Диета Феликса

Участь России не сказывалась на судьбе Феликса Юсупова, который

старался, не слишком, впрочем, усердно, стать нормальным мужем.

В марте 1915 года Ирина Александровна родила ему дочь. Царь принял на

себя хлопоты крестного отца, а вдовствующая императрица, прабабушка ребенка,

-- крестной матери.

Вскоре после этого отец Феликса был назначен ге-нерал-губернатором

Москвы, но там он вскоре попал в затруднительное положение из-за своих

диктаторских замашек.

Выставляя идейные начала в разговорах о причинах участия в убийстве

моего отца, Феликс никогда, разу-меется, и не заикался об истории отставки в

1915 году Юсупова-старшего с поста начальника Московского военного округа.

Не в силах мстить царю, он мстил мо-ему отцу. Уверена, что он складывал свою

месть из ка-мешков, представлявшихся ему глыбами. Но это было так мелко!

Феликс Сумароков-Эльстон не был надежным чело-веком для такой

должности. Сказалось то, что, получив

через женитьбу титул князя Юсупова, он старался ут-вердиться в новом

"сиятельном" положении. Но делал это слишком напористо. Он считал любое

противодей-ствие личным вызовом и следствием предательства и был убежден,

что несогласные с ним действуют заодно с партией сторонников Германии,

относя к последним царицу и моего отца. Сумароков-Эльстон с готовностью

присоединился к заговору, преследовавшему цель свер-гнуть царя, заточить

царицу в монастырь и сослать мое-го отца обратно в Сибирь.

Мой отец (вернее, его смерть) превратился для Фе-ликса в навязчивую

идею. Но Феликс не был бы самим собой, если бы не нагромоздил вокруг пошлого

уголов-ного убийства "роковые страсти", сообразные его про-тивоестественным

наклонностям.

Семейную жизнь с Ириной Александровной Феликс называл "диетой". Опыт

порочной страсти никогда не оставлял его. (При этом не стану отрицать --

Феликс любит жену и живет с ней до сих пор. Хотя кто загляды-вал в их

спальню?) Отношения с Дмитрием, то возоб-новлявшиеся, то затухавшие, не

слишком привлекали Феликса. С полным подчинением Дмитрия для Феликса исчезла

острота, а значит, притягательность связи.

"Ему нужен я"

Подчинить себе Распутина, подавить и раздавить -- вот цель, достойная

артиста, каким, без сомнения, во-ображал себя Юсупов.

По Петербургу ходили слухи, похожие на сказку. Будто бы Феликс

закрывается в особой комнате своего огром-ного дворца и часами смотрит на

бесценную жемчужи-ну "Перегрину" -- гордость ювелирной коллекции рода

Юсуповых. Эта жемчужина -- по преданию -- одна из двух, принадлежавших

некогда египетской царице Кле-опатре. Вторую великая грешница растворила в

уксусе на пиру, данном ею в честь Антония. Так вот, Феликс будто бы впадал в

мистический транс от созерцания огромной жемчужины и, выходя из комнаты

после сеанса, воображал себя самой Повелительницей Египта. Не знаю, правда

ли и другое: будто Феликс в память своего кумира Уайльда устраивал тайные

представле-ния пьесы "Суламифь", где роли и Суламифи, и Иоан-на Крестителя

исполняли мальчики из балетных. В глав-ный же момент действия проливалась

настоящая кровь. Подробности передавались самые отвратительные.

Нуждаясь в доверенном лице, Феликс отправился навестить Марию

Евгеньевну Головину. Он изложил ей свои желания, напустив поэзии ровно

столько, сколько понадобилось, чтобы сбить с толку добрую душу, пол-ную

сочувствия. В подобных делах Мария Евгеньевна была невежественна и поняла

все так, будто бедный Феликс наконец-то захотел излечиться. Она с жаром

принялась уговаривать его повидаться с человеком, которого счи-тала

воскресшим Иисусом Христом. Как бы там ни было, их цели сошлись.

Местом встречи был назначен снова дом Головиных. Там, перемолвившись

парой слов, Феликс и отец дого-ворились о следующей встрече -- у нас дома.

Как-то мы с Варей, вернувшись с прогулки, увидели красивого изысканно

одетого молодого человека, бесе-довавшего с отцом в столовой. Это и был

князь Юсупов. Мы пробыли в столовой не больше пяти минут, обме-нявшись

ничего не значащими фразами. Я обратила вни-мание только, что на столе стоял

один бокал с вином. При нас отец отпил из него один раз, а потом Феликс не

выпускал бокал из рук, то и дело прикасаясь губами к краю в том месте, где

оставались следы губ отца.

После ухода Феликса я спросила отца, зачем тот при-ходил. Отец ответил,

что за помощью. И добавил:

-- Ему нужен я.

С того дня молодой Юсупов стал у нас в доме посто-янным гостем.

"Афедроны помешали"

Несмотря на то, что война продолжалась уже более двух лет, Юсупов ни

разу не выказал желания отпра-виться на фронт.

Тогда существовал закон, принятый в интересах кре-стьянских семей, по

которому единственного сына нельзя было призвать в армию. Однако в законе не

уточ-нялось, что он применим только к крестьянским семь-ям. Этой лазейкой и

воспользовался Феликс. Он дей-ствительно остался единственным сыном после

смерти старшего брата -- Николая, но его никак нельзя было отнести к числу

"незаменимых кормильцев семьи". Тем не менее, он прикрывался этим законом до

тех пор, пока царица выговорила ему за нежелание служить.

Деваться было некуда. Феликс записался в Пажеский корпус (там готовили

офицеров). 29-летний Феликс ока-зался самым старшим среди однокашников, в

большин-стве почти подростков. Будь на месте Феликса нормаль-ный мужчина, он

стал бы опекуном младших, подавая хороший пример. Другой, но -- не Феликс.

Он усмотрел в своем новом положении приятные возможности. Го-ворили: "У

Феликса закружилась голова в цветнике". Военные науки Феликс "не превзошел",

-- "афедроны помешали". Это правда, да и сам Феликс не скрывался.

---

Дата добавления: 2015-08-05