Игорь Губерман

Проблемы имеют свойство рождаться на пустом месте, как, впрочем, и решаться сами собой. Возможно, нужно меньше о них думать. В конце концов, все, что нас окружает, - сплошная суета сует. Вполне вероятно, что мы слишком доверяем тем, кто не доверяет самим себе. В моем случае я имею в виду себя. Так что откинемся в спинках кресел и полетим навстречу пропасти.

Что я, собственно говоря, и делал эти несколько дней. Одно веселье – и ничего больше. Жаль, что сила любого веселья всегда прямо пропорциональна силе упадка после него. Ну да ладно.

Мы с Философом сидели и сосали пиво в парке. Хороший летний денек догорал, отдавая нам свои последние лучи. Попить пива вечером на исходе лета – это как заиметь кучу денег, молоденьких девчонок и прочих благ на исходе жизни. И не важно, во сколько лет этот исход случится. Неминуемо мы к нему примчимся.

Что-то в таком духе мне грузил Философ. Впрочем, я был с ним согласен. Не торопись умирать, спеша в объятия смерти.

- … прикинь, пацаны вообще убиты в хлам, один мажется под бутиратом жестко, второй в спиде – мама не горюй, - Философ затянулся сигаретой, - едут они на тачке, тут бац – останавливают менты, ну, понятное дело, чего останавливают – парни по встречной несутся, музыка играет так, что полквартала проснулось, – давай проверять… парней кроет по-полной, они думают, как бы не пальнутся… а менты, прикинь, их обыскали, тачку обыскали, в глаза их честные посмотрели – ничего не нашли в общем… так они ситуацию разрулили знаешь как? они им свой гашиш подкинули – вот умора ведь, типа, раз остановили, то что-нибудь найти обязательно надо…

- Да уж пути к гашишу неисповедимы, - я тоже достал сигарету, - и что дальше было?

- Ну, телефоны забрали у них – и все.

- Телефоны-то хоть дорогие были?

- Да нет, в том-то и дело, тысячи на три максимум каждый.

- Ну что ж – какая-никакая а премия все-таки. Свой гашиш в чужой машине найти – дело нелегкое.

Мы засмеялись. Солнечные лучи засмеялись в ответ, задорной улыбкой скользя по кронам деревьев. Я облокотился на спинку скамейки, на которой мы расположились, и выпустил облако дыма.

- А я вот как-то зарулил с работы к парням знакомым. Парни прибалдевшие сидят, подкурились только. Ну, а я, пока ехал, упарился, жарища ведь какая. Зашел, поздоровался, а пить хочется – не могу. Смотрю: на столе бутылка стоит с водой. Ну я и не спрашивая, выпил. А парни сообразили не сразу, что к чему. А я чувствую, что вкус у воды странный – содой отдает. Выпил в общем все и только тут соображаю, что выпил…

- А пацаны? – Философ тоже откинулся на спинку скамейки.

- У пацанов глаза с бильярдные шары, говорят: ну сейчас начнется.

- Бутират?

- Ясное дело. Минут через пятнадцать меня замазало так, что еле собрал себя потом. Отделение ментального тела от физического – ну, ты понимаешь.

- Ага, - Философ глотнул пива.

Где-то во дворах заорала автомобильная сигнализация. Качнувшись, время застыло, превращаясь в неподвижного колосса, замершего над океаном пустоты. Я подумал, что надо бы сегодня напиться. И всему виной парадоксальность моей личности: если я начинаю пить, то уж обязательно напиваюсь в хлам, если влюбляюсь – то по уши. Эту мысль я озвучил Философу.

- Это не парадоксальность, - Философ сплюнул под ноги, - это перфекционизм. Ты хочешь достигать максимального результата во всем. Твоя беда в том, что ты не умеешь ждать. Этот самый результат, я имею в виду.

- Наверное, ты прав. Ладно, пойдем еще за пивом сходим – в угоду моему перфекционизму так сказать.

Философ улыбнулся:

- Пойдем.

До магазина мы дошли молча. Солнце опустилось за дома, но было еще очень тепло, это радовало. Я проверил наличность в кошельке: ее наличие порадовало вдвойне. Вполне хватит, чтобы напиться.

Мы взяли еще пива и орешков. Философ откупорил бутылку прямо в магазине, я последовал его примеру.

- Двинули в парк, - предложил Философ.

- Давай.

Неподалеку находился небольшой парк, в котором даже в вечернее вчера было много людей. Народ отдыхал. Отдыхали и мы. Уселись на свободную и скамейку и принялись наблюдать за происходящим, разбавляя свои наблюдения пивом.

Я думал о том, что структура окружающей нас реальности – это цепочка связанных мелочей, где никогда не знаешь, какая из них следует за какой. Ты не знаешь, что ждет тебя за углом. Не знаешь, что произойдет через пятнадцать минут. Даже через секунду. Мы живем в мире загадок, разгадать которые нам не под силу. Так что лучше и не париться.

- Хорошо, - словно подхватывая мои мысли, - произнес Философ, - главное, воспринимать все как есть. Жизнь удивительна.

- А представляешь, что всего этого – парка, скамейки, людей всех этих, да и нас с тобой – не существует. Просто происходят процессы в голове неизвестного творца…

- Тогда еще лучше. Ты не несешь ответственности ни за что. Просто наблюдаешь.

- Но ведь мы что-то делаем, к чему-то стремимся, хотим что-то обрести, счастье, в конце концов…

- Все это лишь мишура. Ты что влюбился?

- Да нет вроде. А вообще надо бы.

- Валяй.

Мы замолчали. Странное состояние, когда чего-то хочется, но ты не можешь понять, чего именно. Возникает провал внутри, дыра, которую нечем не заткнуть. Остается просто наслаждаться тем, что осталось вне этой дыры. Наверное, так. Хотя я не знал, в чем именно суть только что сформировавшейся мысли. Видимо, стоило отбросить ее в сторону.

- Давай, баб каких-нибудь подцепим что ли, - предложил я, - а то у меня жесткая рефлексия начинается.

- Ты это брось, - Философ нахмурился, - чего тебе не сидится-то?

- Да так… подумал, что как раз сидеть-то, может, и хорошо, да скучно. Мне действия какого-то хочется. Так что пошли.

- Я бы и тут посидел.

- Да ладно. Женщины – лучшее средство от ненужных мыслей. Хотя бы на время. И наблюдать за происходящим в их компании веселее.

- Почти уговорил. И где мы их снимем?

- Да вон на лужайке их сколько, пойдем поглядим.

Мы встали и пошли через дорогу на лужайку. Уход в рефлексию мне сейчас был не нужен. В конце концов, не так длинна жизнь, чтобы провести ее в постоянном самокопании, а на выходе получить труп. Трупы, как известно, самокопанием заниматься не могут по определению. То есть запускать процесс ради окончания процесса – бессмысленно изначально.

На лужайке расположились притомленные люди, разморенные долгим теплым днем. Некоторые, правда, уже начинали собираться домой, так как солнце скрылось и потихоньку начинало холодать. Мы с Философом гордо шествовали мимо них – задача была поставлена, оставалось ее решить.

Решение пришло само метров через пятьдесят нашего пути. Под деревом на цветастом покрывале расположились три девушки, они о чем-то болтали, в руках у них были пластиковые стаканчики, а в траве блестела гладким боком бутылка коньяка. Кто ищет, тот всегда находит, как говорится. Не сговариваясь, мы направились к ним.

- Привет, девчонки, - с ходу начал Философ, - как дела?

Девицы нехотя обернулись к нам. Видимо, общение с кем-то еще, помимо их компании, не входило в их планы. Но Философ уже пошел в атаку, и остановить его вряд ли кто-то смог бы.

- Можно, мы с вами посидим? – спросил он, присаживаясь рядом с покрывалом на корточки. Я сделал то же самое.

- А то что-то нам скучно, - поддержал я Философа, - мысли всякие нехорошие в голову лезут…

Девушки были так себе, но на безрыбье и рак – рыба, как известно. Они таращились на нас, молча оценивая ситуацию и, видимо, силясь понять глубину наших намерений. Наконец, одна из них нарушила молчание:

- Вообще-то мы никого не ждали, нам и так хорошо. Может, оставите нас в покое?

Оставлять их в покое совершенно не входило в наши планы. Мы не за этим, собственно говоря, сорвались со скамейки.

- Зачем же так грубо? – сказал я. – Мы просто посидим на травке тут рядышком и все. Вас такой вариант устроит?

Они молчали. Вмешался Философ:

- Да ладно. Вы пьете, мы пьем – давайте кооперироваться. Все равно мы никуда теперь не уйдем.

Минута прошла в молчании. Они думали. По всей видимости, оценивали степень привлекательности нашей компании. Касательно привлекательности их выводов мы так ничего и не узнали, но после минуты раздумий они скорей всего решили, что мы настроены серьезно и действительно вряд ли теперь уйдем, а им самим уходить не хотелось. В общем, та же самая девушка в итоге произнесла:

- Ладно, черт с вами, оставайтесь. Только нам не мешайте.

Первый шаг был сделан. Можно было праздновать маленькую победу. Но мы начали развивать успех – ибо все победы ни к чему вас не приведут в итоге, если вы сразу не поставите себе цель завоевать мир.

- А как вас зовут? – спросил я.

Несколько секунд колебаний, но они уже поняли, что раз сделана первая уступка, значит, последуют и другие. Надо было идти на сближение. Их звали Даша, Аня и Настя. Да, кажется, так. Мы тоже представились. Девушки разлили коньяк. Коньяк назывался «Белый аист».

- А вообще мы аисты, - улыбнулся Философ.

- В смысле?

- В смысле детей приносим.

- А мы-то думали…

- Ага.

Вскоре закончился коньяк и наше пиво. Мы с Философом пошли за добавкой. Взяли еще коньяку. Вечер начинал ладиться.

Когда мы вернулись, девушки о чем-то беседовали. Было видно, что коньяк уже хорошенько поработал над ними. Они стали куда более раскрепощенными и нас встретили на этот раз улыбками. Что ж так оно и должно было быть. А иначе зачем вообще вся эта комедия?

- Скучали? – спросил Философ, присаживаясь на покрывало.

- Не-а.

- А мы скучали, - рассмеялся я.

Вторая бутылка коньяка улетела вслед за первой. Откуда-то нарисовалась третья. Мы пили и о чем-то болтали. Девчонки оказались студентками, жили неподалеку. Я что-то им говорил, Философ что-то шутил и рассказывал анекдоты. Я не заметил, как оказался в объятиях одной из девушек – Ани (да, да – именно я оказался в ее объятиях, а не она в моих). Она присосалась своими губами к моим. Ее язык проник ко мне в рот и обвил мой язык. Я сжал рукою ее небольшую грудь. Вот ведь бабы: сначала ломались по поводу простого знакомства, а теперь она буквально набросилась на меня.

В общем, в скорости мы очутились в ближайших зарослях кустарника, где я уже тщательно обработал ее во все допустимые и недопустимые отверстия тела. Девка оказалась уж очень голодной. Я постарался вовсю – аж взмок. Внутри нее сидел какой-то обезумевший демон секса.

Удовлетворив даму на славу, я, наконец, кончил. Потом слез с нее и оделся. Она поднялась следом, глаза ее застилала смутная пелена счастья. Да, похоже, секса у нее действительно давно не было. Ну что ж – хоть кому-то сегодня помог – и слава богу. Да и себе доставил удовольствие.

Пока мы в кустах предавались своим шалостям, на улице совсем стемнело. Вернувшись, мы не обнаружили ни девушек, ни Философа, ни цветастого покрывала (о, как хорошо бы было поиметь тебя безумная амазонка прямо на нем при всех) – видимо, они решили, что ждать нас смысла нет, и отправились домой. Я мысленно пожелал Философу удачи. Если две другие такие же дикие как эта, то ему придется серьезно попотеть.

- Что будем делать? – спросил я.

- Пойдем к нам. Они, наверное, там.

Мы пошли сквозь теплую ночь отпевающего последнюю песню лета. Парк затих, люди исчезли, тускло мерцали фонари. Романтика, одним словом. Но наши мысли занимал лишь циничный расчет.

На окраине парка, там, где начинались дома, находился большой торговый комплекс. Она затащила меня в кусты прямо за ним. И тут же спустила штаны. Себе в смысле. Свои я снял сам.

Прекрасно предаваться любви на лоне каменных джунглей. Но чревато. Тем, что кто-нибудь появится в самый неподходящий момент. Из-за здания торгового комплекса вырулила машина ночного милицейского патруля. Кусты были не такими густыми, чтобы наметанный глаз хищников, ищущих добычу, не смог нас сразу же заметить. Машина остановилась. Задняя дверь открылась, и из салона выползли двое Серых. Было видно, что они остановились не покурить в теплых сумерках. По нашу душу.

- Черт, - сказал я, покидая ее.

- Что случилось? – она открыла закатившиеся в исступлении глаза.

- Менты.

Тут она испугалась. Все-таки девчонка еще. Студентка. Пороху не нюхала. Я велел ей натягивать штаны и быстро сматываться прочь. Что она тут же стремглав и сделала. Раз – и только видели ее. Я же направился к стражам порядка. Отчитываться за свое маленькое преступление.

- Добрый вечер, - сказал мне невысокий рябой сержант, когда я подошел к ним, - и что это было?

- А вы что маленький, - я решил перевести все в шутку, - не знаете, что могут делать двое обнаженных людей разного пола ночью в кустах?

Шутка не прокатила. Сзади выступил второй.

- Нарушаем. Придется проехать в отделение.

- Да ладно, мужики, вы чего? – я улыбнулся, хотя улыбаться сейчас, наверное, стоило меньше всего. – Чего тут такого-то? Что, люди, занимающиеся сексом, опасны для общества? Что, они могут кого-то убить или ограбить?..

- Это общественное место…

Да уж… Трудно переспорить робота, имеющего внутри жесткий диск с записанными туда несколькими десятками примитивных фраз, которые он может воспроизводить бесконечно.

- Ага. Общественное. Общественное – от слова общество, - я посмотрел на мента, пытаясь понять, какие процессы сейчас происходят под форменной кепкой, у меня сложилось впечатление, что никаких, - а общество – это люди, согласны?

Мент не ответил.

- И где вы здесь видите людей? – я показал на пустующий парк и давно закрытый на ночь торговый комплекс.

Я рассуждал логично, но мои доводы не сработали. Видимо, план любых действий был заложен в их должностной инструкции, и отклоняться от него было слишком трудоемким процессом, заставлявшим делать то, чего им хотелось меньше всего на свете, - думать.

- Садись в машину, - коротко сказал мне второй мент.

Что поделать – если тебя не хотят слушать люди в форме и с оружием, придется тебе послушать их. Я нехотя сел в машину. Вечер начинался так хорошо… а закончится, похоже, как всегда.

Автомобиль тронулся. Прочь с места преступления, так сказать. Ко мне повернулся рябой:

- А девка чего убежала?

- Я ей сказал – вот и убежала.

- Как ее зовут? Где живет, адрес?

- Не знаю.

- Дурака не валяй, - он достал сигарету, приоткрыл окошко и закурил.

- Серьезно говорю. Не знаю, я ее адреса. Мы только познакомились.

- Чего, - он чуть не поперхнулся, - только познакомились и сразу трахаться?

- Ну да, - я уселся поудобней, вечно в ментовских машинах тесно, - а чего бы и нет? Я – мужчина симпатичный, она – девушка без комплексов. Сразу поняли, чего нам друг от друга надо.

Он скурил сигарету до половины и выкинул в окно.

- Слышь ты, герой-любовник, ты тут не умничай, как решать-то будем?

Я сразу понял, к чему он клонит. Вопрос не в словах, именах или адресах. Вопрос в конкретной сумме наличных денег. Такова природа власти, на мой взгляд, - тянуться к деньгам. И не важно: правишь ли ты страной или навозной кучей.

- А как решать-то? Раз забрали – везите теперь в отделение. Оформляться будем, как положено, за нарушение общественного порядка, - заикнувшись о деньгах еще до отделения, он проиграл всю игру сразу – видимо, неопытный попался – теперь я могу делать что хочу и говорить что хочу и уж, тем более, самостоятельно назначать сумму выкупа – все равно дальше отделения не увезут, а я туда сам попросился, - нет, денег даже не просите, - я сразу пошел ва-банк, - не дам, везите меня в отделение – и все.

Сержантик поник.

- Ладно, в отделение – значит, в отделение. Только раньше утра не выпустим.

- Вы меня плохо знаете. Я вам через полчаса надоем.

И я пошел лечить ему про симулякритивность его собственной власти, про то, что он – лишь иллюзия, плод собственного воображения и вряд ли его уважают даже дождевые черви. Про то, что мешать людям заниматься сексом – не важно, в каком-месте – это преступление против будущих поколений (и тут, я уверен, я был прав). Про то, что… в общем не суть. Уж что-что, а поболтать на такие темы я умел. Парень понял, что серьезно просчитался, заведя со мной разговор.

Одним словом, к отделению они сникли все – сержант, его товарищ и шофер. Когда подрулили к отделению, я достал из кармана два полтинника и протянул сидевшим по обе стороны от меня ментам (меня посадили в середину):

- Вот вам – на презервативы, так сказать. Чтобы и вы шли с сексом по жизни. Я могу идти?

Менты, заметно увядшие после моей тирады, чуть оживились, взяли купюры и сержант, выходя из машины, бросил:

- Ладно, иди. Только больше у всех на виду сексом не занимайся, хорошо?

- Будет сделано! Любви вам, ребята.

И я заспешил прочь. Слабонервные менты попались какие-то. Быстро сдулись. На мое счастье.

Я прошел темными дворами, обогнул мусоросборник, проскочил сквозь арку многоэтажного дома и вышел на Ленинский проспект. Ани не было, настроения тоже. Дотрахался. А Философ, наверное, сейчас развлекался в компании двух бодрых нимфоманок – уж что они точно нимфоманки я теперь был уверен. Я вдруг вспомнил фильм «Необратимость», там были слова, что-то вроде «сначала мы кого-то трахали, а потом нам говорят, что за это надо платить». В точку. Такие дела.

Я зашел в круглосуточный магазин и взял себе бутылку пива. Домой ехать было бессмысленно, да и метро закрылось давно. Что ж оставалось только отдаться объятиям ночи и посвятить свои помыслы бескрайнему одиночеству. Я зашагал вдаль по ночному проспекту.

- Э-э-эй, - услышал я вдруг и невольно обернулся навстречу крику.

Мимо меня промчался старый разбитый жигуленок, форточка на месте пассажира была открыта и оттуда высовывалась радостная физиономия Философа. Жигуленок взвизгнул тормозами и вильнул к обочине. Я поспешил к нему.

- Садись, - сказал мне улыбающийся Философ и указал кивком на заднюю дверь. Я открыл ее и протиснулся в салон. За рулем сидел мрачный азиат. Жигуленок тут же рванул с места, сделал лихой поворот через двойную сплошную и помчался в том направлении, откуда только что приехал.

- Все, домой, - сказал, по-прежнему улыбаясь, Философ и протянул руку к моей бутылке пива. Я отдал ее ему. Он глотнул и вернул назад.

- А как же девчонки?

- Да ну их. Мрачные они какие-то.

Мы вылезли возле дома Философа. Он расплатился с водилой, тот махнул рукой на прощание, со свистом рванул с места и исчез в темноте.

- Ты чего к бабам-то не пошел? – спросил я Философа.

- Не захотел – и не пошел.

- Понятно. А меня менты забрали.

- Судя по тому, что ты сейчас здесь, видимо, и отпустили. Чего натворил-то?

- Да так. Сношался в общественном месте.

Философ рассмеялся:

- А что за это могут забрать?

- Могут еще и без стольника оставить.

- Ладно, не горюй. Стольник – не деньги. Пошли лучше пивка возьмем.

- Стольник – не деньги, согласен, а вот кончить не дали.

- Кончишь в другой раз, - и Философ направился к ближайшему магазину. Я последовал за ним.

Мы взяли по паре пива и завалились к Философу домой. Время потихоньку клонилось к утру, но усталости не чувствовалось. Наоборот, стало как-то легко и светло на душе. К черту ментов, к черту этих баб, главное, что есть мы и нам хорошо.

Мы допили пиво в рассветных лучах, с гудками первых появившихся на улицах автомобилей. За окном начинали петь птицы. Мы выкурили с Философом по сигарете, стоя на балконе и любуясь восходящим вдалеке солнцем, и, наконец, легли спать. Приключений на сегодня было достаточно.

Проснулись мы где-то около полудня. Было немного не по себе. Не сказать, что это было тяжелым похмельем, просто все вокруг казалось нестабильным, зыбким, произвольно меняющим формы. Я вспомнил вчерашние события. Что-то в них было не так. Наверное, будь я другим человеком, я мог бы начать сильно переживать по этому поводу и рано или поздно сполз бы в депрессию, но мне посчастливилось родиться таким, какой я есть. Реальность сама по себе изменчива, и то, что было вчера, на самом деле может иметь место сегодня, завтра и никогда. Это вроде как человек, который спит и видит во сне человека, который тоже спит и видит в своем сне его. Так что не стоит брать в голову.

Философ тоже не выглядел слишком бодрым. На его осунувшемся лице проступали письмена вселенской грусти. Хотя вряд ли он на самом деле грустил. Он ведь из того же теста, что и я.

- Пиво будешь? – спросил я.

- Буду, только я за ним не пойду.

- Я схожу. Где ключи?

- Где-то там, - он махнул рукой в неизвестном направлении и исчез в сортире.

Ключи обнаружились на полу. Впрочем, лучшего места в квартире Философа для них и не было: тут их хотя бы было просто найти. Я пошел в магазин.

На улице светило солнце, но дул холодный ветер, которого вчера не было. Надвигалась осень. Время поэтов и… алкоголиков. Время многих радостей и слез. Осенью у меня день рождения. Я понял, что старею.

В магазине было немноголюдно, и я быстро отоварился. Сразу же открыл пиво. Первый глоток подсказал мне, что грусть – понятие неоднозначное и может читаться по разному: то есть не всякая грусть таковой на самом деле является. Второй глоток явственно засвидетельствовал мне то, что никакой грусти не существует, и все это лишь домыслы уставшего сознания. Третий глоток шепнул, что жизнь всегда только такая, какая она перед глазами, нет никаких «но» и «а если бы…», поэтому нужно приветствовать ее, припав на одно колено и салютуя, как салютуют королям. Или королевам…

Мы с Философом выпили пива. Потом завалились смотреть телевизор. По телевизору показывали первую часть «Терминатора».

- Вот ему вообще ничего не страшно, - сказал я, - ходит себе, валит людей. И никакие менты его не забирают.

- Оно и понятно – он же железный.

- Рискует заржаветь под дождем.

- Ага.

Где-то на середине фильма я вырубился. Проснулся под вечер. Звонил телефон. Я посмотрел на часы: была половина восьмого вечера. Я ответил.

Это был Псих. Он работал неподалеку: охранял по ночам зоомагазин. Псих был в хорошем настроении и приглашал к себе на работу – посидеть и развеяться, как он выразился. Я спросил, не будет ли с этим проблем. Он сказал, что никаких: хозяева сваливают в половину одиннадцатого, и до девяти утра их нет. Я сказал, что мы подумаем.

Философу понравилась эта идея. Единственное условие, которое он выдвинул, он озвучил приблизительно следующим образом:

- Только если идти на ночь, то надо взять чего-нибудь бодрящего.

Так как предложение было его, ему я и препоручил добычу этого самого «бодрящего». Мне бы хватило и пива. Но Философ уже развернул идею, и остановить его было невозможно. Он прозвонил всех знакомых барыг и быстренько обо всем договорился. Ровно в одиннадцать я стоял возле зоомагазина, а он отправился за спидом. Договорились, что он вернется с порошком к нам.

Псих был весел и много говорил. Я осматривал его владения. Магазин был большим: таких я еще не встречал. Там было огромное количество клеток с животными, пестрым балаганом громоздились какие-то кормушки, поилки, погремушки и много-много прочей дребедени, присутствовал даже небольшой фонтан в центре зала. В аквариумах ползали разноцветные гады. Если бы я не знал, где мы находимся, я бы подумал, что у меня началась белая горячка.

- И ты этим всем управляешь по ночам? – спросил я.

- Не знаю. Возможно, все это управляет мной. Тут вот полоза ловил – так это жуть какая история была… я ж змей боюсь – просто абзац…

Дальше следовала история о том, как Псих при помощи таза посреди ночи ловил сбежавшую из аквариума змею. Я хохотал от души.

- Самое забавное, что сидит она под тазом, а у меня паника: что дальше делать? Ну, я давай хозяевам названивать. Те говорят, мол, не беспокойся – сейчас специалист приедет. А у меня мандраж… в общем, приезжает через полчаса девочка лет девятнадцати, достает эту гадину и чуть ли не целует всю… меня едва не стошнило…

Вскоре пришел Философ. Сразу достал товар: грамм скорости. Мы тут же раскатали жирные дороги на поверхности одного из аквариумов. Внутри аквариума тупо смотрела в пустоту крупная игуана. Наши движения вокруг ее жилища не вызывали у нее никаких эмоций. Хотя, может, она их тщательно скрывала.

Спид оказался хороший. Нас понесло в карусели веселой волнообразной бодрости. Настроение поднялось. Мир казался красивой причудливой игрушкой – разноцветной сферой, внутри которой звенели перекатываемые шаловливыми детскими руками события и обстоятельства.

Остатки порошка – несколько больших крупинок – Псих смахнул ладонью в аквариум, предварительно приоткрыв крышку. Игуана никак не отреагировала на этот подарок судьбы. Видимо, игуаны к скорости равнодушны.

- Значит, ты здесь и работаешь? – спросил Философ Психа, осматривая внутреннюю обстановку магазину.

- Вообще-то я наукой занимаюсь, - зашелся Псих смехом обреченного.

Псих готовился сдавать кандидатский минимум по философии.

- Пойдем, покажешь свои владения, - предложил я Психу.

- Пойдем.

Магазин был действительно большой. За аквариумами находился еще один зал – чуть поменьше. Большинство животных спали. Лишь пару беспокойных хомяков наматывали круги в колесе. Псих остановился у клетки с крупным попугаем.

- Это Леня Желчный, знакомьтесь, - представил нам птицу Псих.

Я посмотрел на попугая. Попугай посмотрел на меня. Потом повернул голову в сторону Философа. Потом открыл клюв и издал длинный рокочущий звук:

- Ар-кха-а-а-а!

- Чего это он? – спросил я Психа.

- Да черт его знает. Он вообще немного того. Странный короче. Давно уже здесь сидит, никто его не покупает. Я с ним, когда скучно становится, разговариваю.

- Он говорящий что ли?

- Нет, это я говорящий. А он – хороший слушатель.

Леня Желчный отвернулся от нас. Поскреб клювом перья. Потом еще раз издал этот звук:

- Ар-кха-а-а-а!

- Чего-то ему не нравится, - задумчиво протянул Философ.

- Потому он и желчный. Ладно, пойдем отсюда ко мне в каморку. У меня там водка есть.

У Психа в каморке – небольшом заднем помещении, заваленном разного рода коробками, - действительно оказалась целая бутылка водки. Только пить ее не хотелось. Мы сели на какие-то ящики и принялись беседовать. Как всегда бывает в таком состоянии – ни о чем.

- …все эти разговоры о конце света, - вещал Псих, - нужны лишь для того, чтобы отвлечь людей от реальных проблем…

- А тебе не кажется, что экономика и геополитика уже давно самым прямым образом воздействуют на природу. То есть кризисы в этих отраслях вызывают кризисы и в природе: землетрясения там, глобально потепление…

- Вполне возможно. Сколько можно терзать планету? И это при том, что большая часть населения Земли банально не хочет работать. Они хотят сосать деньги из воздуха!..

- Деньги ради денег.

- Ага. Шлюхи ради шлюх – вот как это называется.

- От шлюх я бы сейчас не отказался, - задумчиво произнес Философ.

- Что тебе мешало вчера пойти с этими девицами?

- Какими девицами? – спросил Псих.

Я вкратце рассказал ему нашу вчерашнюю историю.

- Ну вы даете, - протянул Псих.

- Да уж. Весело. Особенно, когда тебя менты с бабы снимают.

- Ну, бывает. Ты не расстраивайся.

- А я и не расстраиваюсь. Я как Леня Желчный - Ар-кха-а-а-а!

Мы засмеялись.

- А вообще все женщины делятся на две категории: те, которые сразу дают, - с ними просто, но не интересно; и те, которых нужно добиться, - с ними сложно, но в разы интересней.

- Главное, чтобы это были не динамистки. А то есть и такой тип.

- Присутствует, да.

- У тебя есть музыка? Давай включим музыку…

…Незаметно за разговорами пролетела ночь. Где-то в шесть начало светать. Негромко играло радио – Псих извлек на свет раздолбанный радиоприемник, оставшийся в наследство от предыдущего сторожа. Спид потихоньку отпускал. Философ собрался домой.

- Ты со мной? – спросил он.

- Нет, я тут посижу часиков до восьми, а потом домой – спать, - ответил я.

- Ну как знаешь, - Философ попрощался с нами и отчалил.

Я посмотрел на бутылку водки. Мы ее так и не открыли.

- У тебя есть кружка? – спросил я Психа.

- Где-то что-то такое было. – Псих порылся в одной из коробок и вытащил какой-то сосуд, по всей видимости, предназначенный для кормления или поения животных. – Сойдет?

- Ага. Водку будешь?

- Не, я не хочу.

- А я чуть выпью – укреплюсь духом, так сказать.

- Дерзай.

Я выпил водки. Водка была теплой и противной. И к тому же после скорости совсем не пьянила. Зато вдыхала в тело легкую истому: приятное в малых количествах чувство.

Мы еще о чем-то поговорили. Я выпил еще водки. Потом посмотрел на часы. Стрелки показывали начало девятого.

- Ну, мне пора, - сказал я, - да и хозяева магазина, наверное, скоро придут.

- Да-да… придут… - оторвался от каких-то своих мыслей Псих. – Обязательно придут, буржуи недобитые.

Я посмотрел на водку – я выпил где-то полбутылки, но так и не захмелел. Недолго думая, налил себе еще.

- Давай на двоих, - предложил я Психу, - на посошок, так сказать.

- Давай.

Мы выпили. Потом я стал собираться. Надо было ехать домой, меня неумолимо клонило в сон. За окном начиналось утро. Одно из последних этим летом.

Уходя, я подошел к клетке Лени Желчного. Леня старательно чистил перья.

- Ар-кха-а-а-а, Леня, - сказал я попугаю на прощание, - Ар-кха-а-а-а…

Леня не ответил.

Мы покурили с Психом, стоя на крыльце магазина. Мимо по проспекту шли первые прохожие – в основном собачники. Пробегали любители утреннего бега. Мы провожали их взглядами.

- Тоже что ли спортом заняться? – задумчиво спросил я сам себя. Получилось вслух.

- А займись, - Псих улыбнулся, - чего ж не заняться.

- Да, дело хорошее… Ну, бывай.

- Бывай, - Псих протянул мне свою широкую ладонь. Я пожал ее и пошел по направлению к метро.

Город оживал. Неслись, сигналя, вдаль автомобили, из-за домов выползало красное солнце. Я чувствовал усталость. Как же много обстоятельств… как много… Нас окружают обстоятельства, везде, куда бы мы не пошли. Разного рода обстоятельства – хорошие и плохие. В них легко запутаться, заблудиться. Уйти от сути происходящего. А суть одна: жизнь прекрасна. Всегда. В любом месте и в любых количествах. Жизнь – это улыбка Бога. Однозначно. Нужно просто отбросить эти самые обстоятельства и увидеть эту улыбку. И улыбнуться в ответ…

Я посмотрел на простирающийся вдаль Ленинский проспект. Я улыбнулся.

***

Либо мы законченные романтики, либо придурки. Мы ищем клад там, где его нет, хотя зачастую гуляем по золотым монетам и плюем на россыпи бриллиантов, не замечая их. В качестве объяснения данного феномена я мог бы сослаться на противоречивую человеческую натуру, но не буду. Пусть это так и останется тайной, погребенной в каждом из нас.

Дата добавления: 2015-08-05