Сколько стоит самоактуализация за чайным столиком в сталинское время

Можно долго вести теоретические споры о том, какой способ жизни лучше или хуже вообще: самоактуализация или манипуляторство. Как все споры "вообще", на мой взгляд, это немного беспредметное препирательство. Думаю, правильнее ставить вопрос конкретно: что, какой стиль жизни продуктивнее в это время, с этими людьми и в этой обстановке.

· Если вы проповедник тотальной самоактуализации, то эту провокацию вы не пропустите и тут же возопите: вопрос о продуктивности — это и есть манипулятивная постановка вопроса! Ну, наверное...

Тем не менее.

Совершенно случайно в старых журналах встретился с Борисом Агаповым, "Воспоминания о Японии, 1945—1946 годы": начал читать и не смог оторваться от разговора с честным и умнейшим автором. Однако здесь, для целей книги, приведу только одну его короткую зарисовку о его друге, Шурике Нуркевиче.

"Теперь он зарабатывал скудно. Ему давали статьи для энциклопедий, и он их рецензировал и правил. Огромная память и эрудиция затрудняли работу: все казалось ему недостаточно серьезно, сделанное вчера виделось наивным сегодня; каждая статейка, к нему попадавшая, обрастала библиографией, литературой, переводами, обобщениями... Он изучал тему так, как если бы готовил диссертацию, — вдохновенно и с наслаждением. Иначе ему было неинтересно. А потом сдавал жалкую страничку чужого текста, не зарабатывая ни положения, ни денег. "Бехайм Мартин (1459—1507), немецкий географ, создавший "земное яблоко" — первый глобус, известный в истории науки..." Сколько дней провел он в Ленинке с этим Мартином, сколько книг и статей на четырех языках прочитал, сколько передумал, перемечтал о великих путешествиях, как мечтает настоящий мальчишка, настоящий ученый! А жить-то не на что...

Однажды, удрученный его трудным житьем, я попросил Симонова взять его на работу в "Литературную газету" как референта: такой человек был бы незаменим в любом из отделов редакции. Мы пришли в кабинет редактора вечером, после сдачи верстки; на маленьком столике был накрыт чай, и редактор, как всегда веселый и любезный, завел разговор о том, что именно нам нужно. Шурик не поднимал глаз, обирал с рукава какие-то пылинки, дергал плечом, и потом вдруг сказал:

– А вот вы не видели выставки собак в Парке культуры?

И пошел. Он упрекал Симонова в том, что тот не поинтересовался таким замечательным делом, разъяснял нам прелесть собаководства, приводил данные о Лондоне, как о столице, где собак немногим меньше, чем людей, проявил поразительное знание пород и способностей этих животных... Симонов отнесся с горячим интересом к теме, предлагал чай, печенье, потом вспомнил, что его ждут где-то, и принялся звонить по телефону. Мы с Шуриком удалились. Мне показалось, что и он и редактор были вполне довольны встречей... И только потом Симонов, покачивая головой, спросил меня с улыбкой:

– Что это было, отец?

Я развел руками.

– Он, вероятно, хороший человек. Но — опасный.

Так говорят о школьниках, озабоченно и даже с тревогой.

Через двадцать лет Шурик — Александр Юлианович — покончил с собой. Жить так, как жил он, было, вероятно, невозможно".

...

Вы можете пропустить этот рассказ мимо себя, а можете — хоть на минуту — погрузить себя в жизнь Шурика и день за днем никому не нужным человеком оказываться на обочине жизни.

· Если это делаю я, я — плачу.

Душа его была светла, но если ты не умеешь жить, паровоз жизни тебя переезжает.

А чтобы были педагогические выводы, задаю вопрос самой реалистической публике, то есть женщинам: кого в этих событиях вы назовете манипулятором, кого — самоактуализирующейся личностью, и кого вы бы взяли себе в мужья?

· Историческая справка: Константин Симонов, лауреат Сталинской премии, был вполне счастлив в личной жизни, Шурик Нуркевич повесился холостым.

Дата добавления: 2015-08-05