Как это было

Феликс проводил гостя вниз по лестнице, в салон. Отец удивился, почему

не идут сразу к больной. Сверху доносились звуки граммофона, голоса. Князь

объяснил, что у жены вечеринка и скоро она сама спустится. Отец удивился:

-- А как же голова?

Князь неопределенно махнул рукой.

Комната выглядела так, будто ее только что покину-ли ужинавшие. На

шахматном столике -- неоконченная партия.

Сняв шубу, отец подошел к камину, опустился на один из стоящих рядом

больших диванов лицом к ярко-му пламени.

Князь предложил стакан портвейна -- уже отравлен-ного. (Отравлены были

также и пирожные, приготов-ленные для отца.)

Отец отказался. Юсупов, извинившись, вышел -- будто бы за тем, чтобы

отдать распоряжения прислуге.

Феликса не было долго. Отец решил подняться на-верх. В этот момент

Юсупов появился с бутылкой маде-ры в руках.

Феликс сказал, оправдываясь, что жена слишком увлечена гостями и

придется еще подождать.

Выпив вина, тоже отравленного, отец пожаловался на странное ощущение --

будто бы жжение в горле и затрудненность дыхания.

-- Устал, -- вздохнул он.

Феликс продолжал подливать вино. Он заметно не-рвничал.

Просидев в молчании еще какое-то время, отец со-брался уходить:

-- Видно, я не нужен.

Феликс вяло стал упрашивать остаться. Вдруг он с какой-то странной

решимостью схватил отца за локоть. Но, словно обжегшись, отдернул руку.

-- Подожди, еще хотя бы минуту. Я сейчас, -- Фе-

ликс бросился к лестнице.

Наверху ждали сообщники.

Яд почему-то не действовал. План мог сорваться. Дмитрий дал Феликсу

револьвер. Юсупов вернулся, увидел, что отец держит в руках хрустальное

распятие, сказал:

-- Правильно. Помолись!

Отец обернулся. Он знал, что ловушка захлопнулась.

Тем временем Лазоверт и Дмитрий спустились в ком-нату. Следом --

Сухотин и Пуришкевич.

Яд стал оказывать действие. Отец впал в беспамятство.

Словно в помешательстве заговорщики накинулись на отца. Били, пинали и

топтали неподвижное тело.

Кто-то выхватил кинжал.

Отца оскопили.

Возможно, это и не было помешательством. Ведь все заговорщики, кроме

Пуришкевича, -- гомосексуалисты. И то был, скорее всего, ритуал. Они думали,

что не про-сто убивали Распутина. Они думали, что лишают его глав-ной силы.

Так и не поняв, что сила отца была в другом. Для них за пределами плоти

любви не существовало.

Убийцы решили, что отец мертв. Но тут тело шевель-нулось. Одно веко

задрожало и приподнялось. В следую-щую секунду открылись оба глаза.

-- Он жив, жив! -- вскрикнул Феликс и импульсив-

но склонился над жертвой.

Отец схватил Феликса за плечи и сжал их.

Юсупов вырвался.

Отец затих.

Заговорщики оставили отца на полу и поднялись в кабинет. Принялись

обсуждать, как избавиться от тела.

В коридоре раздался шум. Бросившись к двери, они увидели, как отец

выбегает во двор.

Юсупов еле слышно прошептал:

-- Боже, он все еще жив!

Пуришкевич выскочил во двор с пистолетом в руке и два раза выстрелил,

потом еще два раза. Отец упал в сугроб.

Появился городовой, услышавший выстрелы, но Феликс встретил его у ворот

и объяснил, что один из пьяных гостей несколько раз пальнул из револьвера.

Отделавшись от полицейского, Феликс вернулся и обнаружил, что слуги

внесли тело обратно в дом и по-ложили вверху лестницы.

Юсупов впал в неистовство.

Пуришкевич описывал, как Феликс набросился на недвижное тело и стал

пинать: "Это было такое ужас-ное зрелище, я вряд ли смогу когда-нибудь его

забыть".

Тем временем Сухотин надел шубу и шапку отца, и доктор Лазоверт отвез

его обратно к нашему дому -- сбить со следа тех, кто мог проследить с вечера

за авто-мобилем до дворца на Мойке. Дмитрий поехал с ними под видом Феликса.

Вернувшись обратно, они застали Пуришкевича в одиночестве, они со

слугой уложили совершенно не-вменяемого князя спать.

Сами перевязали веревкой тело отца, погрузили на заднее сиденье

автомобиля. На Петровском острове сбро-сили с моста в прорубь.

Они надеялись, что течение затянет ужасный свер-ток под лед, а потом

отнесет в море.

Дата добавления: 2015-08-05