Судебники 1497 1550 гг.

Первым крупнейшим законодательным кодексом Русского цен­трализованного государства конца XV в. является Судебник 1497 г. Его назначение состояло в том, чтобы унифицировать порядок судебно-административной деятельности на территории всего го­сударства. В первом общерусском Судебнике затрагиваются вопро­сы судопроизводства по важнейшим делам и распределения су­дебных пошлин среди представителей центральной и местной ад­министрации, осуществлявших правосудие.

Судебник 1497 г. был обнаружен в 1817 г. Строевым. До настоя­щего времени известен лишь один его список. Заголовок источни­ка передает самые общие сведения о порядке создания Судебника и его содержании: «Лета 7006-го (1497 г.) месяца септемвриа уло­жил князь великий Иван Васильевич всея Руси с детми своими и с бояры о суде, како судити бояром и околничим».

Судебник 1497 г. не имеет постатейной разбивки текста, что ха­рактерно и для более ранних законодательных памятников. С уче­том киноварных заголовков и мелких киноварных инициалов Су­дебник 1497 г. принято подразделять на 68 статей. Это деление тек­ста, обоснованное М.Ф.Владимирским-Будановым (1838—1916), признано в науке. Однако существуют и иные варианты членения Судебника на статьи. Например, исследование, проведенное Черепниным, дало ученому основание говорить о 100 статьях.

Исследователи отмечают наличие определенной тематической системы в Судебнике 1497 г. и выделяют статьи, посвященные цен­тральному суду, местному суду, материальному праву. В Судебнике также есть статьи, которые не попадают в указанную систему.

Сопоставление текста Судебника 1497 г. с предшествующими законодательными документами выявило ряд параллелей между ними. Прежде всего просматривается влияние на Судебник Русской Прав­ды. Определенная близость законодательных норм этих источников обнаруживается в нескольких статьях: о несостоятельном долж­нике-купце (ст. 55 Судебника 1497 г. и ст. 54 Пространной Правды); о наследовании (ст. 60 Судебника 1497 г. и ст. 91 Пространной Прав­ды); о межах (ст. 62 Судебника 1497 г. и ст. 72 Пространной Правды); о холопах (ст. 66 Судебника 1497 г. и ст. 110 Пространной Правды). Связь Судебника 1497 г. с Пространной редакцией Русской Правды была в основном опосредована законодательными документами периода феодальной раздробленности. К числу памятников, при создании которых обращались к нормам Русской Правды, отно­сится, к примеру, Псковская судная грамота.

В то же время составители Судебника 1497 г. пользовались но­выми статьями уставных грамот наместнического правления (в первую очередь, Двинской и Белозерской), Псковской и Нов­городской судных грамот, а также Указом наместником о суде городскым 1483— 1484 гг., Указом о езду, Указом о недельщиках¹. Источниками были также жалованные грамоты, грамоты отдель­ных княжеств и т.д.

Более трети статей Судебника 1497 г. обнаруживает следы пе­реработки ранее созданных и известных в науке законодательных памятников и норм обычного права. Статьи, взятые из прежнего законодательства, перерабатывались с учетом изменений полити­ческих и социально-экономических условий.

Из сопоставления видно, что Судебник вводил новые составы преступлений. Татьба, разбой и душегубство дополнены «ябедни­чеством» (ложным доносом) и неопределенным по содержанию «лихим делом». В ст. 8 Судебника подробно рассматривается нака­зание за любое преступление «ведомого лихого человека». В дан­ном случае предусматривалась смертная казнь даже тогда, когда у «ведомого лихого человека» не было имущества («статка»). Пре­ступники, совершившие преступления иного характера, при не­возможности возмещения ими материального убытка отрабатыва­ли повинность в хозяйстве истца.

В Судебнике смертная казнь ставится в зависимость от личнос­ти преступника, а не от состава его преступления (состав «лихого дела» не раскрыт). Это свидетельствует о том, что в конце XV в. законодательство развивалось как феодально-сословное.

Те статьи, которые не имеют параллелей с известным сегодня законодательством, могли восходить к недошедшим до нас законо­дательным актам отдельных земель и княжеств. Существует предпо­ложение о том, что среди них могли быть некоторые звенигород­ские нормы. Однако, возможно, Судебник 1497 г. не был обработ­кой ранее созданных законодательных документов. Ученые полага­ют, что статьи, не имеющие параллелей в ранее возникшем зако­нодательстве, могли быть созданы специально для нового кодекса.

То обстоятельство, что ряд статей не использовался на практи­ке, можно объяснить именно их новизной. Судебник 1497 г. был положен в основу Судебника 1550 г., в котором его отдельные положения и принципы получили дальнейшее развитие.

Судебник 1497 г. отражает достаточно развитую систему пись­менных делопроизводственных источников, связанную, прежде всего, с судебно-следственными делами. В статьях Судебника упо­минаются правые грамоты (ст. 15, 17, 19, 22, 23), докладной спи­сок (ст. 16, 24), отпускная грамота (ст. 17), грамота беглая (ст. 20), бессудная грамота (ст. 25, 27), срочные грамоты (ст. 26), пристав­ные грамоты (ст. 28), полная грамота (ст. 66) и т.д. Хотя в этом источнике не уделялось особого внимания делопроизводственной документации, он косвенно закреплял сложившуюся к концу XV в. систему документов.

В исторической литературе XIX—XX вв., посвященной Судеб­нику 1497 г., обсуждалась проблема его авторства, возникшая в связи с записью в Типографской летописи под 1497 г. Согласно этой записи, составителем Судебника являлся боярский сын Вла­димир Гусев. Сомнения в исправности летописной записи были высказаны только в середине XX в. Лурье предположил ее непол­ноту, и слова «Володимера Гусева писати» связывал не с Судеб­ником, а с известием о заговоре 1497 г., участником которого был этот человек. О механическом соединении в летописной за­писи выдержек из разных источников писал Черепнин.

Объяснить происхождение замечания о Владимире Гусеве в Типографской летописи можно тем, что в ее протографе на поле иста напротив известия о Судебнике стояла короткая запись — Володимера Гусева писати». В текстологии такие добавления, римечания, разъяснения, помещенные на полях рукописей и графически не сливающиеся с основным текстом, принято назы­вать маргиналиями, или глоссами.

Для составителя летописи маргиналия была знаком того, что далее следовало поместить известие о заговоре, в котором уча­ствовал Владимир Гусев. Однако с протографом Типографской летописи позднее работал автор, который, не поняв смысл и на­значение записи, внес ее в текст, превратив маргиналию в так называемую интерполяцию — вставку в текст произведения, срос­шуюся с этим текстом графически, но зачастую не по существу — и исказив известие о создании Судебника. Подтвердить гипотезу о Том, что Владимир Гусев не был автором Судебника 1497 г., по­могла находка не зависимого от Типографской летописи текста, в котором вставка отсутствует.

Как и Судебник 1497 г., Судебник 1550 г. регулировал судоуст­ройство и судопроизводство. Его часто называют Царским Судеб­ником, так как он был принят при великом князе Иване Василье­виче, венчавшемся на царство. Этот документ отражал тенденции централизации управления и судопроизводства в государстве, на­меченные в Судебнике 1497 г.

Условия, в которых создавался Судебник 1550 г., были связа­ны со становлением самодержавия и необходимостью дальней­шего укрепления централизованного государства.

В отличие от первого Судебника, дошедшего до нас в един­ственном списке, Судебник 1550 г. сохранился в более чем 40 спис­ках XVI —XVIII вв. В большинстве списков он имеет следующий заголовок: «Лета 7000 пятдесят осмаго июня (1550 г.)... царь и великий князь Иван Васильевич всеа Русии с своею братьею и з бояры сесь Судебник уложыл: как судити бояром, и околничим, и дворецким, и казначеем, и дьаком, и всяким приказным лю­дей, и по городом наместником, и по волостем волостелем, и тиуном и всяким судьям»¹. Заголовок нового Судебника построен по схеме Судебника 1497 г., но в нем перечисляется больше долж­ностей, представлявших судебные инстанции середины XVI в. Он свидетельствует также о том, что законодательный документ был утвержден на заседании Боярской думы в июне 1550 г. (точнее дату определить сложно, так как в списках называются различные числа, от 1 до 24 июня).

Судебник 1550 г. состоит из нумерованных статей. Деление тек­ста на строго определенные статьи представляет собой новый шаг в развитии законодательства. Однако состав статей Судебника не­постоянен: в одних списках насчитывается 99 статей, в других — 100. Ст. 100 имеет заглавие «О суде с уделными князи». Изучив все имеющиеся списки, Черепнин пришел к выводу, что эта статья отсутствовала в первоначальном тексте Судебника 1550 г. Она воз­никла позднее, чем сам Судебник. Черепнин датировал появле­ние статьи и включение ее в состав кодекса июлем 1550 г., а Зи­мин и Г. В.Семенченко — 1553 —1554 гг.

Источниками Судебника 1550 г. были статьи Судебника 1497 г., Двинской уставной грамоты, Псковской судной грамоты, Бело­зерской таможенной грамоты 1497 г. и великокняжеской жалован­ной грамоты кормленщикам первой половины XVI в. В то же вре­мя в нем имеются 37 новых статей.

Законодатель уделил внимание поддержке того социального слоя, на который он опирался — служилому сословию, права которого заметно расширялись.

Дата добавления: 2015-08-05