …». Путина! Тина — как омут, как трясина!.. Это по силам разве что Дали: «Тина и гибкая конструкция с жаренными бобами. Предчувствие гражданской войны». Тина — как предсказатель!

Или, скажем, Никас…

А автопортрет у тебя есть? Есть у Леонардо, есть у Ван Гога, есть у… Даже у Пушкина (кажется) есть! А у тебя есть?

Я бы рассмотрел хоть как следует…

— Рестик, — говорит Лена, — перестань жужжать.

— Да, — говорю я, — конечно…

Или высечь из мрамора… Я — Фидий! Или Пракситель! Может, Микеланджело? Ну хотя бы, на худой конец — Роден! «Весна Тины». Или «Её поцелуй». На худой конец…

А если вылить из бронзы? Не только рыжая, но и бронзовая… Можно и из мрамора или хрусталя… Как рюмка или фужер… Высечь! Ага, высечь! Как искру!

Или — как Эйфелева башня… Только из хрусталя… Вся в бриллиантах и бриллиантиках… С лучом света во лбу — как клинок, как кинжал или меч…

Или сваять бетонную! Как кремень, на века! Как «Свобода» Америки… Или как Иисус в Рио!

— Ты собираешься что-нибудь делать? — спрашивает Лена.

— Да. Вот только выстрою…

А если как Пирамиду Хеопса? Из глыб твоих стихов… Пирамида — полная тайн и тайночек… Сфинкс читает Твои стихи! Лев! Львице о её стихиях: «За окнами чьи-то шаги: надо зажечь свечу. Может быть, это враги? В полночь… Я не шучу… Надо пойти за дверь, проверить свои посты. Может быть, это зверь? А может быть, это ты?».

Как же — жди… Припрусь я к Тебе среди ночи!..

— Идёшь уже? — спрашивает Лена.

— Бегу, — говорю я.

Тина, путина, быстрина, тишИна… Я пробую рифму на слух: пружина, вощина, пучина, малина… И еще: плотина, вершина, турбина, резина… Перина! Родина! Пуповина…

Кстати, о Родине… Она прекрасна! Но там сейчас не с кем поговорить: у власти банда, а народу не до разговоров. Уж и не вспомню, к чему это я.

Рифма, да-да, рифма! Ищу ее, даю…

Сейчас поэтов — хоть шаром… Разве что я и Тина.

— Ты — поэт? — спрашивает Лена.

Хмельная… опьяненная тобою…

читай меня губами по губам…

раздвоенностью сути волком вою —

лови меня по буквам: «Н.Е.О.Т.Д.А.М!»

в твои покои — верною рабою,

гребцом твоих безжалостных галер,

княжною, амазонкой, крепостною,

ребенком вне конфессий, храмов, вер ….

Просто прекрасно!

Лови меня княжною, амазонкой …

Тебя поймаешь!

Кстати, о вере: ты в Бога-то хоть веришь? И Кто Он, твой Бог?

… из поцелуев тонкую финифть…

волной по коже — теплое дыханье…

расставь на теле знаки препинанья:

‟помиловать

нельзя её

казнить ”.

Помиловать, миловать… Расставь на теле! Пожалуйста, расставь…

Или казнить? Рррраз! И — голова с плеч! Такая голова… Круглая как футбольный мяч… как Земля, как Солнце… Лысая, как у Нефертити, не такая, правда, малюсенькая, но правильная, как шар. Идеал красоты! Не то, что у Нефертити — с вылупленным яйцеобразным затылком. Как у Эхнатона! Если эту рыжую копну волос, львиную гриву, состричь напрочь, долыса, содрать скальпом — тшшшшть или тссссть… чтобы рассмотреть череп белой-пребелой кости, который, как крепость, как какая-то там камера узника, хранит в себе эти золотые и серебряные, и хрустальные россыпи букв и слов, и промежутков между ними, и даже внутри них, и даже в чёрточках, завитках и линиях, из которых они состоят… буковки… азы и буки… и точечки и тире и тире… натоптанные в этот белый череп как шрапнель в ядро, чтоб бабахнуть…

Разззз!..

И в дамках!

И голова б не болела — кто Ты?..

— Рестик, я серьёзно, — ты не заболел? — спрашивает Лена.

— С чего бы?..

Чичен-Ица или Мачу-Пикчу… Вот потеха-то: Тина — как чудо, Чудище света… Как Сады Семирамиды… Или как… Колосс Родосский! Вот — Колосс!..

— Почему ты молчишь? — спрашивает Лена.

— Думаю…

— Мне нравится, когда ты думаешь…

Или как Великая Китайская Стена…

— Сядь, — говорит Лена, — тебе нехорошо?

— Мне хорошо, — говорю я, — плесни, плз… «Это — как горячим шепотом зажечь свечу в комнате…».

— В какой комнате? — спрашивает Лена.

— В темной! В темной комнате, понимаешь, в темной! В какой же еще?!

— Держи…

— Что это?

— Ты просил… твой коньяк…

— Теплый?

— Как всегда… Скоро ты совсем…

— «Это — как милость крюка, не выдержавшего тяжести тела».

— Э, брат, да ты…

— Это — Тина…

— Пей уже…

Или как Пирамиды!.. Совсем забыл — как Пирамиды! И Хеопса, и Хефрена, и… Да их сейчас море по всему миру! Ти, спасибо, я благодаря Тебе — хоть свою географию подтяну. И историю, и историю… Ты как в капле воды собрала… Да! Ты — не капля в море, Ты — океан в каплях! Ага — Атлантика! В бисеринках слов своих… слов своих светлых слов своих …

— Ещё будешь? — спрашивает Лена.

Ты — как Сфинкс!..

— Конечно:

Или статуя Зевса, и ПЕтра, и ПЕтра, и, конечно, ПЕтра… Камень!..

Вот так!

Статуя Христа — само собой! Как же без Христа нам с Тобой? Как, скажи?!

«Я не пишу стихов, — слышу я, — я лишь рифмую и структурирую то, что мне сыплет Вселенная, понимаешь?».

Как не понять?! Пшеном сыплет — пшшшшшшшшш…..

А зачем, спрашиваю я себя, а зачем?.. Зачем мне ее лепить, рисовать, расписывать, лить, высекать, пилить, долбить, ваять, созидать, строить, ага, строить ее… Как дом или как мост, или как туннель, или как лестницу… в небо…

Зачем?..

— Ты что это набросился на неё, на Тину-то? — спрашивает Лена.

— И поделом ей… Достала заразище!

Или строить её как строй… Как какой-то там коммунизм!

Или как строй солдат: слушай приказ!..

И все замерли, слушая:

«Был каждый из них хоть по разу бит, а это поднимет им вдвое цену. На рынке невольничьем рыжий жид менял на аргентум его Вселенную».

Развелось этих… рыжих!

За каких-то тридцать сребреников аргентума. Целую Его Вселенную!

Развелось тут Иуд!

А строй стих, слушая стих… ни шевеления, лишь кося глаза…

Вот бы взглянуть на неё хоть краешком глаза!

…или бурить в Тебе скважины, чтобы пить Тебя, как воду артезианских колодцев… Сделать из Тебя пустыню, чтобы затеряться там в одиночестве… с Тобой… искать там оазис, родник… тень… Ти, Твою тень… слизывать росинки росы с колючек чертополоха и с Твоих детских ресниц… пить… и пить, не утоляя этой влагой жажды пожара… Пьянея выпитым…

Ти, Ты — как цунами!.. Очеловечивающее всех этих шариковых и швондеров, этих…

— Рест, ты смешон! Ты не можешь взять в толк, даже в двух словах объяснить и прежде всего себе — с кем ты имеешь дело? Тина, Тина… Ты тратишь себя на какое-то иллюзорное существо, не существующее вживую, невидимое, неслышимое, неосязаемое… Жизнь уходит!

— Тина, — произношу я, — ах, Тина…

— Ты без конца повторяешь это имя, говоришь-говоришь, я же вижу… даже если ничего не говоришь, ты немо шепчешь его, я же вижу… спишь с ним и с ним просыпаешься… С кем спишь-то?!

— Правда?

— А что оно означает, это… «Тина»? Знаешь хоть?

— Знаю: солнце, огонь, львица, золото, гелиотроп, солнце, солнце, желтый алмаз, лавр, роза, да-да — дикая роза, орёл, скарабей… Да и всё остальное бы прихватил!

— Что остальное-то?

— Всё!

Вот вам и состав эликсира бессмертия.

Recipe: взять в известных соотношениях… смешать… растереть… растворить…принимать по 3-5 молекул (гомеопат!) в столовой ложке растаявшего снега с вершины Джомолунгмы (и, или Килиманджаро — зависит от диагноза!) за полчаса до еды.

Главное здесь — взять!

И воскресенье, и Воскресение!..

— Золотой ты мой, не хочешь — не говори. Только не заболей. У нас с тобой через три дня встреча…

— Да я здоров, как конь! — говорю я.

Легко сказать — не заболей!

— Да уж… Скажу тебе по секрету: эти твои поползновения к Тине уже просто бросаются в глаза. Люди спрашивают… Жора засмеял! Таблетку дать?

— Лучше налей. Понимаешь, я не могу ни видеть, ни слышать ее, ни обнять… Только обаять! Это правда. Но я знаю её запахи, слышу её голос, вижу её рыжие волосы, рыжие-рыжие, льющиеся рыжим дождём по плечам, по спине… Аромат этих волос дурманит меня, я живу только вдохами, вдохами… Не смея выдыхать… Наполняя себя как парус… Чтобы плыть и плыть… через всю Атлантику… Как парус…Тугой парус, лопающийся от её: «… собираются демоны душу разделать на фарш… грань реальности зыбкой линией ломкой, то опасно колеблется, то начинает демарш в старый пыльный чердак черепа …».

Понимаешь?..

— Стараюсь, — говорит Лена.

И эти ореховые глаза! Таких глаз в мире — на пальцах считать… На пальцах одной руки!..

— Как мы дружно о черепах-то! Одними вдохами… Не смея выдыхать!

— Да-да, не смея… Милый, а ведь это — диагноз! Скоро взмоешь в свое небо к своей Тине, как воздушный шарик. Там и лопнешь! Тресь! Ба-бах!.. На, держи.

— Что это?

— Ты просил… Коньяк.

— Почему в кружке?

— Чтобы края стакана не откусил. Куда ты?

Слышал благую весть? Бог есть. И выходи из дома Его встречать.

— Ты куда собираешься? — снова спрашивает Лена.

— Встречать, — говорю я, — ты же слышала. Мы тут с Максом решили…

Расслышав свое имя, Макс тотчас открывает глаза.

— А ведь это — диагноз, — заключает Лена, — знаете ли… да-да…

Да знаю я, знаю: диагноз! Поэтому и обращаюсь к Максу, как к доктору:

— Идем?

Доктор по моему тону определяет курс лечения на этот вечер – прогулка к озеру. Лучших пилюлей никто не придумал! Макс – мое временное спасение! Проверено!

И ещё этот шарик… Из той пустыни… Тяжёлый, как ведро ртути… Как булат! Я помню, я хорошо помню: как булат Тининого клинка!

— Хорошо бы тебе показаться…

Только не вздумайте меня лечить!..

А что значит «Глория»?

Дата добавления: 2015-08-03