К смущаемым нечистыми помыслами

Пресечь,— то есть не дозволять себе более дел срамных,— это то же, что скосить сор­ную траву. Трава скошена, а корни остались. Как только поблагоприятствуют обстоятель­ства: сорные травы опять разрастутся. Так и в нас, если только пресечем дело, не заградив источника их, то, как только случай, дела опять появятся.— Таковы все наши исповеди, и не без намерения перестать грешить совершае­мые, но не сопровождаемые пресечением ис­точника греха.

Находящемуся в этом положении так оста­ваться нельзя; чем дальше, тем будет хуже, а наконец и желание исправности прекратится. Это будет состояние не отчаяния, но нечая­ния...

Когда чувства раскаяния искренни и жела­ние исправиться непритворно, то с этими чув­ствами и расположениями дело поправить очень удобно. Ведь не горы переставлять. Есть две-три вещи, кои надо тотчас ввести в дело и продолжать... и все устроится как по маслицу.

Надо примерно представить свое внутрен­нее с той исключительно стороны, из коей исходят грехи. У святых отцов очень хорошо изображен ход плотских грехов: прилог, внимание, сочувствие, желание, согласие, решение и дело... Я остановлюсь особенно на начале. Определяю его так: чувство сласти похотной. Возбуждение похотного движения происходит от соков или собравшегося семени, от впечат­лений чувственных, особенно чрез зрение и слух, и от врагов. Откуда бы оно ни исходило, его сопровождает сласть похотная. Сия сласть и есть корень всего зла. Между тем на нее мало обращают внимания, а она, как заноза, все дальше и дальше проходит и заполоняет все внутри.

Святые отцы о подчревных движениях го­ворят: начавшись там, они восходят вверх, под­нимаются до сердца, его наполняют, далее — голову и все тело. Все тело тогда бывает полно похотию, назовем это паром, или дымом, похотным. Потом это проходит, будто ветром прогонится этот пар, или дым... Но после опять начинается, когда показываемые выше причины произведут похотное движение; толь­ко в сей раз движение вверх совершается бы­стрее, так как дорога уже пройдена, но дольше остается в теле. В третий раз — еще скорее и еще дольше. Частое повторение этого делает наконец то, что эта похотливость заседает навсегда в теле, то есть наполняет его все сполна, и не выходит. После сего в теле все делается похотно: глаз смотрит похотно, ухо слышит похотно, и оба эти чувства то только ищут ви­деть и слышать, что может питать похотность; и все чувства таковы же становятся, и все члены тела. Затем всякое движение и всякое прикосновение отзывается похотностию... как губка, наполненная водою, во всякой норке своей содержит ее и, чуть коснись, испускает ее — таково тело, похотию исполненное... На­до охладить и отрезвить тело, выполоскать, выжать, выколотить, как белье запачканное. Как? — Действуя обратно тому, как похоть его заполонила. Поднималось похотное движе­ние из-под чрева кверху... многократно... и за­владело всем телом.— Теперь надо так дейст­вовать: как только покажется оно под чревом, придавить его и ходу не дать всякий раз. Чем придавить? — Напряжением мышц, волею, разлюбившею похоть и теперь начавшею пре­следовать ее, как врага. Чем сильно похотное движение? — Сластию похотною. Эта сласть дает ход похотному движению. Если сразу пре­сечь сласть, или отбить, движение тотчас пре­кратится. Не ощущать сласти сей нельзя, как сласти сахара, раскусивши его. Но не любить, отвратиться, ненавидеть ее можно. Это не дело тела, а души. Душа должна сознать, что сия сласть — яд для нее и враг ее, губящий ее без­жалостно. Когда душа дойдет до чувства враж­ды к сласти, от сознания ее вражества, тогда стоит только привести в движение сие чувство, как сласть потеряет свою сладость, потеряет силу давать ход движению похотному,— дви­жение и прекратится. Это и будет подавление движения... Подавление сие само собою совер­шится, когда сласть сознается (будет призна­на) врагом и встретится ненавистью.

Видно теперь, в чем главное. Надо сласть похотную возненавидеть и с сею ненавистью встречать ее всякий раз, как она покажется. Эту ненависть человек сам должен в себе по­родить, и она будет для него стражем с мечом в руке, готовым поразить сего врага.

Надо раздувать это чувство — размышле­нием, молитвою и некиими деланиями, на­правленными сюда.

Размышление выяснит худые последствия сласти и доведет сие до чувства... сласть сия злотворна для души и тела, для обязательных Дел и отношений к другим, особенно же в от­ношении к Богу, ибо ничто так Богу не про­тивно, как услаждение сею страстью... от сего у души отнимается потом всякое дерзновение пред Богом... и наконец в будущем ввергает в ад.

Молитва отторгнет сердце от плотского, и сласть сама собою падет... и помощь свыше призовет... Так у Исихия... после движения ненависти — молитва... Молитва Иисусова тут всепобедительное орудие.

Ненависть к сласти долгим рассуждением возбуждается только в первый раз, а потом она мгновенно проявляется, как только вызы­вает ее... Молитва же вся в молитве Иисусо­вой; так что для подавления сласти главных два акта: подвигни ненависть — и стой в молитве Иисусовой.

Некие делания.— Напряжение мышц ту­да, к подчревию. Это в момент возбуждения сласти; а потом постоянно держать тело все в струнку, по-солдатски, и быть всегда как бы в присутствии большого лица... иначе это зна­чит — не распускать членов, не разваливаться и не вольничать. Так и сидя, и ходя, и даже лежа... Это простое средство очень отрезвля­ет... Однажды поставив тело в струнку, уж не отступать от сего. К этой солдатской выправке надо присоединить умаление немножко в пище, немножко в сне... особенно не разваливаться во сне и, проснувшись, скорее вставать,—и немножко в преутруждении... Уединение и строгая дисциплина чувств сюда же идут...

В душе между тем главное — страх Божий и благоговеинство... Это выражаться должно особенно в том, чтоб ничего не делать не­глиже... небрежно, кое-как, какое бы дело ни было, всякое, и большое, и малое... особенно молитва... В церкви, в столовой, дома — всю­ду благоговение, как пред Богом ходить.

Сими приемами сласть всегда можно отбить и угасить. Но коль скоро она угашена, даль­нейшее ее движение пресекается. Опять при­дет — опять прогонится. Так день за днем. Чем дальше, тем реже и реже она появляться будет... Плод чрез неделю замечен будет... если отнюдь не давать хода сласти... сласть наконец совсем обессилеет; только не давать ей ходу... наконец совсем перестанет являться,— и восстания будут подниматься бессластные... Если вместе с сим молитва будет крепнуть и возвышаться... то во всем теле засияет трез­венная чистота, вместо прежней похотливости.

Только хода не давать сласти. Если сласть замрет, похотливость замрет, похотливость пре­станет; дела же престанут, как только начнется брань со сластию, ибо они ее суть чада и ради ее делаются...

Дата добавления: 2015-08-05