Славянофильские» пьесы А.Н. Островского. А.П. Скафтымов о «славянофильском» периоде творчества А.Н. Островского

1853 - 1856 гг. - так называемый «славянофильский» период: «Не в свои сани не садись». «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется».

Важнейший этический вопрос, актуализировавшийся в преддверии эпохи 60-х годов, - вопрос о народном счастье и возможных (и допустимых) путях его достижения - определяет проблематику пьес москвитянинского цикла: комедий «Не в свои сани не садись» и «Бедность не порок», народной драмы «Не так живи, как хочется».

Отстаивая право купечества на самобытность, неизменность религиозно - нравственных устоев русской жизни, Островский отстаивал народную культуру, родовую память, без которых невозможным представлялось бытие единой в своих устремлениях нации. Расслоение в среде купечества происходит по признаку следования этой культуре или отступничества от нее - более или менее осознанной ее профанации, означающей предательство. Приказчик богатого купца Гордея Торцова Митя («Бедность не порок») ни в чем, и прежде всего в любви, не похож на приказчика Подхалюзина из комедии «Свои люди - сочтемся». И тот, и другой, по-видимому, относятся к своим избранницам со всей искренностью чувства. Но Подхалюзин при этом не выходит из рамок своего социального, четко очерченного облика: к его любви примешиваются расчет чужого и своего положения, мечты неудовлетворенного самолюбия, которые неизменно соотносят с женитьбой карьерные соображения, желанный «путь наверх». Митя, по природному влечению сохраняющий в душе начала народной нравственности, любит иначе - возвышая и буквально перекладывая в стихи образ Любови Гордеевны, неравной ему в социальном отношении, но близкой по принадлежности к одной и той же этике, национальной культуре. Гордей Торцов объявляет войну родовому укладу, объединяющему его семейство и весь патриархальный мир в духовную целостность, и терпит поражение.

Преображающую человека функцию «должного», а не «сущего» выполняет в комедии «Бедность не порок» ее наиболее прославившийся персонаж - опустившийся брат Гордея Карпыча Любим Торцов. Этому способствует внебытовая атмосфера святочной карнавализации, царящая в пьесе. Тот, кто «в обычной, будничной жизни рассматривался как “позор семьи”,... в карнавальный вечер предстает как хозяин положения. Его “глупость” оборачивается мудростью, простота - проницательностью, болтливость - занятным балагурством, а пьянство из позорной слабости превращается в знак широкой, неуемной натуры...» (Л.М. Лотман).

Идея должного естественно находит претворение в фольклорном лиризме и фольклорных обобщениях, отличающих эти произведения (драматургия Островского вообще обнаруживает тенденцию к «сгущению» народной этики в форме пословиц и поговорок, вынесенных и «укрупненных» в виде заглавий пьес). В «народной комедии» «Не так живи, как хочется», действие которой перенесено в XVIII век, народно-фантастическая, карнавальная стихия предопределяет чудесное прозрение героя. Счастливая развязка уже прямо отнесена на счет фатальных, неподвластных человеку сил.

41. «Воспитанница» и «Гроза»

Пьеса задумана Островским в 1855 году как драма в двух действиях. 12 июля 1855 года он составил список действующих лиц и набросал план 1-го акта, но уже на следующий день работа над пьесой была оставлена. В плане были персонажи, впоследствии исключённые драматургом: отставной чиновник Захар Зверобоев и купец Савва Трифоныч Брусков.

К работе над пьесой Островский вернулся только в апреле 1858 года. Первоначальное название "Воспитанница" было изменено на «Кошке игрушки, мышке слёзки. Картина деревенской жизни». Островский намеревался закончить пьесу за короткий срок, однако пьеса была закончена лишь 7 декабря 1858 года. Отдельные стилистические исправления вносились и позже. При переписке набело, Островский вернулся к первоначальному заглавию - «Воспитанница».

Пьеса вызвала чрезвычайно резкую оценку в III отделении. В пьесе усмотрели "вредное направление", её признали совершенно неприемлемой для постановки в театре. Автору предъявили обвинение "в насмешке и издевательстве над дворянством, освобождавшим крестьян". Когда начальнику III отделения генералу Потапову указали, что в комедии "не задеты ни крестьянский вопрос, ни благородные чувства дворянства", Потапов ответил: "Конечно, ничего прямо не говорится. Но мы не так просты, чтобы не уметь читать между строк".

Если Катерина в "Грозе", в драме, у него выживала, то в "Воспитаннице", в комедии, характерология которой отчасти идентична системе персонажей "Грозы" ("Воспитанница", конечно, намного раньше написана, но здесь уже есть и суровая, по-женски несчастливая глава семьи, и зависимая от нее молодуха, и сын-рохля, и т.д.) умирает Уланбекова, умирает неожиданно, как бы от любви к сыну, не в силах перенести, что он не ей принадлежит (интрига почти как в "Ужасных родителях" Кокто, на самом деле); пытается повеситься в финале, хотя и с не вполне явным результатом - то снимает крест и накидывает петлю, то снимая петлю, балансируя на табуретке - ее сын Леонид; воспитанница Надя, в свою очередь, тоже пообещала покончить с самой, мол, речка рядом. Все это, разумеется, не отменяет характерной для Эренбурга комической эксцентрики, впрочем, не только комической, но но неизменно радикальной - вплоть до кровопускания, которое в "Воспитаннице" становится одним из лейтмотивов.

Дата добавления: 2015-08-03