Здесь, в погребальном зале должен был оставаться прах паладинов и магистров, сюда возвращались их кольца

Дело в том, что едва ли не главной реликвией замка была точнейшая копия знаменитого Копья судьбы – того самого, которым римский легионер Гай Кассий нанес смертельную рану распятому Христу. По одной из апокрифических легенд, копье Лонгина^[27] наделяло владеющего им некими сверхъестественными умениями и было мощным магическим артефактом. Такая слава закрепилась за этим древним оружием небезосновательно. С ним связано несколько исторических эпизодов, заставляющих задуматься о настоящем чуде. Наиболее яркий из них – прорыв блокады Антиохии умирающими от голода и жажды крестоносцами. Запертые в городе превосходящими силами противника, изможденные и готовые покориться судьбе, они были так воодушевлены лицезрением этой реликвии, что сумели не только прорвать блокаду и выиграть бой, но и, абсолютно деморализовав арабское войско, пуститься за ним в погоню. Реликвию периодически теряли, потом обретали заново – до тех пор, пока она не обосновалась окончательно в одном из музеев Вены. Там ее и увидел юный Адольф Гитлер, прибывший в столицу из глубинки, чтобы учиться на художника. Древний артефакт поразил его воображение. Принято говорить даже о некоем мистическом прозрении, посетившем будущего вождя у стенда с реликвией, однако этого за давностью лет уже не проверишь, так как единственный, кто мог бы толком ответить, было оно или нет, – сам Гитлер. Но вероятно, что-то подобное произошло, пусть даже в воображении будущего лидера Третьего рейха. Во всяком случае, аннексировав Австрию, он потребовал доставить копье к себе. Напрасно Генрих Гиммлер просил и даже, насколько ему позволяла усвоенная с детства субординация, требовал передать Копье судьбы на хранение СС – Адольф Гитлер был непреклонен. Тогда великий магистр Черного ордена заказал неотличимую копию старинного оружия, изготовленную из материалов времен Христа, по бытовавшим в те времена технологиям, искусно состаренную, точную до мельчайших подробностей. В 1935 году она была выполнена и помещена в музее Вевельсбурга. Казалось бы, что тут странного? Рейхсфюрер, будучи не в состоянии получить вожделенный предмет, был вынужден обойтись заменителем. Однако вся соль в том, что после окончания войны копье Лонгина нашли в тайнике под Нюрнбергом и вернули в венский музей. Одно копье, потому что второе – исчезло. И какое из них настоящее, а какое – копия, теперь уже, видимо, не установить. Но вернемся к Вевельсбургу.

Генрих Гиммлер считал, что главная перестройка замка еще предстоит: план работ был рассчитан на период до середины 1960-х годов. Вокруг Вевельсбурга должен был вырасти огромный архитектурный комплекс – залы, галереи, башни и башенки, внешние стены, барбакан, полукругом обнимающие цитадель, как это полагалось в образцовом средневековом замке. В обновленном Вевельсбурге могла бы разместиться целая армия. Это был бы духовный центр тысячелетнего рейха, средоточие его духа, одна из главных святынь национал-социализма, нечто типа Мекки для мусульман или Ватикана для католиков. Но это было только начало: Гиммлер мечтал о том, чтобы у его ордена появились и другие замки, о том, чтобы «в каждом штандарте был создан подобный культурный центр немецкого величия и немецкого прошлого и чтобы его привели в тот порядок и в то состояние, какое было бы достойно народа с древней культурой».

Обитателям замка Вевельсбург, этим наследникам традиций бриттского рыцарства и принадлежала реальная власть в ордене.

Впрочем, кроме двенадцати «апостолов» Гиммлера в СС были и другие рыцари, наделенные меньшими полномочиями, не настолько приближенные к хозяину замка, но тем не менее обладавшие вполне реальной властью. Правда, зачастую здесь работала обратная связь: они не потому обладали властью, что имели отношение к ордену, а имели отношение к СС потому, что занимали ключевые посты в государстве, могли тем или иным образом влиять на жизнь рейха. Генрих Гиммлер ревностно следил за тем, чтобы его организация получала всемерную поддержку из как можно большего числа источников. Именно для этого он разработал положение о «почетных эсэсовцах». Понятно, что далеко не все влиятельные персоны могли стать членами СС. Этому могли помешать и их происхождение, и приверженность к тем или иным порокам – из тех, с которыми боролся Гиммлер. Однако, как ни неприятны они были руководителю охранных отрядов, организации в целом они могли принести пользу. Поэтому они проходили упрощенный обряд посвящения, приносили клятву верности Адольфу Гитлеру и получали одно из эсэсовских званий и право носить черный мундир с соответствующими нашивками. В организации приказы таких «руководителей» не имели никакой силы, однако сама причастность к охранным отрядам придавала им вес в обществе, упрощала общение с партийными функционерами, открывала двери в самые закрытые и элитарные собрания.

Но таких «фальшивых» эсэсовцев было немного. Гораздо меньше, чем простых рыцарей – членов «общих СС». Они, не входившие в особые подразделения СС, были эмиссарами нового рыцарства в германском обществе и должны были, во-первых, наглядно демонстрировать превосходство нового порядка над всем, что было известно немцам прежде, а во-вторых – быть носителями идеологии, выслеживать и искоренять крамолу. И разумеется, привлекать средства для развития ордена. Именно на них было рассчитано большинство зрелищных, поражающих воображение ритуалов, выдуманных или возрожденных Гиммлером. И нужно сказать, что аудиторией они оказались преблагодарнейшей. В первую очередь потому, что к разного рода ритуалам, протокольным моментам, нелепостям и архаизмам, освященным традицией, члены общих СС были привычны, что называется, от роду. Потому что большинство из них были представителями традиционных элит Германии – дворянской и военной.

Это, кстати, заслуживает отдельного упоминания. Хотя бы потому, что прочие попытки вождей Третьего рейха повлиять на формирование новой элиты не увенчались успехом. И военные, и дворяне, и интеллигенция с недоверием, а подчас и с презрением смотрели на новшества типа «Школ Адольфа Гитлера», «Орденских замков» или НПЕА,^[28] не принимая их выпускников как равных, сколько бы ни твердили пропагандисты о высочайшем уровне их подготовки и особом подходе к образованию, разработанном специально для воспитания будущих господ мира. СС в этом смысле оказалась исключением. Страшноватая, в духе братьев Гримм сказка, придуманная Гиммлером для немцев, пришлась им по душе. Одних подкупала железная дисциплина, других – новизна и необычность ритуалов, очарование варварства, третьих – ощущение собственной исключительности и сопричастности к тайне.

В принципе тех, кто состоял в ее общих отрядах (это была часть организации, максимально нагруженная различными ритуально-мистическими элементами), можно разделить на романтиков, восхищенных тем, что возрождается немецкое рыцарство, мистиков, ранее входивших в разного рода теософские кружки, но собравшихся теперь под знаменем с двумя рунами победы, банальных карьеристов, стремящихся быть поближе к власти, и на тех, кто всерьез, идейно озабочен был сохранением постепенно утрачиваемых элементов немецкой культуры.

К чести Генриха Гиммлера стоит сказать, что если карьеристов и романтиков он вовсю использовал, привлекая к различного рода мероприятиям, проводившимся имперским руководством СС, в качестве спонсоров и непосредственных исполнителей, то к мистикам он прислушивался, пытаясь извлечь из их откровений крупицы здравого смысла, нечто применимое на практике, а любителей германской культуры всячески поощрял и стремился в наибольшем количестве собрать их – если не в рамках организации, то хотя бы под ее крылом. В полном согласии с ними он основал в 1936 году Общество поддержки и ухода за памятниками немецкой культуры, выделял значительные средства из бюджета организации на реставрацию замков, поиск языческих капищ, археологические экспедиции. Но заботой о камнях и руинах деятельность главы ордена не ограничивалась. Так, опасаясь, что применение современной техники, двигателей внутреннего сгорания постепенно вытесняет искусство верховой езды, он всеми правдами и неправдами включал в СС представителей различных конных клубов, поощрял развитие конных заводов. Для сохранения коневодства и конного спорта в Германии он сделал немало.^[29]

Описывая Третий рейх, уровень развития его армии, степень ее готовности к войне, чаще всего используют стандартный штамп, почерпнутый из немецких же пропагандистских фильмов, – рисуют вермахт современнейшей армией эпохи, эдаким бронированным кулаком империи, практически полностью оснащенным танками, автомобилями, мотоциклами, в отличие от Красной Армии, во многом полагавшейся на конную тягу. Тем не менее роль кавалерии и конной тяги вообще в армии Гитлера была весьма велика.

Аналогичная история – с едва не утраченным умением ковки дамасских клинков. Одним из последних носителей этого ремесла был кузнец Пауль Мюллер. Гиммлер не только выдал ему огромную сумму денег на организацию в Дахау кузнечной школы, но и обеспечил массой заказов на дамасские клинки для высшего руководства СС. Каждый из них был настоящим произведением искусства.

Кроме мечей у рыцарей ордена были в ходу кинжалы и шпаги. И если «егерский» кинжал с широким лезвием был у каждого эсэсовца и служил одним из признаков принадлежности к ордену, то шпагой награждали далеко не каждого. Такое отличие было знаком либо особых заслуг, либо особой приближенности к руководству. Так же, как особенный «кинжал чести» с гравировкой «Мою честь зовут Верность» и фрагментом «Пляски смерти» на ножнах. Несмотря на то что все эти предметы относились к разряду наградного оружия, все они могли быть использованы и в качестве боевого. Например – во время дуэлей, которые по личному приказу Генриха Гиммлера были возрождены для членов СС. Или для самоубийства, опять-таки освященного эсэсовским кодексом чести.

Надо сказать, что в рамках СС были возрождены очень многие обычаи и ритуалы из самых разных эпох. При этом для каждого из них подготавливалось обоснование, правила соблюдения и т. д. Со всей тщательностью и бюрократизмом, столь милыми сердцу рейхсфюрера СС. Правила организации дуэли, скажем, занимали не одну страницу и представляли собой сильно упрощенный дуэльный кодекс XIX века. Удивительно, кстати, как Гиммлер, будучи большим поклонником скандинавской культуры, не взялся вместо традиционного поединка внедрять хольмганг!^[30] Впрочем, в СС и без того хватало наследия древних времен – это празднование давно преданных забвению летнего и зимнего солнцеворотов, языческие ритуалы на Йол^[31] и т. п.

Зачем все это было придумано и внедрено? Ответ прост. Вся эта символика и атрибутика, подходящая больше для Средневековья, чем для ХХ века, была призвана непрестанно напоминать каждому члену организации, что он принадлежит к касте избранных. И как следствие, обязан постоянно свою избранность подтверждать, выполняя возложенный на него долг. А долгом была служба вождю и непоколебимая верность.

Для общих СС это было единственное, чего требовало от членов ордена руководство. Вступая в орден, члены общих СС не бросали своих основных занятий, оставались на своих постах, продолжали выполнять свои повседневные обязанности. Но, став рыцарями ордена, они должны были в каждый следующий момент быть готовы к бою. К тому, что великий магистр или кто-то из его посланцев передаст им волю вождя, которую необходимо во что бы то ни стало исполнить. И, что интересно, хотя такое происходило далеко не часто, в точности и обязательности исполнения приказов можно было не сомневаться: уровень дисциплины в СС лишь немногим не дотягивал до того, которого требовал от своих ассасинов легендарный Горный Старец Палестины.

Ассасины (гашишиины) – радикальное крыло исламской секты исмаилитов, практиковавшее индивидуальный террор в отношении врагов ислама, а также заказные убийства. Глава ассасинов носил прозвище Горного Старца и обладал неограниченной властью над жизнью и смертью любого из подданных. Получили наибольшую известность в эпоху Крестовых походов.

Достигалось это не только постоянным «программированием» личного состава охранных отрядов и пропагандистским прессингом, но и довольно жестким контролем, постоянными чистками. Руководству СС ничего не стоило за разного рода прегрешения исключить из организации пару десятков тысяч человек. Кстати, исключение из ордена ни в коем случае не снимало с исключенного принесенных им клятв верности. Поводом для исключения могли стать, например, многочисленные нарушения семейного кодекса члена СС, неразборчивые половые связи и пр. Правда, виновных в прегрешениях подобного рода чаще всего потом оправдывали, возвращали в лоно организации и восстанавливали в звании. А вот те, кто тем или иным образом порочил орден, на амнистию могли не рассчитывать. Тех, кто так или иначе не вписывался в образ идеального эсэсовца или имел смелость или глупость критиковать политику партии и действия Генриха Гиммлера, изгоняли безжалостно. При этом нужно понимать, что отчисление не было равнозначно, скажем, поражению в правах, которое ожидало бы в СССР человека, исключенного из партии. Немец, по тем или иным причинам покинувший орден, мог оставаться на своем рабочем месте, продолжать спокойно жить и трудиться. Для него была закрыта лишь партийная карьера. Следует помнить и о том, что отчисление из рядов СС не отменяло присяги на верность вождю и партии.

В принципе членство в общих СС было делом необременительным и скорее статусным, нежели приносящим какую-то ощутимую материальную выгоду. Да и в войсковых операциях одетые в черные мундиры бюргеры, как несложно понять, участия не принимали. По крайней мере до последнего момента, когда в бой были брошены все. Так что общие подразделения СС к тому, что вменялось в вину на Нюрнбергском процессе организации в целом, прямого отношения не имели – разве что опосредованно, в какой-то мере. Естественно, речь не идет о самом великом магистре ордена и о двенадцати гиммлеровских паладинах, отдававших приказы, руководивших всеми подразделениями СС. Но, так сказать, рядовые рыцари, почетные эсэсовцы и сочувствующие – те, кто гордо носил на лацкане серебряный значок друга ордена со свастикой и рунами победы, – вряд ли могли знать об организации все и уж точно не представляли себе масштабов и направлений ее деятельности. Но свою порцию «тайного знания», ритуалов и символики они получали, да и заряд идеологии был им предназначен многократно больший, чем простым гражданам рейха. И результат себя оправдывал.

Дата добавления: 2015-08-05