Происхождение

Познакомившись с основными теориями происхож­дения собак, мы можем попытаться проследить пути возникновения одной породы — кавказских чабанских собак, или волкодавов, получивших официальное на­звание «овчарок».

Единственным оправданным гипотетическим пред­ком кавказского волкодава может быть тибетский дог, которого нельзя ни в коем случае путать с современным, так называемым «тибетским мастифом» — английской «реконструкцией» древней собаки. Дело в том, что лю­бая реконструкция (воссоздание), какой бы научной она ни была, всегда будет гипотетической. Поэтому, отда­вая дань уважения английским селекционерам, заме­тим, что в этом случае любые аналогии неуместны.

Подарок китайскому императору — травильный ти­бетский дог - упоминается еще в 1121 г. до н.э. Эти собаки, претерпевая закономерные, но не принципи­альные изменения, через некоторое время распространи­лись в Монголии и других азиатских регионах. Древние пастушьи и одновременно охранные собаки оказались в Греции и Риме, оттуда вместе с войсками и торговы­ми караванами распространились по всему европейс­кому континенту. Вероятно, в этой миграции особую роль играл Дербентский проход, находящийся на тер­ритории современного Дагестана.

С этого момента и начинается история кавказского волкодава, следовательно, порода насчитывает никак не меньше двух с половиной тысячелетий.

Исторические, социальные и географические осо­бенности этого региона, являющегося своеобразным евразийским перекрестком, формируют уникальную породу собак, оптимально видоизмененную и приспо­собленную к местным условиям, в последствии полу­чившую название «кавказская овчарка».

Здесь и разошлись пути наших кавказцев и азиатов. Они оказались в роли родных братьев, которых разлучи­ли, а затем вырастили и воспитали в разных условиях.

Сам по себе Кавказ - регион очень сложный и ин­тересный. Он никогда не был изолирован так, как ази­атские территории, но был разобщен и изолирован, если можно так выразиться, внутри себя. В изолированных высокогорных районах и селениях очень ценились чут­кие, агрессивные, мощные охранно-защитные собаки, выполняющие и функции пастухов — сторожей стад. Ведь скотоводство (прежде всего овцеводство) и по сей день имеет большое значение на Кавказе. Таким обра­зом, сохраняя необходимые физические параметры, эти собаки ориентировались на двух главных врагов — вол­ка, как самого распространенного хищника, и пришло­го человека — чужака. Точно такие же собаки нужны были ив городах-государствах, городах-крепостях, са­мым известным из которых является Урарту. Так и по­явилась основная психическая характеристика кавказ­ских волкодавов — злобность и нелюбовь к чужакам как некая этологическая общность. С тех пор и возникла совершенно уникальная «философия» этих собак — деление мира не по принципу «хороший— плохой», а по принципу «свой (хороший) - чужой (плохой)», сде­лавшая их непревзойденными охранниками, не имею­щими аналогов в мировой кинологии.

Во время длительных переходов со стадами кавказ­цы оставались предельно изолированными, общаясь лишь с чабаном-вожаком. Вероятно, именно в этом обстоятельстве следует искать корни беспрецедентной верности кавказцев, и поныне пользующихся заслужен­ной репутацией «собак одного хозяина». Занимаясь по роду своей деятельности обучением собак на домашнем пансионе, когда она живет у дрессировщика, я могу засвидетельствовать: только эти собаки действительно тяжело переживают самую кратковременную разлуку с хозяином, каким бы «плохим» он ни был! Даже азиат воспринимает это обстоятельство спокойнее. По этой причине я, как и многие мои единомышленники, отка­зался от практики пансионов для КО, исключением мо­гут быть лишь «питомниковские» собаки, фактически не имеющие хозяина.

В то же время климатические условия делали кав­казцев допустимо вариабельными, что закреплялось изолированностью селений вплоть до середины XX века. Так появились типы кавказских овчарок, исчезнувшие с развитием транспорта и коммуникаций. Нам же при­рода продемонстрировала прекрасный пример того, как тесный инбридинг в сочетании с жесточайшим естествен­ным отбором и работой может дать гениальный резуль­тат, воспроизвести который в современных условиях не представляется возможным.

Возникновению различий внутри породы способ­ствовали различия климатические, мы уже упоминали об этом. Как же это происходило на практике? Соглас­но законам — не более того. В условиях высокогорья воздух более разрежен, чем на равнинах. Следователь­но, чтобы обогатить кислородом организм, необходимо было максимально увеличить объем легких и, стало быть, объем грудной клетки. В то же время основное требова­ние горных троп к живому организму - устойчивость. Отсюда более короткие рычаги передних и задних ко­нечностей. В свою очередь, холодный горный воздух провоцировал собаку хорошо «одеваться». Наверное, так и сформировался тип горных кавказцев: очень мощ­ные, приземистые, коренастые, длинношерстные соба­ки, смотрящиеся чуть растянутыми.

В предгорьях необходимости в такой адаптации не было, но высоконогость строго регламентировалась воз­можностью вести поединок с волком. Появлялись со­баки более компактные и стройные, с несколько уко­роченным шерстным покровом.

Хочется сразу оговориться: не следует современных нетипичных собак оправдывать так называемым «степ­ным» типом — плохое разведение не может иметь оп­равдания! Узкогрудых, вздернутых на ногах, «голых», прилобистых с вздернутыми носами («дельфинов») не­обходимо исключать из разведения, продолжая любить как членов «стаи-семьи».

Среда, в которой происходило формирование по­роды, создала в лице кавказца пре любопытнейший этологический феномен. Условия тяжелейших суточных переходов за овцами выработали у этих собак своеоб­разный режим «экономии энергии». Суровая жизнь и не слишком обильное питание вынудили кавказца лю­бую остановку использовать для отдыха.

Современные КО свято соблюдают этот закон: до определенного момента при любом содержании они неторопливы, не любят суеты и беготни (вспомните характерные для кавказского волкодава аллюры!), пред­почитают полежать в максимально выгодном положении. Кстати говоря, это делает их очень удобными при квар­тирном содержании (заметим — не лучшем для КО), по­скольку эти огромные собаки практически не заметны на самой ограниченной жилплощади.

И здесь природа преподносит человеку еще один, весьма болезненный для его самолюбия урок — ей уда­ется создать большую собаку, которая мало ест и пьет, в характере которой удивительным образом сочетаются черты поведения сенбернара и добермана! Я имею в виду легендарный взрывной характер волкодавов, уме­ющих из лежачего положения (максимальная расслаб­ленность) провести молниеносную атаку, смертоносную для врага, даже не успевшего ее проследить, с мгновен­ным переходом в состояние полного спокойствия! Что же это, как не предельная уравновешенность протека­ния нервных процессов?

Вплоть до 30-х годовXX столетия кавказские волкодавы культивировались методами народной селек­ции и не подвергались до 70-80-х годов целенаправлен­ным изменениям со стороны селекционеров-кинологов, что и спасло породу от так называемой социализации, то есть не сделало из нее «прислугу». Так мы получили сча­стливую возможность узнать этих собак, не имеющих аналогов в мире.

Мне хотелось бы отметить два важнейших обстоя­тельства, наложивших свой отпечаток на современных кавказцев. Очень часто, говоря об исчезновении «ти­пов» кавказцев, мы подразумеваем только экстерьер. И хотя реально различия сохраняются, даже видоизменив­шись (достаточно сравнить экстерьер российского и украинского поголовья кавказцев), нельзя упускать из виду то обстоятельство, что кавказцы разнятся еще и по этологическим особенностям.

Во всяком случае, невозможно не признать существо­вания совершенно обособленных линий кавказцев. Одну из них (в Киеве, например, это линия Старого Кяфра) при общей злобности отличает дружелюбное отношение к собакам! И это легко объяснимо: их «генная память» не включает инстинкт агрессии на подобных себе. Вот и ухо­дят они раз за разом из тестовых поединков, высоко зад­рав хвост, ввергая «специалистов» в недоумение.

Другая проблема - «кавказистые» азиаты и «азиатистые» кавказцы. Мы еще коснемся так называемой иран­ской переходной породной группы - собак, живущих на границе ареалов обитания КО и САО. Это собаки, о ко­торых невозможно сказать — кавказец это или азиат.

Но есть еще одна грань сосуществования этих по­род. Представьте себе далеко не выдуманную ситуацию: привозят с Кавказа настоящую аборигенную собаку. По документам она КО, по характеру - тоже, а по экстерь­еру — чистейший азиат. Кстати говоря, обратная ситуа­ция (по документам — азиат, на самом деле — кавказец) встречается значительно реже, и, как правило, здесь мы имеем дело с банальным мошенничеством. Но, возвра­щаясь к первому случаю, мне хотелось бы отметить одно политическое обстоятельство, вмешавшееся в историю кавказской овчарки. Упоминание о нем есть в книге «Кавказская овчарка» О. Красновской, Н. Пшенич­никовой и др. (М., 1998). Я имею в виду репрессии 1930—1940-х гг. против ряда кавказских народов и их переселение в азиатский район. Естественно, что брать с собой собак они не могли, зато наверняка везли назад после войны собак-азиатов. Понятно, что на Кавказе они метизировались с местным поголовьем КО, и ре­зультаты этого мы можем наблюдать еще и сегодня.

Не могут пройти бесследно и селекционные потуги некоторых «бойчатников», бессовестно заливающих в кавказца кровь догов, тоса-ину и даже питов! Таких собак часто приходится видеть на тестовых турнирах. Хочется напомнить, что в результате получается не но­вая «бойцовая» порода, а «выродки», дающие дегенера­тов уже во втором-третьем колене потомков.

Дата добавления: 2015-08-03