ему, Льву Толстому, пришлось оправдываться и доказывать свое право на художественную работу!

Горький говорил в своих лекциях, что художественные произволения Толстого «в корне отрицают его религиозную философию»1. Действительно, «Воскресение» изображает царскую Россию с такой силой негодования, что роман выглядит сатирой и никак не соединяется с идеей «непротивления». Никак не соприкасается с этим учением и повесть «Хаджи Мурат», герой которой «отстаивает свою жизнь до последнего». Толстой явно любуется фигурой этого «разбойника», как бы забывая о всех своих моральных учениях и отдаваясь воспоминаниям: о своей далекой молодости. Но есть среди старческих произведений Толстого несколько вещей, написанных на тему, прежде отсутствовавшую и появившуюся в связи с его новой позицией, — но не с его учением, а с тем идеалом «юродивости», о котором я говорил выше: это тема ухода от людей, отъединения от общества. «Отец Сергий», «Живой труп», «Корней Васильев», «Посмертные записки старца Федора Кузмича» — все это разные варианты одного образа, преследующего воображение Толстого: человека, бросающего общество, порывающего все привычные связи с ним и ведущего жизнь отщепенца, юродивого. Настойчивость этой темы и патетический характер ее разработки указывают на глубокую связь ее с тем, что переживал Толстой в последние годы своей жизни. В этих вещах отражается усталость Толстого от собственных противоречий и учений. Это уже творчество человека, смотрящего в глаза смерти. Горький пишет в своих воспоминаниях: «Я глубоко уверен, что помимо всего, о чем он говорит, есть много такого, о чем он всегда молчит, — даже и в дневнике своем, — молчит и, вероятно, никогда никому не скажет. Это «нечто» лишь порою и намеками проскальзывало в его беседах, намеками же оно встречается в двух тетрадках дневника, которые он давал читать мне и Л. А. Сулержицкому; мне оно кажется чем-то вроде «отрицания всех утверждений» — глубочайшим и злейшим нигилизмом, который вырос на почве бесконечного, ничем не устранимого отчаяния и одиночества, вероятно, никем до этого человека

Не испытанного с такой страшной ясностью»1. В другом месте воспоминаний Горький говорит, в сущности, о том же: «Удивляться ему — никогда не устаешь, но все-таки трудно видеть его часто, и я бы не мог жить с ним в одном доме, не говорю уже — в одной комнате. Это — как в пустыне, где все сожжено солнцем, а само солнце тоже догорает, угрожая бесконечной темной ночью»2.

Горький почувствовал тот исторический трагизм, которым окрашена старческая героика Толстого — гениального человека, «завершающего целый период истории своей страны». Самый уход Толстого из Ясной Поляны был уходом не только от семьи, но и от всего того, что он делал здесь своими руками в течение шестидесяти с лишком лет, — уходом от самого себя и от истории, которая поступила с ним почти так, как Шекспир с королем Лиром. Недаром он ненавидел этот образ так, как можно ненавидеть только двойника.

Ленин посмеялся над либеральными витиями, провозгласившими Толстого после его смерти «величавой ... мощной, вылитой из единого чистого металла, фигурой»; он спокойно ответил на эту пышную фразу: «Не из единого, не из чистого и не из металла отлита фигура Толстого» (20, 94). Но характерно, что он не возразил против двух определений: величавая и мощная. Историческую мощь и подлинную героику толстовского творчества и поведения Ленин чувствовал и признавал: «Какой матерый человечище!»

Сноски

Сноски к стр. 25

^* Статья впервые опубликована в журнале «Литературный современник», 1939, № 7—8, стр. 231—250. Печатается по книге Б. М. Эйхенбаума «Лев Толстой. Семидесятые годы», изд-во «Советский писатель», Л. 1960, стр. 229—268. В рукописи дата: 8 октября 1938 года. — Ред.

¹ В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 17, стр. 210. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте — с указанием тома и страницы.

Сноски к стр. 26

¹ М. Горький, История русской литературы, Гослитиздат, М. 1939, стр. 296.

² Там же, стр. 295, 296.

Сноски к стр. 27

¹ Устойчивого (англ.).

² Л. Н. Толстой, Полн. собр. соч. («Юбилейное издание»), т. 52, Гослитиздат, М. 1952, стр. 68. В дальнейшем ссылки на это издание даются в тексте — с указанием тома и страницы.

Сноски к стр. 28

¹ М. Горький, История русской литературы, стр. 294—295.

Сноски к стр. 29

¹ П. И. Бирюков, Биография Л. Н. Толстого, т. 1, изд. 3-е, Госиздат, М. — Пг. 1923, стр. 55.

Сноски к стр. 30

¹ Великосветской важности (франц.).

² Ложного стыда (франц.).

³ Дурному расположению духа (франц.).

Сноски к стр. 34

¹ Труды Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, вып. 3, изд-во «Academia», M. 1934, стр. 65.

Сноски к стр. 35

¹ П. В. Анненков, Литературные воспоминания, Гослитиздат, M. 1960, стр. 416.

² И. С. Тургенев, Полн. собр. соч. и писем в 28 томах, Письма, т. 4, изд-во «Наука», М. — Л. 1962, стр. 44. В дальнейшем: Тургенев, Письма или Тургенев, Сочинения.

³ Там же, т. 3, стр. 175.

Сноски к стр. 37

¹ «Письма Толстого и к Толстому», Госиздат, М. — Л. 1928, стр. 265.

² Там же стр. 280.

³ Там же, стр. 291.

Сноски к стр. 39

¹ П. В. Анненков, Воспоминания и критические очерки, т. 2, СПб. 1879, стр. 292.

Сноски к стр. 40

¹ Письмо Некрасова к Л. Толстому от 29 августа 1857 года. — Н. А. Некрасов, Полн. собр. соч. и писем, т. 10, Гослитиздат, М. 1952, стр. 360.

Сноски к стр. 42

¹ «Десница и шуйца Льва Толстого». — Н. К. Михайловский, Литературно-критические статьи, Гослитиздат, М. 1957, стр. 94.

² М. Горький, История русской литературы, стр. 295.

Сноски к стр. 43

¹ Д. П. Маковицкий, Яснополянские записки, вып. 1, изд-во «Задруга», М. 1922, стр. 64.

Сноски к стр. 49

¹ М. Горький, Владимир Ленин. — «Русский современник», 1924, № 1, стр. 231.

Сноски к стр. 58

¹ Большого дыхания (франц.).

Сноски к стр. 59

¹ М. Горький, История русской литературы, стр. 296.

Сноски к стр. 60

¹ М. Горький, Лев Толстой. — Собр. соч. в 30 томах, т. 14, Гослитиздат, М. 1951, стр. 280.

² Там же, стр. 278.

Дата добавления: 2015-08-05